Н с трубецкой проблемы и идеи. Трубецкой, николай сергеевич

Принадлежал к аристократическому роду Трубецких, восходящему к Гедимину. Сын князя С. Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е. Н. Трубецкого, известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В. С. Трубецкого (Владимира Ветова).

С 14-и лет посещал заседания Московского Этнографического общества; в 15 лет публиковал первые научные статьи о финно-угорском язычестве. Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.

В 1907 году начал сравнительно-исторические и типологические исследования грамматического строя северокавказских и чукотско-камчатских языков; материалы, собранные в ходе этой работы, продолжавшейся вплоть до революции, в годы Гражданской войны погибли («пошли дымом») и были впоследствии восстановлены Трубецким в эмиграции по памяти.

В 1908 году окончил экстерном Пятую Московскую гимназию (где учился только в выпускном классе, а все остальные годы занимался с репетиторами дома и лишь в конце года сдавал экзамены в гимназии) и поступил в Московский университет на философско-психологическое отделение (где тогда большим влиянием обладал Л. М. Лопатин). Учился вместе с Б. Л. Пастернаком, по утверждению которого Трубецкой увлекался тогда русской религиозной философией и неокантианством Марбургской школы. Затем перевёлся на отделение западноевропейских литератур и наконец - на отделение сравнительного языкознания, где стал учеником Ф. Ф. Фортунатова.

В 1912 году закончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре; командировался в Лейпциг, где изучал младограмматическую школу. Вернувшись, преподавал в Московском университете с 1915 по 1916 гг. После революции 1917 года уехал в Кисловодск; затем некоторое время преподавал в Ростовском университете.

В 1920 году эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете; издал сочинение «Европа и человечество», в котором близко подошёл к выработке евразийской идеологии. Обсуждение этой книги в софийском семинаре, в котором участвовали П. П. Сувчинский, Г. В. Флоровский, П. Н. Савицкий привело к рождению евразийской идеологии, о чём было заявлено в сборнике «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1» (София, 1921). В 1923 году переехал в Вену, преподавал в Венском университете.

В 1920-х - 1930-х годах - активный участник евразийского движения, один из его теоретиков и политических лидеров. Наряду с П. П. Сувчинским и П. Н. Савицким входил в руководящие органы евразийства (Совет Трех, Совет Пяти, Совет Семи). До 1929 года участвовал во всех программных евразийских сборниках («Исход к Востоку» (1921), «На путях» (1922), «Россия и латинство» (1923), «Евразийский временник. Книга 1» (1923), «Евразийский временник. Книга 2» (1925), «Евразийский временник. Книга 3» (1927)), в периодических изданиях евразийцев (журнал «Евразийские хроники», газета «Евразия»). Соавтор коллективных евразийских манифестов («Евразийство (опыт систематического изложения)» (1926), «Евразийство (формулировка 1927 года)»). Выпустил ряд книг в Евразийском книгоиздательстве («Наследие Чингисхана» (1925), «К проблеме русского самосознания» (1927)). Как идеолог евразийства разрабатывал концепции многополярного мира, славяно-туранских культурных взаимодействий, монгольского влияния на русскую политическую историю и культуру, идеократии, учения о правящем отборе в государстве.

В 1929 году в знак протеста против просоветской и прокоммунистической направленности газеты «Евразия» вышел из состава руководящих органов евразийского движения. Не участвовал в создании (1932) и работе Евразийской партии, но продолжал поддерживать личные контакты с П. Н. Савицким, участвовал в работе теоретических евразийских семинаров и в 1930-х годах начал печататься в евразийских изданиях (журнал «Евразийские тетради» и др.). Тогда же совместно с Р. О. Якобсоном разрабатывает теорию евразийского языкового союза и вообще евразийского учения о языке в связи с географическим фактором, на основе онтологического структурализма, сформировавшегося в идейном пространстве Пражского лингвистического кружка.

Параллельно в 1920-1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х - начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка, одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хождению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.

Был непримиримым противником коммунизма, воцерквленным православным христианином. Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии). По выходе 1 июля 1928 года из юрисдикции Евлогия настоятеля храма архимандрита Харитона (Дроботова), ввиду невозможных для исполнения политических требований лояльности советской власти, «князь Н. С. Трубецкой, состоящий церковным старостой сей церкви, немедленно донёс Митрополиту Евлогию о выходе Архимандрита Харитона из канонического подчинения Митрополиту Евлогию и последний, по одному донесению мирянина, вопреки священным канонам, <…> уволил Архимандрита Харитона от должности, с запрещением священнослужения и преданием церковному суду.»

В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма, видя в нём своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А. В. Меллера-Закомельского, жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н. С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьей «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что индоевропейского праязыка не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития. Эти идеи, высказанные им в статье «Мысли об индоевропейской проблеме», стали причиной доноса в гестапо со стороны пронацистски настроенного австрийского лингвиста.

В 1938 году после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо, вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведен обыск. По признанию П. Н. Савицкого, от концлагеря его спас только титул князя. Однако значительная часть его научных рукописей была конфискована во время обыска и впоследствии утрачена. Не перенеся этой потери, Николай Сергеевич Трубецкой скончался от инфаркта миокарда, в больнице.

В 5 гимназии, в которой Трубецкой учился последний класс, учились также будущие поэты Б. Л. Пастернак и В. В. Маяковский. Пастернак был ровесником Н. С. Трубецкого и они были знакомы и даже немного дружны. Маяковский учился на три года позже, вероятнее всего они были знакомы шапочно.
В возрасте 15 лет Н. С. Трубецкой написал письмо этнографу Богоразу, в котором делился своими научными идеями (не указав своего возраста). Богораз, восхищенный идеями молодого ученого, пришёл к нему домой, обнаружил там мальчика, с которым занимался репетитор и долго не мог поверить, что это - не розыгрыш.
В 1905 году болгарский историк и общественный деятель Иван Шишманов, бывший знакомым С. Н. Трубецкого, подарил 15-летнему Н. С. Трубецкому свою книгу с надписью: будущему историку древних болгар (в связи с увлечением юного учёного историей праславян). В 1920 году, оказавшись в Софии, Трубецкой обратился к Шишманову, и тот рекомендовал его на должность доцента кафедры сравнительного языкознания в Софийском университете. Благодаря этому эмигрант Трубецкой получил работу. При этом 30-летний ученый имел всего 8 печатных трудов, из которых не было ни одного по лингвистике. Его основной курс «Введение в сравнительное языкознание с особым вниманием к главнейшим индоевропейским языкам» собрал в Софийском университете всего трое слушателей. Но через год с небольшим Трубецкой уже сделал себе имя публикациями по лингвистике и истории культуры и его пригласили на должность профессора в Венский университет
На Первом конгрессе лингвистов А. Мейе назвал Трубецкого величайшим умом современной лингвистики
Князь Н. С. Трубецкой, будучи политическим консерватором и православным традиционалистом, любил поэзию В. В. Маяковского
Филолог П. Богатырев называл Трубецкого, которого он знал лично, настоящим аристократом и настоящим демократом
За годы преподавания Н. С. Трубецкой подготовил около 100 курсов по славянским языкам и литературам
Трубецкой с большим вдохновением писал труды по лингвистике и с большой неохотой пропагандистские статьи на евразийские темы. Он жаловался, что евразийская пропаганда погубила его как ученого, отняв слишком много времени.
Книгу «Наследие Чингисхана», которую теперь считают одним из главных источников по евразийству Трубецкого, сам Трубецкой считал демагогической и полной натяжек и противоречий. Он писал её как агитку для не очень грамотных молодых комсомольцев и красноармейцев в СССР, которых нужно ознакомить с евразийской идеологией, подстраиваясь под их уровень. Трубецкой согласился её выпустить только с условием, что она будет распространяться в СССР, а не в эмиграции и на обложке не будет значиться его имя. Когда книга стала распространяться в эмиграции Трубецкой возмутился и даже грозился выйти из евразийского движения
Трубецкой не любил русских религиозных философов старшего поколения (прежде всего веховцев Бердяева, Струве, Булгакова). Он в частной переписке именовал их «старыми грымзами» и выступал резко против публикаций «грымз» в евразийских изданиях
Н. С. Трубецкой страдал от депрессии и обращался за помощью к психотерапевту
В конце жизни от лекарств, которые Трубецкой принимал для лечения больного сердца, он приобрел болезнь желудка. По этому поводу ученый шутил: неудобно, что у человека столько органов.
Н. С. Трубецкой собирался после аншлюса Австрии переехать с семьей в США, но этому помешала болезнь и скоропостижная смерть
В 1973 году в Венском университете была установлена памятная доска в честь Н. С. Трубецкого

Цитаты

(из писем Р. О. Якобсону)

«Надо писать применяясь к уровню среднего идиота, а это требует всегда гораздо больше времени, чем писать для нормальных интеллигентных людей».

«Выпады Нитша против меня довольно смешны, тем более, что к содержанию его статьи они не имеют никакого отношения. Очевидно, поляков просто очень раздражила моя статья… и раздражила именно потому, что является своего рода „Колумбовым яйцом“. Ведь это то, что всего более раздражает! Когда какое-нибудь общепринятое мнение разрушают путём приведения нового фактического материала, - то с этим ещё можно примириться. Но когда нового фактического материала не приведешь, а просто покажешь, что старый, всем известный материал гораздо лучше и проще объяснять как раз наоборот тому, чем это принято, - то вот это-то и вызывает раздражение».

«Беженство нас научило тому, что именно „в Тулу-то и надо со своим самоваром ездить“, то есть в Париже эмигрантам надо открывать модные магазины и ночные кабаки, в Мюнхене - пивные и т. д. Русским славистам по тому же принципу лучше всего в славянских странах. В других странах из русских славистов не устроился никто, кроме меня, но это исключение подтверждает правило: я устроился не в качестве слависта (каковым я в момент своего назначения вовсе и не был), а главным образом в качестве князя, - и это как раз в Вене, в которой своих князей хоть пруд пруди!»

«Это бывает: страшно не хочется, всячески отлыниваешь, а потом, как сядешь писать, так только вначале немножко трудно, а дальше всё легче и легче, и в конце концов выходит очень хорошо. Мне лично лучше всего удавались именно те работы, писание которых вызывало во мне почти непреодолимое отвращение».

«Зрелость не есть ещё старость и не знаменует собой бесплодия. Зрелые люди не только не перестают творить, но, наоборот, создают самое ценное из всего того, что оставят потомству. Только творят они иначе, чем молодые. К этому новому методу творчества сначала трудно привыкнуть. Сначала кажется, что вообще больше ничего нет, всё кончилось. Перерыв, хотя бы и короткий, пугает, вызывает опасения. Это - от непривычки. На самом деле беспокоиться нечего: будете творить, - только иначе, чем прежде. <…> Что проиграется на блеске и эффективности, выиграется на солидности конструкций. <…> Зато будет прочно, не придется так часто перестраивать. Вместо эффектного творческого фонтана, плавно текущий, но всё же мощный и широкий поток. Сначала - обидно. Кажется: что же это? неужели молодость прошла, и началась старость? Но в том-то и дело, что кроме молодости и старости есть ещё зрелость, кроме фонтана и стоячей воды есть ещё ровно и плавно текущий поток. В эту мысль надо вжиться, и тогда будет всё хорошо».

(1890-1938)

Заслуги Николая Сергеевича Трубецкого перед русской и мировой наукой огромны. Немногочисленные биографы ученого отмечают его необычайную широту интересов уже в юношеском, отроческом возрасте, а затем в период студенчества, сдачи магистерских экзаменов и в самом начале педагогической деятельности в Московском университете.

С 1908 по 1912 гг. он учился на историко-филологическом факультете этого университета, будучи сначала на философско-психологическом отделении, а с третьего семестра – на отделении языка и литературы; в 1913-14 гг., в пору магистерской подготовки, он слушал вместе с Л. Блумфилдом и Л. Теньером лекции Бругмана, Лескина и других младограмматиков в Лейпциге, а с 1915 г. стал приват-доцентом и вел занятия по сравнительному языкознанию в Московском университете. В 1933 г. Н.С. Трубецкой избран почетным членом Финно-угорского общества.

Наследие Н.С. Трубецкого занимает особое место в формировании новых направлений и концепций языкознания ХХ века, в обогащении и углублении научного подхода к общефилологическим фактам и явлениям.

Николай Сергеевич, как один из идеологов и основателей Пражской лингвистической школы, стал ведущим ученым послесоссюровского этапа лингвистической науки.

Н.С. Трубецкой сделал множество блестящих открытий в науке ХХ в. - и в лингвистике, и в истории, и в философии языка, и в литературоведении. Но особого внимания заслуживают его работы по общей теории фонологии, прежде всего – в построении фонологической классификации гласных и в изучении типологических систем гласных для языков мира.

В фонологию Трубецкой шел от диахронии, от исторической фонетики славянских языков. Его исследования в области исторической фонетики славянских языков привели к мысли, что фонетическая эволюция приобретает смысл, если используется для целесообразной перестройки системы. Многие фонетические изменения вызваны потребностью к созданию устойчивости и к соответствию структурным законам звуковой системы. Тем самым ученый впервые выдвинул и обосновал фундаментальное положение исторической фонологии: причины изменения данного звука следует искать в фонологической системе данного языка на данном этапе его развития.

Н.С. Трубецкой, где бы он нинаходился, развивал научные традиции русского языкознания. Известно, что идея разграничения звука и фонемы шла от И.А. Бодуэна де Куртенэ и его Петербургской школы. Общее представление о системном устройстве языка шло от Ф.Ф. Фортунатова и его Московской лингвистической школы.

И.А. Бодуэн де Куртенэ, обобщая опыт первых работ по экспериментальной фонетике, сформулировал положение о принципиальном несовпадении физической природы звуков с их значением в механизме языка. В 1870 г. он обосновал положение о необходимости строго разграничивать звук как физическую субстанцию и фонему как элементарное «звукопредставление» и, соответственно, антропофонику и психофонетику.

Фонологический состав и его систему Трубецкой соотносит с языком, а звуковую реализацию в речи он относит к фонетике. В его исследованиях подтверждается мысль о том, что системой может быть лишь система фонологическая, а не фонетическая. Такое разграничение – в интересах обеих наук, так как обе науки должны применять различные методы: учение о звуках речи, имеющее дело с конкретными физическими явлениями, должно пользоваться методами естественных наук, а учение о звуках языка в противоположность этому – чисто лингвистическими методами. Строгое разграничение фонетики и фонологии имело для Трубецкого принципиальное значение. Он считал, что понятие оппозиции важнее понятия фонемы, ибо имеет общелингвистическое, общенаучное значение. Для него фонология – это основание обработки и апробации «чисто лингвистических методов» исследования языка.

«Фонология, - писал Трубецкой, - как теория звуковых противопоставлений, и морфология, как теория формальных противопоставлений, представляют собой две отрасли одной и той же науки, которая должна исследовать противопоставление лингвистических значимостей. Причем все отрасли этой науки должны применять одинаковые методы исследования» . Итак, другие части лингвистики получают единые методы исследования. Он определил устройство фонологических оппозиций и корреляций, коррелятивных пар как противопоставление признакового беспризнаковому на основе наличия/отсутствия соответствующего признака и т.д.

Трубецкой создал теорию нейтрализации. В центре внимания ученого – парадигматика, оппозиции постоянные и нейтрализуемые. Последние нейтрализуются в позициях нейтрализации и сохраняются в позициях релевантности, т.е. в синтагматическом состоянии. Этим он решил многие теоретические вопросы: парадигмофонолия (Пражской школы) и синтагмофономгия (Московской фонологической школы) объединены в целостную фонологическую концепцию – учение о противопоставлении смыслоразличительных ценностей и способах позиционного этих противопоставления.

Общей теорией фонологии исследователь занимался до последних дней своей жизни, особенно уточнением понятийного аппарата – оппозиции, корреляции, нейтрализации признака, архифонемы, фонологической позиции, принципов их классификации и т.д.

Следует также отметить, что с именем Н.С. Трубецкого связаны работы по сравнительно-исторической фонетике и фонологии северокавказских языков.

Ученый на обширном лингвистическом материале показал родство северокавказских языков, установив основные фонетические соответствия внутри каждой подгруппы, а также между подгруппами, осуществив реконструкцию фонем праязыкового состояния. Последующее исследование языковых и словарных соответствий северокавказских языков показало цельность и достоверность его исследований, установило многое в его реконструкции.

Большое значение Н.С. Трубецкой придавал сравнительно-историческому анализу языка. Выдвинутые им положения во многом схожи со взглядами П.К. Услара в общем понимании возможностей сравнения языков.

В 1922 г. в работе «Латеральные согласные в северокавказских языках» Н.С. Трубецкой выступил против практики сближения кавказских слов со словами самых разных языков без знаний фонетических соответствий или же голословных рассуждений о структуре, о кавказском языковом типе и т.д. Он считал, что все эти сближения и рассуждения не будут иметь никакой научной ценности, «пока они не будут опираться на сравнительную грамматику кавказских языков, построенную по принципам, которым должна следовать всякая сравнительная грамматика любой языковой группы. Без такой сравнительной грамматики на кавказоведении всегда будет лежать печать дилетантизма, оставленная на нем многими учеными, нетерпеливо стремившимися разгадать все тайны и разрешить все темные проблемы исторической этнографии Древнего Востока при помощи двух-трех слов, наудачу выхваченных из какого-либо из 37-ми кавказских языков. Все теории о родстве того или иного мертвого языка с «кавказскими языками» не имеют никакой ценности, но еще научно не доказано родство между южно-кавказскими (так называемыми «картвельскими») и северокавказскими» [там же: 234]. Ученый подчеркивает, что для доказательства языкового родства необходимы прежде всего фонетические соответствия, их регулярность, обособление исключений, летальное сопоставление грамматических форм.

Н.С. Трубецкой, как и П.К. Услар, сомневался в кавказской языковой общности: «Пока не установлены соответствия между «картвельскими» фонемами и фонемами северокавказских языков, не имеем права говорить о кавказской языковой общности, и всякая теория, предполагающая эту общность данной, должна быть признана фантастической» [там же]. По Трубецкому, сравнительная грамматика кавказских языков не может быть создана, пока не будет создана, с одной стороны, сравнительная грамматика картвельских, а с другой стороны, северокавказских языков. Эти две сравнительные грамматики должны создаваться независимо, и написание каждой из них должно представлять собой самостоятельную задачу. Лишь в этом случае будет получен ответ на вопрос, образуют ли «все кавказские языки действительно языковую семью». Для того чтобы добиться успеха в этом направлении, необходимо начать со сравнительной фонетики, затем перейти к морфологии и синтаксису, точно так же, как это делается при изучении всех прочих языковых семей мира. Следует отметить, что данная проблема в целом остается актуальной, поскольку сравнительная грамматика всех кавказских языков не составлена по сей день.

Северокавказские языки Н.С. Трубецкой подразделяет на две ветви:

I. Абхазо-керкетские, или западно-кавказские языки:

а) адыгский с двумя языками – адыгейским и кабардинским;

б) абхазский также с двумя языками – абхазским и абазинским;

в) убыхский.

II. Чечено-лезгинские, или восточно-кавказские языки, которые Н.С. Трубецкой подразделяет на восемь групп:

а) чеченская группа, включающая в себя: собственно чеченский; бацбийский, или тушский; ингушский;

б) аваро-андийская группа, включающая: аварский (важнейший язык Дагестана, служащий в качестве основного для всего северо-запада этого региона); андийский; ботлихский; годоберинский; каратинский; ахвахский; багвалинский; тиндинский; чамалинский; хваршинский; цезский, бежтинский;

в) лакский, или казикумухский;

г) арчинский;

д) даргинская группа, включающая: урахинский, акушинский, кайтагский, кубачинский;

е) группа самурских языков, которая объединяет: лезгинский, агульский, табасаранский, рутульский, цахурский, будухский, крызский;

ж) удинский;

з) хиналугский.

Создавая фонетическую транскрипцию для исследуемых языков, Н.С. Трубецкой пользовался различными транскрипционными системами, поэтому при чтении его работ возникают трудности в отождествлении тех или иных фонем. В то же время принципы, положенные им в основу научной транскрипции, оказались очень плодотворными для кавказоведения и, в частности, были восприняты грузинской школой кавказоведения.

Анализируя особенности северокавказских фонем, ученый определяет место латеральных спирантов и аффрикат в фонетической системе исследуемых языков. Латеральные спиранты представляют собой результат трения воздуха, проходящего через щель между боковым краем языка и прилегающей к этому краю щекой; латеральные аффрикаты артикулируются посредством дорсального смыкания, за которым следует неполный латеральный взрыв, вызывающий такое же трение воздуха о боковой край языка и щеку и т.д. Указанные фонемы, по данным Н.С. Трубецкого, встречаются в адыгском, убыхском, бацбийской (тушском) и ингушском языках.

На основании сравнения данных подгрупп Н.С. Трубецкой впервые в лингвистике устанавливает возможные соответствия латеральных согласных: глухим латеральным спирантам арчинского и аваро-андийских языков во всех остальных чечено-лезгинских языках соответствуют глухие препалатальные или велярные спиранты.

Формулируя основные контуры звуковых соответствий западнокавказских и восточнокавказских звуков, ученый показывает общий принцип соответствия латеральных: исторически восточным латеральным соответствуют исторически западнокавказские латеральные, а велярным – велярные. Автор подкрепляет свои выводы тем, что в тех случаях, когда арчинский и все аваро-андийские языки имеют глухие латеральные спиранты, все остальные кавказские языки обнаруживают глухие велярные или препалатальные спиранты (или же шипящие). В силу этого, предполагает Н.С. Трубецкой, общекавказский имел глухие велярные спиранты, которые были позднее латерализованы в аваро-андийском и в арчинском языках. На промежуточном этапе автор восстанавливал протоаваро-андийские глухие велярные спиранты, которые должны были стать препалатальными, как в некоторых других дагестанских языках (табасаранском, рутульском и др.).

Из наблюдений Трубецкого видно, что латеральные согласные северокавказских языков часто изменяются в дорсальные (велярные, задневелярные, препалатальные) и, наоборот, глухие велярные спиранты превращаются в латеральные.

Таким образом, Н.С. Трубецкой увязывал кавказские латеральные только с дорсальными (велярными, задневелярными, препалатальными) и предполагал возможность объяснения кавказскими влияниями одной особенности армянской фонетики: переход классического армянского t в современный армянский γ и отмечал, что «после всего, что мы установили для чечено-лезгинских языков, вполне естественно предположить, что класс. арм. t изменился в γ через промежуточный этап звонкого латерального спиранта t и что это изменение произошло под влиянием какого-то восточнокавказского языка – может быть, агванского, без сомнения, родственного современным языкам Дагестана [там же: 246].

Хотя не все соответствия западнокавказских и восточнокавказских латеральных согласных были установлены Н.С. Трубецким, он заложил основы дальнейшей реконструкции, что позволило впоследствии другим ученым продолжить работу по выявлению звуковых соответствий (см. работы Е.А. Бокарева, 1961; Б.Х. Балкарова, 1970; Б.Б. Талибова; Б.К. Гигинейшвили, 1977; А.Е. Кибрика, 1976; А.И. Абдокова, 1983; С.А. Старостина, 1987; М.А. Кумахова, 1981; А.К. Шагирова, 1977 и др.).

Научное творчество Н.С. Трубецкого не ограничивается чисто лингвистическими исследованиями, оно весьма многогранно. Его исследования в области общей филологии, истории культуры, этнологии, истории языка привели к открытию нескольких новых научных направлений и дисциплин, которые обогатили филологическую науку. Открывая новые горизонты в области комплексного исследования историко-филологических дисциплин, Трубецкой одновременно указывал на перспективные возможности, которые созвучны с современной гуманитарной наукой. Между тем многие его работы до последнего времени не были предметом научного анализа. В этом плане особый интерес представляет изданная в 1995 году работа Трубецкого по общегуманитарным наукам «История. Язык. Культура».

В статье «Об истинном и ложном национализме» выдающийся ученый проблему самопознания ставит как проблему нравственного долга всякой личности и указывает связь между самопознанием и практической жизнью частночеловеческой и многочеловеческой личности.

Автор пишет о том, что отношение человека к культуре своего народа может быть довольно различно. У романогерманцев это отношение определяется особой психологией, которую можно назвать эгоцентрической. Здесь Трубецкой приводит мысли, высказанные им в его книге «Европа и человечество». Он пишет: «…человек с ярко выраженной эгоцентрической психологией бессознательно считает себя центром вселенной… Поэтому всякая естественная группа, к которой этот человек принадлежит, признается им, без доказательств, самой совершенной. Его семья, его племя, его сословие, его раса кажутся ему лучше всех остальных» [Трубецкой 1995: 6]. Романогерманцы, будучи насквозь пропитаны этой психологией, всю оценку культур земного шара строят именно на ней. Поэтому возможны два вида отношения к культуре: либо признание, что высшей культурой мира является та, к которой принадлежит «оценивающий» субъект (немец, француз и т.д.), либо признание, что венцом совершенства является не только частная разновидность, но вся сумма родственных культур, созданных всеми романо-германскими народами. Первый вид называется в Европе «узкий шовинизм», а второй – общий романо-германский шовинизм именуется «космополитизмом». Трубецкой отмечает, что негерманские народы, воспринявшие европейскую культуру, обычно вместе с культурой воспринимают от романогерманцев и оценку этой культуры, поддаваясь обману неправильных терминов «общечеловеческая цивилизация» и «космополитизм». Благодаря этому, у таких народов оценка культуры строится уже не на эгоцентризме, а на некотором своеобразном «эксцентризме», точнее – на «европоцентризме». По мнению Трубецкого, долг всякого нероманогерманского народа состоит в том, чтобы, во-первых, преодолеть всякий собственный эгоцентризм, а, во-вторых, оградить себя от обмана «общечеловеческой цивилизации», от стремления во что бы то ни стало быть «настоящим европейцем». Этот долг ученый формулирует двумя афоризмами: «познай самого себя» и «будь самим собой». Трубецкой справедливо утверждает, что борьба с собственным эгоцентризмом возможна лишь при самопознании. Он пишет: «Истинно самопознание укажет человеку (или народу) его настоящее место в мире, покажет ему, что он – не центр вселенной, не пуп земли» [там же: 115]. Внешним образом истинное самопознание выражается в гармонически самобытной жизни и деятельности данной личности. Для народа – это самобытная национальная культура.

Культура понимается Н.С. Трубецким как «исторически непрерывно меняющийся продукт коллективного творчества прошлых и современных поколений данной социальной среды, причем каждая отдельная культурная ценность имеет целью удовлетворение определенных (материальных или духовных) потребностей всего данного социального целого или входящих в его состав индивидов» [Трубецкой 1995: 329]. Аргументы ученого просты и убедительны. Культура какой-либо общественности всегда производит «нивелировку индивидуальных различий его членов». Понятно, что это усреднение должно и может происходить на основе общих для всех «членов» национальной или социальной общности потребностей. Сильно различаясь в стремлениях духовных, люди общи в логике и материальных потребностях. Отсюда примат «логики, рационалистической науки и материальной техники» над «религией, этикой и эстетикой» в однородной общечеловеческой культуре неизбежен. Неизбежно и следствие – духовная примитивизация и бессмысленное строительство «вавилонских башен» (последнее понимается автором предельно широко).

Таким образом, главный и основной грех современной ему европейской цивилизации Н.С. Трубецкой видит в том, что она стремится во всем мире нивелировать и упразднить все индивидуальные национальные различия, ввести повсюду единообразные формы быта, общественно-государственного устройства и одинаковые понятия.

Н.С. Трубецкой связывает так называемую общечеловеческую культуру (или европейскую цивилизацию) с духовно-нравственным одичанием.

Совершенно иначе, по мнению автора, развивается культура, опирающаяся на национальный принцип. Только она стимулирует «духовно возвышающего человека ценности». Ведь идеальный аспект такой культуры органически, «интимно» близок ее носителям.

Н.С. Трубецкого всегда интересовал смешанный характер языков и крупных языковых зон. В статье «Вавилонская башня и смешение языков» он описал механизм «дробления» языка (праязыка) на наречия, говоры и подговоры и вхождения языка в семейства, внутри которых различаются ветви и подветви, описал отношения языковых единиц, объединенных генетически, то есть восходящих исторически к диалектам некогда единого «праязыка» данной генетической группы (семейства, ветви, подветви и т.д. И далее автор отмечает: «Но кроме такой генетической группировки, географически соседящие друг с другом языки часто группируются и независимо от своего происхождения. Случается, что несколько языков одной и той же географической и культурно-исторической области обнаруживают черты специального сходства, несмотря на то, что сходство это не обусловлено общим происхождением, а только продолжительным соседством и параллельным развитием. Для таких групп, основанных не на генетическом принципе, мы предлагаем название «языковых союзов» [Трубецкой 1995: 333]. Так, впервые автором сформулировано понятие «языкового союза» и отмечена важность этого понятия и явления для сравнительного и общего языкознания и для этнической культурологии. Такие «языковые союзы» существуют не только между отдельными языками, но и между языковыми семействами, то есть случается, что несколько семейств, генетически друг с другом не родственных, но распространенных в одной географической и культурно-исторической зоне, целым рядом общих черт объединяются в «союз языковых семейств». Так, семейства угро-финско-самоедское (иначе «уральское»), тюркское, монгольское и маньчжурское целым рядом общих черт объединяются в один «союз урало-алтайских языковых семейств», несмотря на то, что генетическое родство между всеми этими семействами современная наука отрицает» [Трубецкой 1995: 333]. Автор пишет, что деление существительных на грамматические роды и способность корня при образовании форм изменять, вставлять и выбрасывать корневую гласную (соберу – собрать – собирать – собор) объединяют семейства индоевропейское, семитское, хамитское и северокавказское в «союз средиземноморских языковых семейств».

«Таким образом, - заключает Н.С. Трубецкой, - принимая во внимание обе возможные группировки языков – генетическую (по семействам) и негенетическую (по союзам), - можно сказать, что все языки земного шара представляют некоторую непрерывную сеть взаимно переходящих друг в друга звеньев, как бы радужную» [Трубецкой 1995: 334]. Обнаруживая некоторую структурную, функционально-стратификационную и ситуативную изоморфность языка и культуры, Трубецкой в то же время отмечает, что «распределение и взаимное отношение культур не совпадает с группировкой языков». Носители языков не только одного и того же семейства, но одной и той же ветви могут принадлежать к разным типам культур: примером, иллюстрирующим это положение, является народ венгерский (или мадьярский). Как известно, языковые родичи венгров – вогулы и «остяки» (в северо-западной Сибири) – в культурном отношении не имеют с венграми «решительно ничего общего». И все же распределение и взаимные соотношения культур основаны, в общем, на тех же принципах, что и соотношения языков, с тою лишь разницей, что то, что в культуре соответствует «семействам», имеет гораздо меньшее значение, чем то, что соответствует «союзам». Культуры отдельных соседних друг с другом народов представляют всегда целый ряд черт, сходных между собой. Благодаря этому среди этих культур обозначаются известные культурно-исторические «зоны», например, в Азии зоны мусульманской, индостанской, китайской, тихоокеанской, степной, арктической и т.д. культур. Границы всех этих зон взаимно перекрещиваются, так что образуются культуры смешанного или переходного типа. Отдельные народы и части народов специализируют данный культурный тип, внося в него свои специфические индивидуальные особенности. В результате получается та же радужная сеть, единая и гармоничная в силу своей непрерывности и в то же время бесконечно многообразная в силу своей дифференцированности [Трубецкой 1995: 334].

Работа «Вавилонская башня и смешение языков» и введенное в ней понятие языкового союза положило в языкознании начало целой его отрасли, занимающейся языковыми союзами и связанной с ними ареалогией. У Трубецкого язык выступает как факт истории и культуры, т.е. история языка есть история культуры.

В настоящее время научные воззрения ученого в области взаимосвязи истории, языка и культуры имеют продолжение и характеризуются многообразием направлений форм анализа. Мысли, высказанные три четверти столетия тому назад выдающимся русским ученым Н.С. Трубецким в его работах, находят отклик и обретают востребованность в наше время.

— князь, русский лингвист; славист, философ, публицист, основоположник евразийства, критик украинского национализма.

фамильный герб Трубецких

* Трубецкие - род литовских и русских князей-Гедиминовичей.

Сын князя С. Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е.Н.Трубецкого, известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В.С.Трубецкого (Владимира Ветова). Родился 16 апреля 1890 года в Москве. С 13 лет проявлял интерес к этнографии и фольклору финно-угорских народов, в частности языческому мировоззрению данных народностей; 14-летний Трубецкой посещает заседания Московского Этнографического общества, а в 15 лет публикует первые научные статьи о финно-угорском язычестве. Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.

В 1907 юный учёный начинает сравнительно-исторические и типологические исследования грамматического строя северокавказских и чукотско-камчатских языков; огромные материалы, собранные в ходе этой работы, продолжавшейся вплоть до революции, в годы Гражданской войны погибли («пошли дымом») и были впоследствии восстановлены Трубецким в эмиграции по памяти. Специалист по чукотско-камчатским языкам В.Г.Тан-Богораз, знавший Трубецкого только по переписке и явившийся к нему в Москву из Петербурга, был потрясён, встретив юношу, готовящегося к гимназическим экзаменам.

В 1908 году поступил на историко-филологический факультет Московского Университета, посещая занятия по циклу философско-лсихологического отделения и затем по отделению западноевропейских литератур.

В 1912 году закончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре, после чего командировался в Лейпциг, где изучал доктрины младограмматической школы.

Князь Николай Сергеевич Трубецкой. Фото Е.П.Павлова, кон. 1900-нач.1910-х гг.

Вернувшись в Москву, опубликовал ряд статей по северокавказской фольклористике, проблемам финно-угорских языков и славяноведению. Был активным участником Московского лингвистического кружка, где наряду с вопросами языкознания вместе с учеными и литераторами серьезно изучал и разрабатывал мифологию, народоведение, этнографию, историю культуры, близко подходя к будущей евразийской теме. После событий 1917 года успешная университетская работа Н.Трубецкого прервалась и он уехал в Кисловодск, а затем некоторое время преподавал в Ростовском университете. Постепенно пришел к выводу, что праславяне в духовном плане были более тесно связаны с Востоком, нежели с Западом, где, по его мнению, контакты осуществлялись прежде всего в области материальной культуры.

В 1920 году Н.Трубецкой покидает Россию и переезжает в Болгарию, и начинает научно-преподавательскую деятельность в Софийском университете в качестве профессора. В этом же году он выпускает свой известный труд «Европа и человечество», вплотную подводящий его к выработке евразийской идеологии. В дальнейшем деятельность Н.Трубецкого развивалась по двум направлениям: 1) сугубо научная, посвященная филологическим и лингвистическим проблемам (работа Пражского кружка, сделавшегося центром мировой фонологии, затем годы исследований в Вене), 2) культурно-идеологическая, связанная с участием в евразийском движении. Н.Трубецкой сближается с П.Н.Савицким, П.П.Сувчинским, Г.В.Флоровским, публикуется в «Евразийских временниках» и «хрониках», периодически выступает с докладами в различных городах Европы. В разработке евразийских идей к основным заслугам Н.Трубецкого можно отнести его концепцию «верхов» и «низов» русской культуры, доктрину «истинного национализма» и «русского самопознания».

В силу своих психологических особенностей Н.Трубецкой предпочитал политике спокойную, академическую работу. Хотя ему приходилось писать статьи в жанре политической публицистики, он избегал прямого участия в организационно-пропагандистской деятельности и сожалел, когда евразийство сделало уклон в политику. Потому в истории с газетой «Евразия» он занял однозначно-непримиримую позицию по отношению к левому крылу движения и вышел из евразийской организации, возобновив публикации в обновленных изданиях лишь через несколько лет.

Последние годы своей жизни Н.Трубецкой жил в Вене, где работал профессором славистики в Венском университете. После аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо. Значительная часть его рукописей была изъята и впоследствии уничтожена. По свидетельству Л.Н.Гумилева, получившего эту информацию от П.Н.Савицкого, Н.Трубецкого не арестовали только потому, что он был «князь, аристократ, но в квартире его производились неоднократные, причем весьма грубые, обыски, повлекшие за собой инфаркт миокарда и раннюю смерть». 25 июля 1938 года в возрасте 48 лет Н.Трубецкой скончался.

Р.О.Якобсон, Н.С.Трубецкой, Д.И.Чижевский. Прага, 1930

Он был одним из идеологов и основателей Пражской лингвистической школы, его труд «Основы фонологии» считается классическим, он ввел понятие «языковой союз» в сравнительно-историческое языкознание, разработал основы русской морфонологии, «дисциплины, в полной мере созданной самим автором», занимался вопросами славянской поэтики и историей славянских языков — праславянским языком. Все это свидетельствует о широкой сфере интересов знаменитого русского ученого. Был он также лидером евразийского движения.

Началом евразийства считают книгу Н.С. Трубецкого «Европа и человечество», вышедшую в Софии в 1920 г. Центр этого движения был сначала в Берлине, затем переместился в Париж (См. Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 738). Это «культурно-историософическое» движение было создано в среде русской интеллигенции, эмигрировавшей в Европу после 1917 года, «видными представителями его были географ П.Н. Савицкий, историк Г.В. Вернадский, лингвист, этнограф и философ князь Н.С. Трубецкой» (См. Гумилев Л.Н. Историко-философские труды князя Н.С. Трубецкого (заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 31).

Одним из положений теории евразийства была «концепция многолинейности всемирного исторического процесса», что делало «своеобразие и самобытность культуры» ее неотъемлемой характеристикой, ее свойством и отрицало исключительность и абсолютность европейской культуры (см. Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 7). Корни евразийства уходят, по мнению участников этого движения, еще к первой трети XVI в., к «Посланиям старца Филофея», затем находят продолжение в трудах славянофилов, особое же значение имели работы Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева (См.Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 731-734).

Дети Николай и Владимир Трубецкие. 1900. Бронза Николай справа, Владимир слева

Само понятие «Евразия» участники движения трактовали с нескольких позиций. Во-первых, как чисто географическое. Они полагали вполне естественным разделять Запад и Восток на Европу (Западная Европа), Азию (юг и восток Азии: Индия, Китай, Восточная Сибирь) и Евразию (континентальная равнинная часть Европы и Азии). Во-вторых, с этнической точки зрения, в Евразии сформировался особый «туранский психологический тип», «русские – не европейцы и не азиаты, а евразийцы». В-третьих, чисто экономически евразийская Россия – континентальная страна, и связи нужно развивать не такие же, как в мировом океаническом хозяйстве, но внутриконтинентальные (См. Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 742-744). Многие мыслители, писатели и поэты увидели в революции проявление восточной дикости, «азиатчины», именно поэтому и поставили евразийцы перед собой задачу разобраться, насколько Россия европейская страна, насколько произошедшее было предопределено всей предшествующей историей России (См. Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 734-738).

Работа Н.С. Трубецкого «Европа и человечество» была задумана как часть трилогии «Оправдание национализма», и первоначально должна была носить имя «Об эгоцентризме» (см. Живов В.М. Комментарии // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 766). Кроме этого были написаны статьи «К проблеме русского самопознания», «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока», «Вавилонская башня и смешение языков», «Мы и другие», «О государственном строе и форме правления» и другие.

Труды Н.С. Трубецкого, как и других деятелей движения, были посвящены «русскому национальному вопросу», они имели большое значения для движения, так как ученый-филолог на материале, предоставляемом языком и литературой, мог определять «структурные и функциональные особенности культуры», ее развития (См. Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 17). Н.С. Трубецкой, обращаясь к истории русского литературного языка в контексте обращения ко всей русской истории и культуре, делает вывод, что только этот язык посредством церковнославянского языка стал преемником «общеславянской литературно-языковой традиции» (Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 17-18). Подобное открытие подтверждает мнение о евразийстве как о «синтезе научной и политической мысли» (см.Живов В.М. Комментарии // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 763), осуществляемом в разных областях знаний и разных сферах интересов.

Основным положением культурологических работ Н.С. Трубецкого стал вопрос о самобытности «симфонической личности», под которой понимается народ, группы народов, а также об образовании из мелких «симфонических личностей» определенной иерархии, парадигмы (См. Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 18). В этой иерархии вводятся понятие «этажей» культуры: «верхнего», «нижнего», «среднего», что имело значение для общей типологии культур, в частности, славянских.

В статье «Общеевразийский национализм» Н.С. Трубецкой выделяет составляющие элементы национализма: централистические (утверждение единства этнической единицы) и сепаратистические (утверждение своеобразия этнической единицы). Чтобы национализм не вырождался в сепаратизм, этнические единицы должны комбинироваться, «входить» друг в друга, составляя таким образом названную иерархию «симфонических личностей» (См. Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 19-20).

В период с 1933 по 1937 годы Н.С. Трубецким в предчувствии угрозы, таящейся в германском расизме, были написаны четыре статьи: «Мысли об автаркии», «О расизме», «Об идее-правительнице идеократического государства», «Упадок творчества»; в это же время на квартире Н.С. Трубецкого начались обыски, «вызвавшие инфаркт и раннюю смерть» (См. Гумилев Л.Н. Историко-философские труды князя Н.С. Трубецкого (заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 47).

Евразийские идеи не были отдельны от филологических исследований ученого. Представление о языке как о феномене культуры, исследование языков в их взаимоотношении друг с другом, само понятие «языковой союз» бесспорно имеют связь с евразийством (См. Живов В.М. Комментарии // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. с. 765).

Цитаты Трубецкого из писем Р. О. Якобсону:

«Выпады Нитша против меня довольно смешны, тем более, что к содержанию его статьи они не имеют никакого отношения. Очевидно, поляков просто очень раздражила моя статья… и раздражила именно потому, что является своего рода „Колумбовым яйцом“. Ведь это то, что всего более раздражает! Когда какое нибудь общепринятое мнение разрушают путём приведения нового фактического материала, - то с этим ещё можно примириться. Но когда нового фактического материала не приведешь, а просто покажешь, что старый, всем известный материал гораздо лучше и проще объяснять как раз наоборот тому, чем это принято, - то вот это-то и вызывает раздражение».

Литература :

Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С.5-30.

Гумилев Л.Н. Историко-философские труды князя Н.С. Трубецкого (заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С.31-54.

Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С.731-762.

Живов В.М. Комментарии // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. С.763-790.

Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии: Переводы. М.: Прогресс, 1985. С.7-8.

Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938) - русский лингвист, основатель фонологии и морфонологии, исследователь кавказских языков, политический мыслитель, культуролог. Профессор Венского университета (1922). Член Венской Академии наук (1930).

Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1913), был учеником Ф. Ф. Фортунатова. На лингвистические воззрения Трубецкого также оказали некоторое влияние идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ. Покинул Россию в 1919 г., некоторое время жил в Болгарии, впоследствии переехал в Австрию.

Трубецкой был одним из главных идеологов евразийства - философского и политического движения, возникшего в 1920-е гг. и объединившего представителей молодого поколения эмиграции - мыслителей и публицистов. Евразийцы возродили и во многом развили идеи славянофилов середины XIX века. В отличие от своих предшественников, объяснявших характер русской культуры в основном славянским происхождением русских (в более поздних интерпретациях - унаследованным с православием «византийством» и «эллинством»), евразийцы считали главной причиной ее своеобразия принадлежность русских к группе особых «евразийских» народов. Также к этой группе относятся тюркские, монгольские и финно-угорские народы. Психологически и культурно близкие друг другу народы образуют особую цивилизацию - единый евразийский мир, расположившийся на восток от Европы и на северо-запад от Азии и границами примерно совпадающий с границами империи Чингисхана. Россия, наследница Чингиза, провозглашалась современным центром этого мира.

Вопросам евразийства посвящены некоторые философские, культурологические и публицистические работы Трубецкого, важнейшие из которых - книга «Европа и человечество» (1920), статьи «Взгляд на историю России не с Запада, а с Востока» (1926), «Общеевразийский национализм» (1927) и др.

Лингвистические работы Трубецкого посвящены в основном разработке и развитию метода структурной лингвистики. С момента основания Пражского лингвистического кружка в 1926 году, Трубецкой принимал активное участие в его работе. Совместно с коллегами С. О. Карвецким и Р. О. Якобсоном они создали «Тезисы Пражского лингвистического кружка» (1929), в которых представили основные теоретические положения этой научной школы. Некоторые из них были сформулированы в развитие идей Ф. де Соссюра. Так, выдвинутый Ф. де Соссюром взгляд на язык как на «систему» был принят, но дополнен уточняющим термином «структура». Кроме того, сохранилось обоснованное им противопоставление диахронического и синхронического подходов к изучению языка, но резкость его было значительно снижена.

В «Тезисах…» было предложено не ограничивать лингвистические исследования изучением структуры отдельных языковых фактов, но учитывать также их назначение. Вместе с тем в работе была представлена программа будущих исследований, которой вполне следовал и сам Трубецкой.

К основным направлениям его научной деятельности относятся исследования в следующих областях:

1. Фонология. Фонологическая теория Трубецкого была наиболее полно изложена в книге «Основы фонологии», изданной посмертно, в 1939 году, на немецком языке (русский перевод появился в 1960 г.). В многочисленных работах, собранных в данной книге, Трубецкой подробно рассматривает сложные случаи выделения и разграничения фонем, описывает особенности организации звукового уровня в различных языках мира. Его исследования основываются на результатах фонологического анализа десятков языков.

Прежде всего, для развития лингвистики имел большое значение разработанный ученым научно-понятийный аппарат. Так, до Трубецкого фонема понималась как психологическое явление, но благодаря его работам утвердилось структурное определение этого понятия.

Развивая системный подход Соссюра, Трубецкой показал, что анализ языка состоит в описании отношений между элементами системы (в данном случае фонем). Простейшие бинарные оппозиции (двоичные противопоставления) являются наиболее точным и удобным способом представления этих отношений. Например, русская фонема /п/ противопоставлена фонеме /б/ как глухая звонкой, фонеме /п’/ - как твердая мягкой, фонеме /ф/ - как взрывная щелевой, фонеме /к/ - как губная заднеязычной и т. д.

Трубецкой также сформулировал понятие нейтрализации - устранение противопоставлений в определенных позициях (в зависимости от занимаемого места в слове, соседних фонем и т. д.). Например, в русском языке на конце слова из пары звуков, глухого и звонкого, может употребляться только глухой.

Трубецкой считал, что описание языка как системы сводится к правильному и полному выявлению всех оппозиций применительно ко всем элементам языка. Разработанные им принципы анализа фонем были распространены и на другие языковые явления.

Фонологическая теория Трубецкого оказала огромное влияние не только на лингвистику ХХ века: сформулированные ученым концепции и термины нашли применение в других гуманитарных дисциплинах, в частности семиотике - науке об общих свойствах знаков.

2. Морфонология - раздел языкознания, изучающий звуковую сторону различных морфологических процессов. С исследованиями Трубецкого связано не только становление морфонологии в качестве отдельной научной дисциплины, но и появление самого этого термина. Особый интерес для исследователя представляли звуковые изменения на границах морфем и звуковые чередования, имеющие морфологическое значение. Примером подобных изменений может служить, например, следующее: в русском языке к, г, х, на которые заканчивается корень, сохраняются перед -и - окончанием существительных мн. числа им. падежа (крики, круги, грехи), но меняются на ч, ж, ш соответственно перед -и - суффиксом повелительного наклонения глагола (кричи, кружи, греши).

3 . История и классификация языков. Своеобразным синтезом лингвистических и философских, в духе евразийства, взглядов Трубецкого стали работы, посвященные истории и классификации языков. В статье «Мысли об индоевропейской проблеме» (1939) он убедительно показывает, что близость индоевропейских языков может объясняться принадлежностью носителей неродственных языков к некоей общности (объединенной, например, по территориальному признаку) в определенный исторический момент. В результате формирования такой общности осуществляется постепенный переход от модели, свойственной кавказским языкам, к модели, свойственной языкам тюркским, финно-угорским и т. п. Сближая языки на основании единства цивилизации, а не древнего родства, Трубецкой выступал против расистской, как он полагал, идеи индоевропейских языков. Признав некоторые положения справедливыми, специалисты по сравнительно-историческому языкознанию в целом не приняли теорию Трубецкого.

Языки, состоящие в дальнем родстве или вовсе неродственные, могут образовывать языковые союзы. Трубецкой ввел и обосновал этот термин в статьях «О туранском элементе в русской культуре» и «Вавилонская башня и смешение языков». Основными причинами сближения неродственных языков являются территориальная близость и общность истории. Таким образом Трубецкой объяснил вторичное сближение языков Балкан и намеревался в дальнейшем обосновать наличие союза евразийских языков.

Сын видного философа и первого избранного ректора Московского университета С. Н. Трубецкого. Наукой занялся еще гимназистом: в пятом классе гимназии он увлекся угро-финской этнографией и «Калевалой», с тринадцати лет начал регулярно посещать заседания этнографического отдела Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете (основатель и председатель этого общества, фольклорист и востоковед В. Ф. Миллер, оказал большое влияние на формирование научных интересов Трубецкого). Занимаясь под научным руководством арехолога С. К. Кузнецова, Трубецкой в пятнадцать лет опубликовал свою первую научную работу: «Финнская песнь „Kulto neito" как переживание языческого обычая» (Этнографическое обозрение. 1905. Т. XVII, № 2/3). С 1908 он начал заниматься кавказскими языками и народным творчеством. В том же 1908 экстерном окончил Пятую мужскую гимназию и поступил на философско-психологическое отделение историко-филологического факультета Московского университета, откуда затем перевелся на отделение западноевропейских литератур, а в 1910 - на только что созданное отделение сравнительного языковедения. Он был в числе всего двух студентов (второй - М. Н. Петерсон), которые смогли окончить это отделение: первый и единственный выпуск состоялся в 1912; Трубецкой представил к нему выпускное сочинение «Образование будущего времени в главнейших индоевропейских языках».

Во время магистерской подготовки при Московском университете Трубецкой был в 1913-1914 командирован для обучения в Лейпциг. В 1915-1916 сдал магистерские экзамены; и, став приват-доцентом Московского университета (1915), начал вести занятия по сравнительному языковедению. Принимал участие в работе Московской диалектологической комиссии. В 1915, неудовлетворенный методом лингвистической реконструкции, примененным А. А. Шахматовым в «Очерке древнейшего периода истории русского языка», решил пристально заняться историей славянских языков, взял темой докторской диссертации историю возникновения и распада общеславянского праязыка. После революции 1917 (которая застала его во время научной поездки на Кавказ) вынужден был уехать в Кисловодск; затем (1918) поступил доцентом в Ростовский университет. Здесь он продолжил начатую в Москве работу над двумя монографиями: «Предыстория русского языка» и «Сравнительная грамматика языков Северного Кавказа», однако в 1919, при переезде в Константинополь, обе рукописи были сданы на хранение в библиотеку Ростовского университета и с тех пор считаются утерянными.

В 1920-1922 был профессором филологии в Софийском университете, где читал курс «Введение в сравнительное языкознание с особым вниманием к главнейшим индоевропейским языкам». В это же время Трубецкой активно включился в общественно-политическую жизнь русской эмиграции и опубликовал несколько важнейших философско-исторических работ (в первую очередь брошюру «Европа и человечество», 1920), в которых сформулировал культурно-философские идеи нового направления - евразийства. В 1922, получив приглашение на кафедру славянской филологии Венского университета, переехал в Вену. В 1923 был избран ординарным профессором Венского университета и вскоре стал заведующим кафедрой славянской филологии. В Венском университете проработал 15 лет, читал курсы по 6 славянским и праславянскому языкам, по введению в общую фонологию и по истории русской литературы. Написал несколько оригинальных литературоведческих работ, тяготея в своем методе к формализму. Посмертно были изданы три его курса лекций по литературоведению: о русских писателях XVIII и XIX в. (Die russischen Dichter des 18. und 19. Jahrhunderts: Abriß einer Entwicklungsgeschichte / Hrsg. von R. Jagoditsch. Köln; Graz: Hermann Böhlaus, 1956. 148 S.), о Достоевском (Dostoiewski als Künstler. The Hague; Paris: Mouton, 1964. 178 p.), и о древнерусской литературе (Vorlesungen über die altrussische Literatur, Firenze, 1973; пер. на рус. в его кн.: История. Культура. Язык. М., 1995, с. 544-616).

С 1928 стал принимать деятельное участие в работе Пражского лингвистического кружка. К этому периоду относятся наиболее влиятельные лингвистические работы Трубецкого - в первую очередь по фонологии (Zur allgemeinen Theorie der phonologischen Vocalsysteme // Travaux du Cercle linguistique de Prague. № 1: Mélanges linguistiques dédiés au premier Congrès des philologues slaves. Prague, 1929. P. 39-67) и морфонологии (Sur la morphonologie // Ibid. P. 85-88; Gedanken über Morphonologie // Travaux du Cercle linguistique de Prague. № 4: Réunion phonologique internationale tenue à Prague, 18-21 XII 1930. Prague, 1931. p. 160-163). Трубецкой - один из основоположников так называемой Пражской фонологической школы, рассматривающей фонему как определенный набор дифференциальных признаков, участвующий в фонологической оппозиции. Он автор понятий «архифонема» (совокупность дифференциальных признаков, общая для двух фонем, в которой противопоставленные фонемы совпадают в позиции нейтрализации), и «морфонема» (упрощение термина «морфофонема», введенного незадолго до того польским лингвистом Г. Улашиным, с наделением его новым смыслом - сложный образ одной или нескольких фонем, способных замещать друг друга в пределах одной и той же морфемы в зависимости от условий морфологической структуры). Фонологические воззрения Трубецкого наиболее полно и систематично представлены в его посмертно опубликованной обобщающей работе «Основы фонологии» (Grundzüge der Phonologie, 1939; рус. пер.: М., 1960).

Трубецкой также внес значительный вклад в славистику - в первую очередь, трудами по старославянскому (Altkirchenslavische Grammatik. Wien, 1954) и полабскому (Polabische Studien, Wien; Leipzig, 1929) языкам. Книгой его жизни, над которой он работал около 25 лет, но которой так и не суждено было появиться в печати, было исследование истории праславянского языка - «Предыстория [или праистория] славянских языков»; некоторые главы из нее публиковались в виде отдельных статей, позднее собранных в сборнике «Opera slavica minora linguistica» (Wien, 1988).

В последний год жизни здоровье Трубецкого сильно ухудшилось. После оккупации Австрии немецкими войсками и ее присоединения к Германии он надолго попал в больницу, а когда выписался, его дом был подвергнут обыску. От эмоционального потрясения у него произошел очередной сердечный приступ, вскоре после которого он умер. Значительная часть его рукописей, в том числе и неоконченная «Предыстория славянских языков» была при обыске изъята, а в дальнейшем потеряна или уничтожена.

Основные работы:

Grundzüge der Phonologie. Prague, 1939. (Travaux de Cercle linguistique de Prague; 7). (Пер. на рус. яз.: Трубецкой Н. С. Основы фонологии / Пер. с нем. А. А. Холодовича; Ред. С. Д. Кацнельсона. М.: Изд-во иностр. лит., 1960. 372 с.)
Избранные труды по филологии: Переводы с разных языков / Сост. В. А. Виноградова и В. П. Нерознака; Под общ. ред. Т. В. Гамкрелидзе и др. М.: Прогресс, 1987. 560 с. (Языковеды мира).
Opera slavica minora linguistica. Wien, 1988. LXX, 332 S. (Österreichische Akademie der Wissenschaften. Philos.-hist. Klasse. Sitzungsberichte. 509. Bd).
Writings on Literature / Edited, translated and introduced by A. Liberman. University of Minnesota Press, 1990. 192 p. (Theory and History of Literature; 72).
История. Культура. Язык / Сост. В. М. Живова; Общ. ред. В. М. Живова; Вступ. ст. Н. И. Толстого и Л. Н. Гумилева. М.: Прогресс, 1995. 800 с. (Филологи мира).
Studies in General Linguistics and Language Structure / Ed. by A. Liberman. Durham, NC: Duke University Press, 2001. 324 p.
Письма и заметки Н. С. Трубецкого / Подгот. к изд. Р. Якобсона и др.; Вступит. ст. В. Н. Топорова. М.: Языки славянской культуры, 2004. XV, 506 с.(Язык. Семиотика. Культура.).

Основная литература о жизни и творчестве:

Чижевский Д. Князь Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938) // Современные записки. 1939. № LXVIII. С. 464-468.
Jakobson R. Nikolaj Sergeevič Trubetzkoy (16 April 1890 - 25 Juni 1938) // Acta Linguistica. 1939. vol. 1. P. 64-76.
Реформатский А. А. Н. С. Трубецкой и его «Основы фонологии» // Трубецкой Н. С. Основы фонологии / Пер. с нем. А. А. Холодовича; Ред. С. Д. Кацнельсона. М.: Изд-во иностр. лит., 1960. С. 326-361.
Toman J. Trubetzkoy before Trubetzkoy // Papers in the History of Linguistics: Proceedings of the Third International Conference on the History of the Language Sciences, 19-23 August 1984. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1987. P. 627-638. (Amsterdam Studies in the Theory and History of Linguistic Science. Ser. 3: Studies in the History of the language sciences; Vol. 38).
Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс., Толстой Н. И. Послесловие // Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии: Переводы с разных языков / Сост. В. А. Виноградова и В. П. Нерознака; Под общ. ред. Т. В. Гамкрелидзе и др. М.: Прогресс, 1987. С. 492-520. (Языковеды мира).
Николай Сергеевич Трубецкой: (к 100-летию со дня рождения) // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. 1990. № 3. С. 3-9.
Журавлев В. К. Николай Сергеевич Трубецкой // Русская речь. 1990. № 2. С. 91-96.
Журавлев В. К. «Книга жизни» Н. С. Трубецкого: (К столетию со дня рождения) // Вопросы языкознания. 1990. № 5. С. 101-115.
Кондрашов Н. А. Николай Сергеевич Трубецкой (К 100-летию со дня рождения) // Русский язык в школе. 1990. № 2. С. 98-103.
Топоров В. Н. Николай Сергеевич Трубецкой - ученый, мыслитель человек. (К столетию со дня рождения) // Советское славяноведение. 1990. № 6. С. 51-84; 1991 № 1. С. 78-99.
Томан Й. Определяющие образы мышления Н. С. Трубецкого // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. 1992. № 5. С. 13-36.
Н. С. Трубецкой и современная филология / РАН. Отд-ние лит. и яз. Комис. по истории филол. наук; Редкол.: Панченко А. М. (гл. ред.) и др. М.: Наука, 1993 . 286 с.
Toman J. The Magic of a Common Language: Jakobson, Mathesius, Trubetzkoy and the Prague Linguistic Circle. Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1995. 369 p. (Current Studies in Linguistics; 25).
Смирнов С. В. Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938) // Смирнов С. В. Отечественные филологи-слависты середины XVIII - начала XX вв.: Учебное пособие. М.: Флинта; Наука, 2001. С. 307-319.

Библиография:

Havránek В. Bibliographie des travaux de N. S. Trubetzkoy // Études phonologiques dédiés à la mémoire de N. S. Trubetzkoy. Prague, 1939. P. 335-342. (Travaux de Cercle linguistique de Prague; 8).
Крылов С. А. Список филологических трудов Н. С. Трубецкого // Избранные труды по филологии: Переводы с разных языков / Сост. В. А. Виноградова и В. П. Нерознака; Под общ. ред. Т. В. Гамкрелидзе и др. М.: Прогресс, 1987. С. 520-524. (Языковеды мира).

Н с трубецкой проблемы и идеи. Трубецкой, николай сергеевич

Цитаты

Навигация