Основы австрийской школы экономики. Экономическая теория австрийской школы Австрийская школа история

(учения К. Менгера, Ф. Визера и О. Бем-Баверка).

Карл Менгер (1840–1921), ученый-экономист с мировым именем, глава «австрийской школы» маржинализма. В 27 лет защитив в Кракове диссертацию, работал в качестве журналиста, затем экономическим обозревателем при правительстве Австрии в Вене. Издание «Оснований политической экономии» послужило рекомендацией для приглашения К. Менгера на преподавательскую работу в Венский университет по дисциплине «политическая экономия».

Вместе со своими коллегами и единомышленниками, которые стали называть себя учениками школы К. Менгера, он создает серьезную «оппозицию» в борьбе с господствовавшими в экономической науке парадигмами классической политической экономии о безусловном приоритете сферы производства и о затратной природе происхождения стоимости (ценности) товара.

Менгер считал, что экономическое поведение определяется существующими у человека потребностями (неудовлетворенными желаниями и стремлениями). Вещи или действия, которые насыщают (удовлетворяют) наши потребности, называются благами. Самые насущные блага – потребительские (блага первого порядка). Блага второго и более высокого порядка используются для производства потребительских благ. Это наделяет производственные ресурсы, идущие на изготовление потребительских благ, ценностью. Данные рассуждения составляют содержание теории вменения австрийской школы.

Полезность – это то, что люди приписывают благам в зависимости от соотношения между объемом предложения и степенью удовлетворения потребностей. Каждая дополнительная единица данного блага получает поэтому все меньшую ценность.

Стремление к обмену наступает тогда, когда блага, которыми располагает некий первый субъект, для него менее желательны, чем для некого второго субъекта. Одновременно второй субъект предпочитает блага первого своим. Т.о. обмен не эквивалентен, а взаимовыгоден. Пропорции взаимного обмена двух благ определяются соотношением их предельных полезностей.

Математическая формулировка положений теории Менгера свела всякую хозяйственную деятельность к задаче на условный экстремум. Всегда ищется максимум (дохода, выпуска) или минимум (издержек) при данном ограниченном объеме ресурсов.

Ойген фон Бем-Баверк (1851–1914) – ученик и последователь К. Менгера. Его главный труд, переве­денный на русский язык, называется «Основы теории ценности хо­зяйственных благ», вышел в свет в 1886 г.

С 1880 по 1889 гг. работал приват-доцентом политической экономии в Венском, а затем профессором в Инсбрукском университетах. С 1905 г. он – профессор Венского университета. Значительный период жизни О.Бем-Баверка был связан со службой в ряде высших государственных инстанций Австрии: он трижды удостаивается поста министра финансов; назначается председателем Верховного апелляционного суда и президентом Академии наук; получает статус пожизненного члена верхней палаты парламента.

Бем-Баверк как и Менгер, считает, что ценность – это субъективная полезность, величина которой зависит от субъекта и от обстоятельств, в каких он находится (стакан воды у фонтана и в пустыне имеет различную ценность). Абстракт­ную полезность имеют все блага, но квалифицированную полезность, или ценность (стоимость), имеют только ограниченные блага. Такие блага имеют меновую силу в соот­ветствии с тем значением, какое придают благу лица, участвующие в обмене.

Для оценки субъективной полезности Бем-Баверк предлагает использовать шкалу потребностей, упорядоченных по степени их важности для индивида – это потребности, неудовлетворение которых ведет:

Ø к смерти;

Ø к болезни;

Ø к кратким страданиям;

Ø к малым неприятностям.

В «Основах» О. Бем-Баверк приводит абстрактный пример, ставший хрестоматийным, о том, как следует определять суммарную «предельную пользу» находящегося в потреблении человека блага.

Речь идет об одиноком поселенце, который рассчитывает, как употребить запас собранного со своего поля хлеба в количестве пяти мешков. Расчет поселенца таков: первый мешок ему необходим, «чтобы не умереть с голода до следующей жатвы»; второй – чтобы «улучшить свое питание настолько, чтобы сохранить свое здоровье и силы»; третий – чтобы «к хлебной пище прибавить несколько мясной пищи... он предназначает для откармливания птицы»; четвертый – «должен пойти... на приготовление хлебной водки»; пятый – чтобы «употребить его на корм для нескольких штук попугаев, болтовню которых ему нравится слушать».

Чтобы определить, чему равна субъективная ценность одного мешка зерна, надо воспользоваться построенной шкалой и найти предельную полезность одного мешка. В данном случае это полезность последнего пятого мешка.

Итак, предельная полезность какого-либо блага совпадает с той пользой, какую приносит последняя единица этого блага, удов­летворяющая наименее важную нужду. Чем меньше мешков, тем ценнее последняя единица этого блага. Если отшельник имеет только один мешок, то его ценность равна для него бесконечности, так как от него зависит вся его жизнь.

Анализируя обмен, Бем-Баверк заключает, что «Обмен оказывается экономически воз­можным только между такими двумя лицами, которые определяют ценность предлагаемой для обмена и получаемой в обмен вещи нео­динаковым, даже противоположным образом». Это происходит благодаря разделению труда, т.к. «каждый производитель будет придавать своему собственному продукту незначительную, а чужим продуктам относительно высокую субъективную ценность».

В соответствии с взглядами австрийской школы, благодаря наличию ценности у потребительских благ и процессу вменения образуются оценки производственных ресурсов (факторов производства), формирующие издержки и тем самым ценности и цены. Рассмотрим с этой точки зрения понятие прибыли. Прибыль есть доход минус издержки. Но что именно входит в из­держки?

Если предприниматель сам работает как управляющий, то он экономит на зарплате менеджера. Субъективно он готов включить соответствующую сумму в прибыль, но на самом деле это альтернативные издержки. Аналогично, поскольку он не платит за аренду собственного помещения, то субъективно величину платы он вклю­чает в прибыль, хотя это тоже альтернативные издержки. Если полностью учесть величину всех альтернативных издержек, то в остат­ке получим процент на капитал.

Из этого следует два вывода.

Ø Прибыль на капитал по своей природе является процентом.

Ø Прибыль на ка­питал в условиях равновесия равна нулю, так как процент на капи­тал также относится к альтернативным издержкам.

Возникновение прибыли (процента) на капитал составляет центральную идею «теории ожидания», которая в целостном виде была разработана О. Бем-Баверком в книге «Позитивная теория капитала». Эта теория привлекает читателя формальной идеей отказа происхождения процента на капитал благодаря производительности последнего. По версии автора рабочие, в отличие от капиталистов, недооценивают свое будущее, не стремясь к ожиданию плодов своего труда. Капиталисты, напротив, предпочитают «окольные», а не «прямые методы» производства, требующие сравнительно большего времени, в течение которого прирост совокупного продукта от воздействия «первичных» факторов производства уменьшается. Таким образом, по Бем-Баверку, в отличие от К.Маркса, не неопределенность денежной «стоимости рабочей силы» создает «прибавочную стоимость» с участием при этом капитала, а наоборот, специфический ресурс «капитал», который участвует в процессе производства во времени, не поддается точному денежному измерению и поэтому в зависимости от размера капитала и продолжительности производственного процесса складывается больший или меньший процент на капитал как заслуга тому, кто позволяет себе подобное «ожидание».

Фридрих фон Визер (1851–1926) – барон, один из ближайших сподвижников К. Менгера. Получив университетское образование, почти целиком посвятил себя научно-исследовательской и преподавательской деятельности. В 1917–1918 гг. был министром торговли (коммерции) Австро-Венгрии. Как и О. Бем-Баверк, он был удостоен чести пожизненного членства в верхней палате парламента.

Пропаганда, совершенствование и популяризация учения «австрийской школы» осуществлялись Ф. Визером во всех его публикациях, включая такие, как: «О происхождении и основных законах экономической ценности» (1884), «Естественная ценность» (1899) и «Теория общественного хозяйства» (1914). К заметным заслугам ученого на поприще экономической науки следует отнести «внедрение» в научный оборот терминов «предельная полезность», «вменение». Субъективное восприятие ценности, цены, издержек производства и прибыли, приоритетное отношение к микроэкономическому анализу, неприятие математических методов решения экономических проблем и другие теоретико-методологические позиции менгеровского учения Ф. Визер воплощал в жизнь с профессорской кафедры на протяжении 42 лет вначале (1884–1902) в Праге, а затем (1903–1926) на унаследованной им кафедре К. Менгера в Вене.

В «Теории общественного хозяйства» Ф. Визер дает обоснование своей концепции частной организации хозяйства. По мнению автора, частная собственность черпает свой смысл из логики хозяйствования. При этом в качестве трех аргументов в пользу такого суждения называются: необходимость бережного отношения к расходованию хозяйственных благ с тем, чтобы охранять свою собственность от других претендентов; важность вопроса о «моем» и «твоем»; правовые гарантии для хозяйственного использования собственности.

Что же касается «социалистических лозунгов» о том, чтобы земля и капитал в качестве вспомогательных средств труда перестали находиться в частной собственности и принадлежали «рабочим, организованным в общественном масштабе», и чтобы доли дохода, приносимые этими факторами, не доставались «нерабочим в качестве личного дохода», то все равно потребуется, утверждает ученый, чтобы эти доли точно рассчитывались «и в социалистической экономике, если эта экономика будет регулироваться планомерно».

Ф. Визер убежден, что теоретическая защита частной собственности «вряд ли имела бы какие-либо шансы на успех», если бы подтвердилось положение о том, что весь доход создается трудом. Он полагает, что общество не должно отклонять право частного владения, в противном случае «очень скоро государство стало бы единственным владельцем всех средств производства, что, однако, ни в коем случае не должно произойти, поскольку оно не в состоянии управлять этими средствами производства также эффективно, как это делают частные лица».

АВСТРИЙСКАЯ ШКОЛА (венская школа), одно из направлений предельной полезности теории, возникшее в 1870-1880-х годах.

Основатели - К. Менгер и его последователи Э. Бём-Баверк и Ф. Визер. В дальнейшем традиции австрийской школы продолжили Г. Майер, Л. фон Мизес, Ф. Хайек, Й. Шумпетер, О. Моргенштерн, Ф. Махлуп, И. Кирцнер и другие. Идеи австрийской школы оказали сильное воздействие на таких экономистов, как К. Викселль, Л. Роббинс, Дж. Хикс, Дж. Шэкл, М. Панталеони.

Наибольшим влиянием австрийская школа пользовалась с 1880-х годов по 1930-е годы, а впоследствии в значительной мере растворилась в рамках общего неоклассического направления. Однако с 1970-х годов возрождается интерес к специфическим особенностям австрийской школы (прежде всего к работам Мизеса и Хайека), получает развитие так называемая неоавстрийская школа.

Классическое произведение австрийской школы — труд К. Менгера «Основания политической экономии», в котором изложены основном идеи, развитые впоследствии представителями австрийской школы. Сверхзадачей Менгера было создание единой и всеобъемлющей теории ценности на основаниях, противоположных предпосылкам классической школы. В качестве исходного простейшего явления экономической жизни он выбрал отношение человека к вещи (благу) как средству удовлетворения своих потребностей. Феномен ценности блага выводится из соотношения между его полезностью и редкостью: ценность единицы блага определяется степенью важности наименее существенной потребности, которую можно удовлетворить в рамках имеющегося запаса благ (Ф. Визер назвал эту величину «предельной полезностью»). Таким образом, Менгер, как и другие основоположники теории предельной полезности - У. Джевонс и Л. Вальрас, смог разрешить парадокс, заключающийся в том, что очевидно необходимые, но доступные в больших количествах блага (например, питьевая вода) обычно стоят меньше редких вещей, надобность в которых сомнительна (например, драгоценные камни).

Среди проблем, в исследовании которых австрийская школа имеет либо приоритет, либо особо сильные позиции, можно выделить следующие.

Проблема экономической информации . Австрийская школа придаёт первостепенное значение знаниям экономического субъекта, неопределённости будущего и возможности ошибок в прогнозах (наиболее глубоко эти аспекты разработаны Ф. Хайеком). Особую важность все эти моменты приобретают в случае оценки «благ высших порядков», то есть средств производства, полезность которых реализуется только через посредство полезности произведённых с их помощью потребительских благ и доходит до потребителя через значительные промежутки времени. Именно эта неопределённость служит основанием теории капитала австрийской школы (автор Э. Бём-Баверк) и экономического цикла (Л. фон Мизес, Хайек, Й. Шумпетер).

Отдельная проблема - информационная роль системы цен в рыночной экономике. Отсутствие рыночных цен лишает всякого обоснования экономических расчётов в условиях централизованно управляемого социалистического хозяйства (аргументация Мизеса и Хайека против О. Ланге и А. Лернера).

Проблема монополистического ценообразования . В отличие от У. Джевонса и Л. Вальраса, для К. Менгера и его последователей совершенная конкуренция не исходный пункт анализа, а предельный случай обменных сделок, в которых один или несколько продавцов имеют дело с одним или несколькими покупателями. В этих условиях цена не является единственно возможной, задаваемой извне величиной, как в модели совершенной конкуренции, а может быть предметом торга. Впоследствии эту идею развил О. Моргенштерн - один из основателей теории игр.

Проблема предпринимательства как творческой экономической деятельности по созданию новых благ и рынков (Й. Шумпетер) или координации спроса и предложения (И. Кирцнер). Теория конкуренции как предпринимательского процесса, процедуры открытия (Ф. Хайек).

Проблема денег как блага , обладающего наибольшей «обмениваемостью», и денежно-кредитная теория экономического цикла: инвестиционный бум, вызываемый кредитной экспансией, порождённой отставанием нормы процента от нормы прибыли на капитал, заканчивается, наталкиваясь на ограниченность сбережений (Мизес, Хайек).

Метод исследования австрийской школы характеризуется следующими чертами.

Последовательный субъективизм . Австрийская школа стремится все категории экономической науки вывести только из субъективного отношения индивида к вещи, его предпочтений, ожиданий, познаний. К. Менгер подчёркивал, что сами по себе любые блага лишены каких-либо объективных свойств, и прежде всего ценности. Эти свойства придаёт им лишь соответствующее отношение того или иного субъекта. Так, сущность процента состоит у представителей австрийской школы в различной субъективной оценке настоящих и будущих благ, сущность издержек - в упущенной пользе, которую производительные блага могли бы принести, если бы были употреблены иначе, чем на самом деле.

Методологический индивидуализм . Австрийская школа рассматривает и решает все экономические проблемы общества на микроуровне. Австрийская школа не признаёт специфических макроэкономических явлений, несводимых к индивидуальным предпочтениям и решениям. Это объясняется также склонностью австрийских экономистов к причинно-следственному анализу и недоверию к функциональным зависимостям.

Отсутствие идеи общего равновесия и слабое развитие равновесного инструментария как такового. Мышление в субъективных категориях индивидуального опыта (не исключающего ошибок) несовместимо с надиндивидуальной логикой общего равновесия, описывающей оптимальное состояние экономической системы и всех её участников (теория общего равновесия Л. Вальраса). Анализируя индивидуальные обменные сделки, К. Менгер и другие представители австрийской школы также не предполагали существования единой равновесной цены, а исходили из установления цены в некоторой случайной точке равновесного интервала.

Отказ от равновесного анализа привёл к тому, что австрийская школа, в отличие от других направлений теории предельной полезности, практически не употребляет математического аппарата дифференциального исчисления, кривых спроса и предложения, оптимизационных задач. Неиспользование австрийской школой математического аппарата связано также с тем, что её представители считают предпосылку бесконечной делимости благ искажающей экономическую действительность.

По мнению австрийского экономиста Э. Штрайсслера, для австрийской школы в словосочетании «предельная полезность» важнее существительное, чем прилагательное.

В отличие от других направлений маржинализма метод исследования австрийской школы содержит динамические элементы: учитывается фактор времени при производстве благ, подчёркивается зависимость ценностных суждений людей от того, на какой период они могут реально рассчитать удовлетворение своих потребностей (так называемый период предусмотрительности).

Лит.: Капелюшников Р. Философия рынка Ф. Хайека // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12; Хайек Ф. фон. Конкуренция как процедура открытия // Там же; Австрийская школа в политической экономии. М., 1992.

Период 60-70 годов XIX в. считается переломным моментом в развитии экономической науки. Именно тогда одновременно в трех школах, которые по месту возникновения называют австрийской, лозанской и кембриджской, сформировались теоретические основы неоклассического подхода. Его исходным пунктом и основой ориентации экономического анализа стала субъективная теория стоимости, разработанная на основе принципа предельной полезности.

Наибольшую известность и международное признание получила австрийская школа. Ее основы заложил Карл Менгер (1840-1921), выпустивший в 1871 году работу «Основания политической экономии». Его теоретические воззрения получили развитие в работах двух других его учеников и сотрудников - Фридриха Визера (1851-1926) и Ойгена Бем-Баверка (1851-1914).

Основные работы Визера:

• «Происхождение и главные законы народохозяйственной стоимости» (1884)
• «Естественная стоимость» (1889)

Важнейшие работы Бем-Баверка:

• «Основы теории ценности хозяйственных благ» (1886)
• «Капитал и процент» (1884-1889)

Взгляды этих ученых схожи и дополняют друг друга. Менгер разработал основы теории предельной полезности применительно к индивидуальным актам обмена. Визер, которым был введен в оборот термин «предельная полезность», использовал эту теорию для оценки стоимости издержек производства. Бем-Баверк развил дальше взгляды своих предшественников, создав развернутую теорию процента. Поэтому можно говорить о единой теории предельной полезности австрийской школы.

Главной чертой методологии австрийской школы является логико-дедуктивный качественный анализ. Он направлен на изучение поведения хозяйствующего субъекта, чтобы через него вскрыть причину и сущность всех экономических явлений. Это так называемый атомистический метод или метод «робинзонад». Другая сторона метода - субъективно-психологический анализ, так как психология хозяйствующего индивида в этой теории определяет все экономические цели. Так, К.Менгер считал экономическую науку недостроенной отраслью психологии.

Австрийская школа пренебрегала количественным анализом, т.е. не затрагивала вопросы соизмерения и сравнения полезности. Она использовала словесное изложение, что в то время, сделало ее популярной по сравнению с работами У.Джевонса и Л.Вальраса.

Главная особенность подхода, предложенного австрийской школой, состоит в следующем: сведение стоимости к затратам труда, земли и капитала неприемлемо. Стоимость (ценность) определяется степенью полезного эффекта определенного блага. При этом различалась объективная ценность (рыночные цены), которая существует независимо от сознания человека и субъективная. Субъективная ценность показывает, во сколько данный человек ценит ту или иную вещь с точки зрения своего благополучия. Ценность вещи, утверждает Бем-Баверк, измеряется ее предельной пользой, т.е. ценность определяется не полезностью каждого товара, а полезностью последней единицы запаса определенного потребительского блага. Предельная полезность зависит, таким образом, от запаса (редкости) блага и от интенсивности самой потребности в нем. Чем выше интенсивность потребности при данном запасе благ, - тем выше предельная полезность для индивида. Наоборот, чем больше запас блага при данной интенсивности, - тем ниже предельная полезность.

Бем-Баверк выделяет три основных правила, которыми должны пользоваться участники процесса общественного обмена:

• во-первых, обмен должен приносить выгоду (т.е. благо, получаемое в обмен, обладает большой полезностью, чем отдаваемое)
• во-вторых, каждый стремиться совершить сделку с большей для себя выгодой
• в-третьих, лучше совершать сделку с меньшей выгодой, чем вообще отказаться от обмена

Эту проблему австрийцы представляют следующим образом. Рынок - это пункт, где сталкиваются интересы (оценки) продавцов и покупателей. (Напомним, что данная ступень абстракции не предполагает наличия производства и ни один из участников обмена не сопоставляет предлагаемую ему цену с затратами труда). У каждого их них имеется своя оценка реализуемого товара. Так покупатель лошади исходит из того, насколько ему нужна лошадь и какова ее полезность, а продавец из того, какой ущерб его хозяйству принесет продажа лошади. Иными словами, согласно этой теории, у каждого участника обмена - покупателя и продавца - имеются уже заранее выработанные субъективные оценки. Австрийская школа рассматривает рыночную цену как равнодействующую субъективных оценок продавцов и покупателей.

Допустим, имеется один покупатель и один продавец. Покупатель оценивает лошадь в 100 денежных единиц, а продавец - в 80. Бем-Баверк доказывает, что субъективная оценка продавца - нижняя. Внутри этих границ и устанавливаются цены. В случае двусторонней конкуренции между продавцами и покупателями границы установления цены определяются сверхсубъективной оценкой последнего из вступивших в сделку покупателей и субъективной оценкой наиболее сильного из устраненных с рынка продавцов, а снизу - субъективной оценкой последнего из вступивших в сделку продавцов и субъективной оценкой наиболее сильного из устраненных с рынка покупателей. Так как на рынке есть другие покупатели и продавцы, возникает конкуренция, которая «толкает» цену то вверх, то вниз, и при наличии значительного числа участников обмена цена окажется в более узких границах, чем при изолированном обмене.

В результате индивидуальные предельные полезности определяют то, сколько товара В его владельцы предложат в обмен на товар А, и, наоборот. В результате обмена индивидуальные предельные полезности стихийным путем на рынке превращаются в общественную предельную полезность товаров В и А. Эта полезность измеряется той ценой, при которой спрос и предложение взаимно покрывают друг друга. При установлении общественной оценки предельной полезности того или иного товара на уровне индивидуальной оценки «предельного покупателя» все другие покупатели (чьи оценки выше) получают ощутимую выгоду. Ту же самую выгоду получает и каждый покупатель (кроме «предельного»), если он приобретает по одинаковой рыночной цене несколько единиц товара, предельная полезность которого для него убывает.

Определенное внимание в концепции австрийской школы отводится оценке производственных благ. Их ценность (стоимость) выводится из предельной полезности потребительских благ. Так, по Бем-Баверку, не стоимость муки определяет стоимость хлеба, а наоборот, стоимость хлеба определяет стоимость муки, которая, в свою очередь, определяет стоимость пшеницы, ржи и т.д., т.е. издержки производства получают ценность от своих продуктов. Ценность факторов, участвующих в производстве, носит, таким образом, производный, «вмененный характер».

Наиболее оригинальной из разработок австрийской школы можно считать теорию процента Бем-Баверка. Для примера представим, что кредитор представляет заемщику на один год денежные средства в размере 1000 денежных единиц. Так как владелец денег предполагает уменьшение своих оценок предельной полезности, получение от должника той же суммы 1000 денежных единиц привело бы к снижению его благосостояния. Поэтому кредитор, подчиняясь принципу рационального поведения, не намерен мириться с такой перспективой, и требует возврата не 1000 денежных единиц, а 1100. Тем самым он компенсирует возможное ухудшение своего благосостояния в будущем году. Образовавшаяся разница (100) расценивается Бем-Баверком как процент, а обмен представляется эквивалентным.

В основе этой теории лежит исходный принцип австрийской школы, который сводится к тому, что выше ценятся предметы настоящего времени, нежели будущие блага. На его основе и был установлен психологический закон недооценки будущих благ. Важной является и сама постановка вопроса о роли фактора времени при оценке благ. В дальнейшем эта идея получила глубокую разработку.

Идеи австрийской школы оказали серьезное влияние на методологию экономической науки. Это относится, прежде всего, к субъективному подходу, разработанному в рамках философско-этической концепции. Именно «человеческий фактор», индивид с его стремлением к максимально полному удовлетворению потребностей явились для австрийской школы точкой отсчета.

Теория предельной полезности стала основой современной теории потребительского выбора, позволила выявить мотивировку микроэкономического поведения отдельных личностей. Она предопределила подход не только к решению проблемы индивидуальной полезности, но и оценку общественных полезностей и предпочтений.

В XX в. наибольший вклад в развитие австрийской школы внесли Людвиг фон Мизес (1881 - 1973) и Фридрих фон Хайек (1899- 1992) . Благодаря им идеи австрийской школы вышли далеко за пределы Венского университета .

Наиболее полно взгляды Л. Мизеса изложены в работах «Общественное хозяйство. Исследования социализма» (1922), «Либерализм » (1927), «Критика интервенционизма» (1929), «Эпистемологические проблемы экономики» (1933), «Человеческая деятельность", трактат об экономике» (1949), «Основания экономической науки : очерки методологии» (1962).

Работы Ф. Хайека «Монетарная теория и торговый цикл » (1929), «Цены и производство» (1931), «Прибыль , проценты и инвестиции» (1939), «Чистая теория капитала» (1940). Последняя крупная работа ученого «Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма» вышла в 1988 г. Посвящены экономическим проблемам XX в.

Методология и методы. Отрицая пригодность применения в исследованиях социальных явлений методов естественных наук, Л. Мизсс разработал общую теорию человеческой деятельности - праксиологию и определил место экономической науки в системе научных знаний. Раздел экономической науки, изучающий теорию рыночного общества, он назвал каталлактика}.

Ф. Хайек разработал концепцию рассеянного знания. По сто мнению, исследователь, изучающий природные явления, имеет дело с объективными фактами, т.е. независящими от мнения людей, социальные науки изучают человеческие действия, поэтому вещи являются такими, какими их представляет себе человек. Индивидуальные, субъективные мнения для исследователя являются конечными. Социальные науки имеют дело со знаниями субъективного характера, и само знание не может существовать в концентрированном виде, поскольку оно рассеянно среди множества индивидуумов. Концепция рассеянного знания направлена против сторонников централизованного управления, которые обосновывают свои требования контроля и управления социальными процессами тем, что можно использовать всю совокупность знаний в систематически интегрированной форме.

Учитывая рассеянность знаний и их субъективный характер, применять в исследованиях социальных процессов такие методы естественных наук, как измерения и эксперименты, по мнению Ф. Хайека, бесполезно. Макроэкономический метод, пытающийся с помощью математики устанавливать причинные связи между гипотетически измеряемыми сущностями или статистическими совокупностями и не учитывающий субъективного характера экономических ценностей, им отвергался.

Теория общественного развития. В своих работах Ф. Хайек доказывал, что применение особых методов в изучении социальных явлений обусловлено особенностями предмета и объекта исследования, поэтому он уделял значительное внимание объяснению процесса возникновения и развития мировой цивилизации. По его мнению, ее формирование стало результатом протекающей спонтанно культурной эволюции. Спонтанный, или стихийный, эволюционный процесс, длившийся тысячелетия, в котором участвовало огромное число различных факторов, был процессом формирования сложноорганизованной структуры - расширенного порядка , который часто не совсем удачно называют капитализмом .

Расширенный порядок формировался из непреднамеренного следования людьми определенным моральным традициям, лежащим в основе конкурентного рыночного порядка. Благодаря традициям, обучению, подражанию, состоявшим в основном из запретов, устанавливались допустимые пределы свободы при принятии индивидуальных решений. Новые правила распространялись и закреплялись потому, что придерживавшиеся их группы начинали успешнее воспроизводиться и включать в свой состав отстающих.

Ф. Хайек доказывал, что спонтанно сложившиеся институты, не являясь результатом преднамеренных человеческих действий, стали основой развития цивилизации, и всякая попытка установить контроль или заменить спонтанные процессы сознательным руководством неизбежно положит предел этому развитию.

Концепция порядка. Центральное место в рассуждениях Ф. Хайека занимала концепция порядка. Он отмечал, что ближайшими эквивалентами понятия «порядок» являются «система», «структура» и «модель». Главное в понятии «порядок» отводилось «упорядочиванию».

Классифицируя порядки по принципу их возникновения, он выделил два вида порядков - устроенный и возникший. Предполагалось, что устроенный порядок был создан кем-то в результате обдуманного упорядочивания, т.е. целенаправленного конструирования элементов общества. Отсюда проистекает конструктивистский рационализм. Возникший порядок создан силами, находящимися внутри системы. Это - самовоспроизводящийся, стихийный порядок. Задачей экономической теории является изучение возникшего порядка.

Устроенные порядки относительно просты и всегда служат целям их создателя. Стихийные порядки более сложные, они не имеют прямого предназначения. Их действия направлены на поддержание или восстановление этого порядка.

Теория рынка и рыночной экономики. Л. Мизес разработал динамическую теорию рынка, в основе которой лежит концепция целеустремленной человеческой деятельности. Эта теоретическая разработка противостояла теории рынка, разработанной неоклассической школой и основанной на статике концепции экономического равновесия.

Ученый считал, что рыночная экономика - эго общественная система разделения труда в условиях частной собственности на средства производства. Управляет этой системой рынок. Рынок - процесс, приводимый в движение усилиями множества индивидуумов. Рыночный процесс является совокупностью отдельных действий множества членов рыночного сообщества. Состояние рынка в любой момент времени определяется структурой цен. Рыночные цены помогают производителям разобраться в том, что производить, как и в каком количестве. Рынок направляет действия индивидуумов, чтобы они наилучшим образом удовлетворяли потребительский спрос, выполняли желания окружающих. В этих условиях государство, как общественный аппарат сдерживания и принуждения, создает, сохраняет и оберегает среду, в которой рыночная экономика может благополучно функционировать .

Теория предпринимательства. Л. Мизес разработал теорию предпринимательства. Для него, предприниматель - это человек, действующий в условиях неопределенности, которая свойственна любой деятельности. Никакие материальные блага или деньги не гарантируют от влияния неопределенности в будущем, поэтому использование любых материальных благ или денег для производства, т.е. для обеспечения будущего, само по себе является предпринимательской деятельностью.

Предприниматели являются главной движущей и координирующей силой рыночного процесса. Л. Мизес разработал принцип, позволяющий отличить предпринимателя от непредпринимателя. Предприниматель - это человек, на которого ложатся убытки от использованного капитала. Его деятельность состоит в принятии решений. Стремясь наиболее дешевым способом удовлетворить потребительский спрос, он решает, для каких целей следует использовать факторы производства. Таким образом, решения предпринимателей определяют распределение капитала между различными отраслями производства, и тем самым осуществляется координация в рыночной экономике.

Теория цен. В основе разработанной Л. Мизесом теории цены лежит концепция индивидуализма и субъективизма. Сущность теории можно свести к двум положениям.

• Во-первых, цепы - это явление рыночное. Они порождаются рыночным процессом и являются спинным мозгом рыночной экономики. Вне рынка цен не существует. Цены нельзя произвольно сконструировать. Они являются равнодействующей стечения определенных рыночных факторов, действий и реакций членов рыночного сообщества.
• Во-вторых, источником определения цен являются субъективные оценки потребителей. Цены представляют собой общественное явление, так как формируются в результате взаимодействия оценок всех участников рынка. Каждый индивидуум, покупая или нс покупая, продавая или не продавая, вносит свой вклад в установление рыночных цен. Но чем больше рынок, тем меньший вес имеет вклад индивидуума. Цена является результатом не равенства оценок, а, напротив, разницы оценок.

Теория монополии. Исследуя процесс ценообразования, Л. Мизес вывел теорию монополии.

Основным ее критерием является монопольная цена. Существуют только две категории цен - конкурентные и монопольные. Соответственно и рынок может быть либо конкурентным, либо монопольным. На конкурентном рынке нет ценовой политики продавцов. Продавцы продают столько, сколько могут продать по рыночной цене. Конкурентные цены в максимальной степени соответствуют интересам потребителей. Монополист проводит собственную ценовую политику. Ему выгоднее изымать с рынка часть предложения, чтобы получить специфический монопольный доход, до тех пор, пока в результате падения спроса выручка от продажи совокупного запаса по цене, превышающей конкурентную, не станет меньше, чем совокупная выручка от совокупных продаж по конкурентной цене. Монопольные цены нарушают господство потребителей и демократию рынка. Они негативно влияют на потребление, поскольку увеличившиеся расходы на монопольный продукт сокращают расходы на другие товары. Исключением является патентное и авторское право, поэтому изобретатели и писатели имеют стимул и возможность заниматься творчеством, а общество получает соответствующий продукт.

Монопольные цены возникают при монополии предложения. Условием ее образования является разница в плодородности различных участков земли или эффективности отдельных факторов производства. Но чаще всего монополия - это результат целенаправленной деятельности государственной власти: таможенные барьеры; договорные картели, в которые вступают предприниматели, пользуясь возможностями, предлагаемыми протекционистскими тарифами; лицензии, которые закон определяет в качестве необходимого условия для обслуживания потребителей; пошлины.

Теория экономического равновесия. Теория экономического равновесия, ставшая базовой в изучении экономических явлений представителями неоклассического направления, утвердилась в результате «маржиналистской революции». По мнению Л. Мизеса, ее недостаток в том, что экономисты-математики при решении экономических проблем используют аналогии и методы из классической механики. Статичная математическая модель экономического равновесия не учитывает роли предпринимателя в динамичном рыночном процессе. В реальной экономике именно действия предпринимателя не позволяют экономической системе достичь статичного состояния равновесия.

Ученый считал, что модель равновесных цен целесообразна лишь для наглядного представления проблем и мало пригодна в практической деятельности. Теория цены основывается на нереальном предположении, что все участники в полной мере владеют рыночной информацией и поэтому в состоянии извлечь максимум выгоды из наиболее благоприятных возможностей покупки и продажи. В построении модели используются известные прошлые цены будущие цены, можно только прогнозировать. В своей повседневной деятельности предприниматели не руководствуются равновесными ценами.

Теория интервенционизма или деформированная рыночная экономика. С начала XX в. все большее распространение стала получать концепция государственного регулирования хозяйственных процессов, называвшаяся «дирижизмом » (от франц. dinger - управлять), или «этатизмом» (от франц. etat - государство). Л. Мизес использовал термин «интервенционизм » (от лат. interventio - вмешательство). Систему интервенционизма он определял как деформированную рыночную экономику. Ее особенностью является то, что оставаясь рыночной она представляет собой третий путь развития экономики, находящийся между капитализмом и социализмом.

Рассматривая методы интервенционизма в отношении их эффективности и влияния на функционирование рыночной экономики, Л. Мизес пришел к выводу, что целый ряд мер интервенционизма, например, «справедливое» налогообложение, минимальные и максимальные цены, минимальные ставки заработной платы, минимальные процентные ставки, кредитная экспансия, протекционистские барьеры и пр., в целом негативно влияют на функционирование рынка. Поскольку они всегда ограничивают объем производства и количество благ, доступных для потребления, складывается, как правило, более плохая ситуация, по сравнению с предшествующей, которую и хотели изменить. И самое главное, интервенционизм стремится конфисковать «излишек» у одной части населения и отдать его другой части.

Теория экономического кризиса. В 1930-е гг. Л. Мизес вместе с Ф. Хайеком активно выступили против кейнсианства. Они доказывали, что длительная депрессия 1930-х гг. была полностью вызвана ошибочной денежной политикой правительств до и после кризиса 1929 г.

По мнению ученого, причиной экономического подъема и кризиса была проводившаяся тогда правительством США кредитная экспансия. Ее суть состояла в том, что банки, стремившиеся получить прибыль, расширили кредитование за счет выпуска банкнот или открытия текущих счетов, которые не были обеспечены в полном объеме золотыми резервами и значительно превышали лимит, обусловленный их собственными активами, а также фондами, вверенными им банковскими клиентами. Этим банки способствовали снижению ставки процента ниже уровня, который установился бы на рынке без их вмешательства.

Искусственное снижение ставки процента увеличивало инвестиционный спрос. Снижение ставки сыграло определяющую роль в экономическом росте. Полученные предпринимателями деньги иод низкие процентные ставки инвестировали в проекты, которые до снижения ставки процента не являлись прибыльными. Экономические проблемы возникли потому, что увеличение денежной массы не сопровождалось увеличением материальных средств и рабочей силы. В результате роста спроса на средства производства и рабочую силу повышалась заработная плата, а увеличившийся спрос на потребительские товары привел к повышению их цены.

Пока продолжается кредитование, продолжают расти и цены, и заработная плата. Но этот инфляционный процесс не может длиться бесконечно.

Период депрессии, наступающий после подъема, Л. Мизес охарактеризовал как восстановительный: восстанавливается система ценообразования; ликвидируются диспропорции, возникшие в сфере производства товаров как производственного, так и потребительского назначения. Л. Мизес считал, что в условиях депрессии попытки «стимулировать» экономическую активность новым расширением кредита если и решат «трудности текущего момента, то в самом недалеком будущем это вызовет еще более худшую ситуацию» . В такой период следует прекратить инфляцию, отказаться от регулирования цен и ставок заработной платы.

По мнению Ф. Хайека, главным источником сбоев рыночного механизма является инфляция. Ученый считал, что экономисты постоянно неправильно употребляют термин «инфляция». В первоначальном и подлинном значении - это чрезмерное увеличение количества денег, приводящее к росту цен. В то же время рост цен, вызванный нехваткой продуктов из-за неурожая, нельзя считать инфляцией. Так же неправильно было бы называть инфляцией общий рост цен из-за нехватки нефти и других энергоносителей, приводящий к абсолютному снижению уровня потребления, если только упомянутая нехватка горючего не была предлогом для дальнейшего увеличения денежной массы. Возможна, однако, и такая инфляция, которая наносит серьезный урон функционированию рынка без какого- либо роста цен, если этому росту создают препятствия. В действительности подобная «подавляемая» инфляция чревата еще большей дезорганизацией экономической деятельности, чем открытая .

Ф. Хайек доказал, что инфляция имеет только негативное влияние на экономику, даже умеренная инфляция порождает, в конечном счете, повторяющиеся периоды депрессий и безработицы . Объяснял он эго тем, что, во-первых, чтобы решить проблему полной занятости с помощью инфляции, она должна постоянно набирать темп, а это в итоге может привести к нарушению функционирования рыночной экономики. Во-вторых, такая инфляция порождает еще большую безработицу, чем та, которой хотели воспрепятствовать.

Инфляция нарушает рыночный процесс координации. Она дезориентирует размещение трудовых ресурсов. В результате ресурсы направляются на виды деятельности, которые могут поддерживаться только благодаря дополнительным инвестициям, финансируемым за счет продолжающегося увеличения денежной массы. Дополнительный приток денег ведет к изменениям в относительной интенсивности спроса на различные виды товаров и услуг, к дальнейшим изменениям соотношений цен и соответствующим переменам в ориентации производства и размещении факторов производства, включая и трудовой. Чем продолжительнее инфляция, тем больше рабочих мест будет от нес зависеть.

к тому же в прошлом снижение ценности денег неизменно шло рука об руку с экономическим упадком» .

Программа экономической стабилизации. Для выхода из кризиса и бесперебойного функционирования рыночной экономики в долгосрочной перспективе Ф. Хайек считал необходимым:

• - отказаться от термина «полная занятость», так как уровень занятости зависит от инфляции. Максимальной занятости можно достичь лишь при правильно функционирующем рынке, который за счет свободной игры цен и заработков установит соответствие спроса и предложения в каждом секторе экономики. Поэтому первоочередная задача - стабилизация денег, а не стабилизация полной занятости;
• - в условиях кризисного состояния экономики предотвратить увеличение денежной массы или, по крайней мере, снизить темп ее роста до темпа, соответствующего реальному росту производства. Эти меры увеличат безработицу, но зато выявят все пороки в размещении труда, вызванные в прошлом инфляцией. Недопустимо устанавливать контроль над заработной платой и ценами. Постепенное снижение темпа инфляции выгоды не принесет;
• - лишить профсоюзы возможности влиять на рост заработной платы. «Пока заработная плата, и в частности относительная заработная плата в различных сферах производства, не будет вновь подчинена законам рынка и не станет по-настоящему гибкой (для одних групп к понижению, для других - к повышению), по-прежнему будет отсутствовать всякая возможность неинфляционной политики», - писал Ф. Хайек;
• - провести реорганизацию системы государственных финансов: сократить государственные расходы; установить контроль над приростом денежной массы, предоставить центральному банку право отказывать правительству в кредитах за счет дополнительной денежной эмиссии;
• - окончательно разуверившийся в способности и желании правительств создать стабильную денежную систему, он потребовал «заменить правительственную валютную монополию и национальные валютные системы свободной конкуренцией между частными эмиссионными банками». Тем самым, по его мнению, правительства лишатся монополии на эмиссию денег и будет создана система конкурентных валют.

Концепция децентрализованных систем. Экономический процесс, по мысли Ф. Хайека, сопровождается непредвиденными изменениями. Следовательно, возникает потребность в объяснении того, как осуществляется приспособление экономической системы к непрерывным изменениям или как осуществляется процесс координации. Координация экономической деятельности в масштабах хозяйственной системы неразрывно связана с процессами воспроизводства информации и ее оперативного распространения среди участников экономического процесса. В решении этой проблемы спонтанный, конкурентный механизм имеет преимущества перед системой централизованного, т.е. планового, управления.

Человека, принимающего хозяйственное решение, прежде всего, волнует насколько дороже или дешевле стала стоимость нужных ему предметов. Именно здесь и возникает экономический расчет или, как определил ученый, чистая логика выбора - механизм классификации возможных человеческих установок, техника описания взаимосвязей различных частей одного плана. Решения определяются из заданных предпосылок (желания и известных фактов). Важнейшую роль здесь играют цены. Основная функция системы цен - это передача информации, на основании которой индивидуумы координируют свою деятельность и приспосабливают производственную деятельность к изменившимся обстоятельствам. В этом суть рыночного, т.е. конкурентного механизма координации, позволяющего с помощью цен использовать «рассеянное среди множества индивидуумов знание». Соответственно всякая попытка искусственно корректировать ценовой механизм (регулировать цены) нарушает этот естественный процесс адаптации экономической системы.

В рыночной системе непрерывный процесс изменений и координации, прежде всего, связан с конкуренцией. История цивилизации подтверждает, что общества, живущие по законам конкуренции, быстрей добиваются процветания. Особенно необходима конкуренция неразвитым обществам, для которых главной задачей является выявление нераскрытых возможностей.

Концепция социалистической экономики. Связывая прогресс цивилизации с процессом спонтанной самоорганизации, Ф. Хайек доказал, что замена конкурентной системы централизованно управляемой (социалистической) приведет к падению производительности и экономическому упадку. Он не отрицал необходимости планирования - комплекса взаимосвязанных решений о размещении имеющихся ресурсов. Всякая экономическая деятельность - есть планирование. Необходимо только понять, нужно оно или нет, должно ли планирование осуществляться централизованно, единой властью или его следует разделить между многими индивидуумами.

Прежде всего ученый обращал внимание на роль цен в координации экономического процесса. Цены - это не объективные признаки вещей, а лишь отражение той или иной ситуации в обществе в данное время и в данном месте. Устранение рыночного механизма ценообразования, лишает центр информационной функции цен, в результате он уже не может владеть в полном объеме информацией, необходимой для составления плана. В рыночной системе эта проблема решается автоматически с помощью системы цен. «...Тот факт, что единая центральная власть должна решать экономическую проблему распределения ограниченного количества ресурсов между практически бесконечным числом конкурирующих целей, и составляет проблему социализма как метода» , - писал Ф. Хайек.

В такой ситуации центр не может оперативно передавать информацию о необходимости корректировки деятельности из-за отсутствия механизма обмена информацией между центром и участниками хозяйственного процесса. Создание разнообразных способов передачи информации людям, строящим на ее основании свои планы, является центральной проблемой любой теории, объясняющей экономический процесс. Вопрос о наилучшем способе использования знания, о построении эффективной экономической системы является одним из главных и для экономической политики.

Я. Корнай, комментировавший ход дискуссии Л. Мизеса и Ф. Хайека но проблемам социализма и Ф. Хайека с О. Ланге , писал: «Хайек оказался прав в каждом пункте спора. Реформаторы, которые пытаются идти к рыночному социализму по следам Ланге, на горьком опыте своих стран то и дело убеждаются в иллюзорности его надежд» .

• Л юл виг Эдлер фон Мизес рол и лея в 1881 г. в г. Лемберге (в настоящее время город Львов). Образование получил в Венском университете.С 1913 г. - профессор Венского университета. В первые послевоенныегоды разрабатывай антиинфляционные меры. В 1926 г. создал Австрийский институт бизнес-циклов. С 1934 г. работал профессором в Высшеминституте международных исследований в Женеве. В 1940 г. эмигрировал в США, преподавал в Высшей школе деловой администрации, а затемв университете Нью-Йорка. Скончался в 1973 г.
• Фридрих Август фон Хайек родился в 1899 г. в Вене. В 1918 г. поступил в Венский университет, где изучал право, экономику, философиюи психологию. В 1921 г. получил степень доктора права, а в 1923 г. - степень доктора по экономике. С 1927 по 1931 г. - директор Австрийскогоинститута экономических исследований. В 1931 г. уезжает в Англию.С 1950 г. работает в университете Чикаго. В 1962 г. возвращается в Европу,преподает в университетах Фрайбурга и Зальцбурга. В 1974 г. «за новаторские работы по теории денег и теории экономических колебаний,а также за глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений» удостоен Нобелевской премиипо экономике. Скончался в 1992 г.
• Современная австрийская школа экономики тесно связана с деятельностью созданного в 1982 г. Института Людвига фон Мизеса. Институт публикует труды экономистов австрийской школы, в нем ведутсянаучные исследования.

Сто лет спустя новое поколение экономистов, представители которого жили на территории Австро - Венгерской Империи, указало на ошибки классиков. Карл Менгер вышел с теорией субъективной ценности и предельной полезности (subjective value and marginal utility). Он отверг холизм (философию целостности) классиков, факторы производства (капитал, землю и капитал) как холистические концепции, а также спрос и предложение на том же основании. Он объяснил процесс формирования цены действиями индивидумов. Теория ценности, разработанная Менгером и дополненная Бем-Баверком (Eugen von Bohm-Bawerk) и Визером (Friedrich von Wieser) дала новый ключ к понимаю экономических проблем. Книга Менгера «Принципы экономики» (1871 – первое англоязычное издание только в 1950 г.) и главы «Ценность и цена» в книге Бем-Баверка «Капитал и процент» (3-е издание 1914 г., первое англоязычное издание – 1959 г.) стали классическими. Благодаря вкладу этих ученых, субъективная теория ценности, предельной полезности была названа «австрийской». Следует обратить внимание на большой лаг в немецкоязычном издании книги и в появлении англоязычных версий. Доминация английского языка в экономических элитах в XX веке негативно отразилась на распространении австрийских теорий и на формировании mainstream. С австрийской точки зрения задача экономики двояка: 1) экономисты должны отражать экономические явления, которые могут быть рационально описаны в терминах целеустремленной человеческой деятельности; 2) экономисты должны отслеживать непреднамеренные последствия этих действий; Для этого необходимо придерживаться трех методологических принципов: 1) методологического индивидуализма; 2) методологического субъективизма; 3) концентрации внимания экономической теории на процессах, а не на состояниях равновесия. С точки зрения австрийцев существуют три уровня дискурса в экономике. Первый - чистая теория генерирует вневременные и универсальные принципы человеческой деятельности. Второй уровень анализа – прикладная теория, в которой прорабатываются общие принципы чистой теории в преломлении различной институциональной среды и социального контекста. Люди имеют цели и используют различные средства для их достижения. При этом природа и последствия целеустремленного человеческого действия зависят от институтов и социального контекста. Третий уровень экономического анализа – история и экономическая политика. На этом уровне принципы, выделенные чистой наукой и прикладной теорией, используются для интерпретации конкретных исторических явлений. Опровержение любой теории – это упражнение в логике и эрудиции. Теорию можно отвергать, если было продемонстрировано, что она логически ущербна, игнорирует базовые факты, противоречит эмпирическим данным и произошедшим событиям. Реализм является значимым понятием в австрийской традиции. Таким образом, теоретические упражнения являются одновременно логически связными и последовательными и имеют непосредственное отношение к событиям реальной жизни. Экономическая теория – это рассказ о поведении индивидумов в различных контекстах. Наука – это не солипсистическое (эгоистическое) упражнение, которое характеризуется определенным методом или процедурой. Это скорее набор разделяемых ценностей относительно важности логики, использования приемлемых доказательств и правил поведения среди ученых. Многие неправильно утверждают, что австрийцы игнорируют эмпирические исследования. Наоборот, австрийцы разрабатывают теорию для более полной и точной интерпретации эмпирических данных. При этом они не признают подход немецкой исторической школы, которая отвергает работу над теорией экономики и человеческой деятельности, т.е. праксеологией. Исторический контекст

К. Менгер инициировал свою теорию, находясь практически в интеллектуальном вакууме. Когда Мизес рассказал ему о салоне, где молодые экономисты обсуждали различные проблемы экономической теории, Менгер ответил: «Когда я был в вашем возрасте, в Вене эти вещи никого не интересовали». До конца 1870-х не было австрийской школы. Был лишь Карл Менгер. Понятие «австрийская школа» появилось, как противопоставление немецкой после публикации второй книги Менгера в 1883 году. Название «австрийская» придумали немецкие представители исторической школы как термин, смысл которого был унизить экономистов из Австрии. В то время значение термина «австрийская школа экономики» сильно отличалось от двух других австрийских групп – Психоаналитическое движение и Венский кружок логического позитивизма, - которые сами выбрали себе названия. Развитие австрийской школы отчасти объясняется тем, что в то время у власти были либералы, которые сняли цензуру, разорвали конкордат и создали возможности для творчества. Чиновники не имели права вмешиваться в процесс обучения в университетах и определять содержание программ. При этом сохранялась должность чиновника, который имел полномочия утверждать предлагаемые кандидатуры на преподавание в университетах. В то время сама идея частного университета была чуждой в странах Европы. В то время для австрийских представителей элиты прилагательное «австрийский» ассоциировалось с отсталостью, старыми реакционными временами, а немецкая историческая школа считалась «современной». Поэтому существовало большое недоверие к теории экономики, которая называлась «австрийской». Это выражалось в том, что лица, ответственные за приглашение профессоров в университеты, предпочитали давать работу сторонникам немецкой исторической школы. В то время как французские и немецкие университеты становились центрами культурной жизни, австрийские университеты никак не поддерживали новаторов (это же относится и к психоанализу). Они не имели поддержки и от официальных властей. Организованный Мизесом в 1920 г. Privatseminar не имел никакой связи с университетом. Таким образом во всех странах во все периоды истории интеллектуальные исследования были делом небольшого числа людей, которые поддерживались ограниченной группой представителей элиты. Большинство смотрело на эти «изыски» с сарказмом и презрением. В Австрии и в Вене ненависть масс и истэблишмента к интеллектуалам была особо сильной. Отметим уникальность института Privatdozent в австрийской системе высшего образования. Privatdozent – это преподаватель, которого принимали в университет не в штат, а по индивидуальному договору. Он не получал денег от государства. У него было право получать оплату от студентов. Большинство Privatdozents получали 5-10 долларов в год, т.е. преподавание было для них просто хобби, интересным занятием. Зарабатывать они должны были в других местах. Например, Мизес работал экономическим советником Торговой палаты австрийского правительства. Далеко не все ученики Мизеса и участники его семинара знали иностранные языки. Один из его учеников, в последующем профессор Принстонского университета Fritz Machlup, получил список книг для чтения и подготовки реферата. В списке большинство книг было на английском. Он возмутился, на что Мизес спокойно ответил: «Учите английский». Методология Австрийская методология, которая объясняла формирование рыночной цены действиями индивидуума, стала известная как методологический индивидуализм. Согласно данной методологии рыночные цены и другие рыночные явления являются результатом решений, ценностей, предпочтений и субъективных оценок отдельных людей. Таким образом, цена буханки хлеба или другого пищевого продукта зависит не от «полезности» данной категории товара, не от ценности остатков этого товара («классическая» интерпретация), а от удовлетворения, которое конкретный человек надеется получить от определенного количества данного товара (одна буханка) или услуги (снятие чувства голода) в определенном месте в определенное время. Рыночная цена зависит от ожидаемой «предельной полезности» единицы товара для конкретного человека. К. Менгер пишет: «Ценность каждого количества товара равна важности его в удовлетворении различных желаний человека». Таким образом, австрийцы решили «парадокс ценности» классиков. Австрийская методология отвергает не только холистическую методологию классиков, но и исторический метод немецкой исторической школы, которые доминировали во время разработки австрийской методологии. Немцы считали, что только экономическая история и описание экономики ценно, в то время как фундаментальные исследования и взаимосвязь экономических явлений считались «абстрактными» и «ненаучными». Они продолжали публиковать работы, объясняющие всемогущество государства, пребывая при этом на государственной службе. Все, что перепробовали полисимейкеры во время и после первой мировой войны: фиксация максимальных цен, инфляция, ограничение торговли – не сработало, как и предсказывали австрийские теоретики. Фундаментальной ошибкой немецкой исторической школы и американского институционализма была интерпретация экономики, как поведения идеального типа, homo oeconomicus. Согласно этой доктрине экономика не занимается изучением реального человека, человека, каким он есть, а некого гипотетического имиджа. Он мотивирован исключительно «экономическими» мотивами, т.е. желанием заработать как можно больше денег и получить максимальный объем прибыли. Такой фантом никогда не существовал в реальной жизни. История имеет дело с уникальными, не повторяемыми событиями. Историческое событие нельзя описать без упоминания людей, места и даты. Тот факт, что некий профессор провел научный эксперимент в своей лаборатории 20 декабря 2000 года является констатацией исторического события. Физик может взять данные эксперимента и проверить их. Он берет только те данные, которые имеют отношение к эксперименту. Он трансформирует историческое событие в эмпирический факт естественной науки. Несмотря на всю свою уникальность, исторические события имеют одну общую черту – они являются примерами человеческой деятельности. «Австрийцы» делают четкое разграничение между 1) экономической историей и статистикой, описывающей события прошлого, которые немецкие современники – историки, позитивисты, эмпиристы, институционалисты, коллективисты – выдавали за экономику, и 2) экономической историей и логической наукой – экономикой (economics). Австрийцы утверждают, что экономическая статистика – это отражение того, что люди делали в определенном месте, в определенное время в прошлом. Экономика, по мнению австрийцев, - это универсальная наука, которая использует логику, разум, методологический индивидуализм для анализа действий любого человека, в любое время, в любом месте. Людвиг фон Мизес, который является представителем второго поколения австрийской школы экономики, продолжил её развитие, инкорпорировав экономику в общую науку человеческого действия – праксеологию. Экономика в узком смысле, т.е. изучение действий человека на рынке (каталлактика) является частью праксеологии. Праксеологические теории выводятся путем логических рассуждений на основе фундаментальных категорий, которые принимаются a priori. Таким образом, экономика – это логическая наука. Ее методологический индивидуализм вытекает логически из априорных действий индивидуума. Период после второй мировой войны – это время упадка австрийской школы. Руководство Нью-йоркского университета, хотя и разрешило Мизесу преподавать, всячески отговаривало студентов брать его курс. Они называли предлагаемый им курс не «экономикой», а «религией». В некой степени Mont Perelin Society, которое было образовано Мизесом и его учеником и коллегой Хаеком, помогало поддерживать интерес к австрийской школе на международной арене. Среди учеников Мизеса отметим следующих: Bettina Greaves, Percy Greaves, Henry Hazlitt, Joseph Keckeissen, Israel Kirzner, George Koether, Toshio Murata (из Японии), William Peterson, George Reisman, Murray Rothbard, Hans Sennholz, William Hutt из Великобритании и Ludwig Lachmann из Германии. Идеи австрийской школы также развил John Bates Clark из США, основатель американской школы, один из крупнейших американских экономистов. Австрийцы и фактор времени Классическая экономика выделяла три фактора производства: землю, труд и капитал. Она не придавала значения тому факту, что есть еще один экономический фактор – время. Рынок не платит за потерю или приобретения данного фактора. Объективистская теория ценности не учитывает данный фактор. Исходя из ее положений, нельзя понять смысл пословицы «Время – деньги». Именно Джевонс, Бем-Баверк, развивая теории Bentham и Rae, поставили фактор времени на должное место в экономической теории. Классики не видели, что действие всегда отличается между настоящим и будущим, между товарами сегодня и товарами завтра. Фактор «Время» также важен для экономики в целом. Все изменения в информации можно получить только через некоторое время. Люди не имеют возможности, даже в мире всеохватывающего Интернета, моментально получать информацию о совершении действий и вносить корректировки в свое поведение. Методологический индивидуализм Австрийская школа анализирует социальные агрегаты (национальная экономика) как продукт, результат деятельности индивидуумов. Прежде чем начать любые исследования, необходимо определиться в методологии. Менгер в 1883 г. так описал подход к изучению социальных явлений: «Феномен «национальной экономики» никоим образом не является прямым указанием на жизнь нации как таковую или прямым результатом деятельности «экономической нации». Они являются результатами бесконечного количества экономических действий отдельных людей в нации, поэтому их нельзя изучать в рамках экономической теории с точки зрения вышеуказанной фикции. Феномен «национальной экономики» должен быть теоретически изучен и интерпретирован как результат индивидуальных экономических усилий». Если канадец, который никогда не катался на коньках, говорит «Мы самая хоккейная нация в мире» или не умеющий рисовать итальянец заявляет «Мы самые известные в мире художники», то никто не считает этих людей лучшими в хоккее или искусстве. К сожалению, в сфере политики и экономики подобные заявления на основе агрегатных показателей часто принимаются за основу проводимой политики. Австрийцы сильно отличались от немецкой исторической и классической школы. В 1912 г. Кейнс из-за плохого знания немецкого языка не смог понять книгу Мизеса по бизнес - циклам, обзор которой он подготовил. В 20-х годах ХХ векадискуссия по поводу золотого стандарта велась Кейнсом почти полностью с позиции агрегатных показателей. Он вел анализ предложения денег, агрегатного уровня цен и агрегатного уровня номинальной ЗП. Он не обращал внимание на относительные цены. Игнорирование микроэкономических вопросов стало особенно очевидно после публикации Хаеком книги «Prices and Production», в которой была предпринята попытка использовать методологический индивидуализм для интеграции теории денег с остальной микроэкономической теорией. Хаек пишет: «Если … монетарная теория по-прежнему пытается установить причинные отношения между агрегатными показателями или общими усредненными показателями, это значит, что монетарная теория отстает от развития экономики в общем. Ни агрегатные показатели, ни усредненные величины не действуют одни на других. Никогда не представится возможным установить необходимые причинно-следственные взаимосвязи между ними в отличие от того, что подобные отношения могут быть между индивидуальными явлениями, индивидуальными ценами и т.д.» Микроэкономический (индивидуалистический) подход Хаека-Мизеса вошел в острое противоречие с макроэкономическим (коллективистским) подходом Кейнса. Эта фундаментальная разница явилась источником споров вообще о полезности статистического анализа в социальных науках. Одной из самых ярких ошибок сторонников кейнсианства, которое уже признано, было неправильное определение причинно-следственных связей по кривой Филипса. Практика методологического индивидуализма критически относится к эконометрическим моделям и прогнозам, построенным на их основе. Главная проблема в том, что такие модели предполагают структуру индивидуальных действий. Если природа индивидуальных отношений меняется, прогнозы, основанные на таких моделях, являются ошибочными. Даже количественную теорию денег (положение, что определенное предложение денег определяет агрегатный уровень цен) необходимо оспорить, потому что она является коллективистской. Хаек в работе «Кейнсианская революция» (1978) говорил, что основная причина несогласия его с Кейнсом – методология. «Главный вопрос – обоснованность, валидность того, что мы сейчас называем макроанализом». Во время этого методологического спора в 50-х годах формировалось Эконометрическое общество, которое своей целью ставило более интенсивное использование статистического анализа с целью построения более справедливого и человеческого мира. Данное интеллектуальное движение считало, что благодаря использованию эконометрики социальные науки станут более научными и социальными. Теория Кейнса, которая ассоциировалась с активным государственным менеджментом экономических процессов, прекрасно гармонировала с идеологией движения. Тогда редкие люди слышали предостережение австрийцев, что экстенсивное социальное планирование на основе использования эконометрических моделей и неправильной интерпретации статистики приведет к колоссальной мисаллокации ресурсов, политизированию общества и вероятной потере индивидуальных свобод. В своем выступлении на церемонии вручения Нобелевской премии Хаек утверждал, что явления социальных наук таковы, что эмпирическое тестирование практически невозможно, потому что характеристики всех индивидуумов, действия которых генерируют общий экономический уклад, слишком сложны и не могут быть описаны статистикой. Если такой анализ провести и отннестись к полученным показателям как к единственно важным, то объяснение социальных явлений будет ущербным и ошибочным. Австрийцы считают, что прогнозы «если - то», основанные на анализе схожих ситуаций на основе экономической теории, более точны, чем количественные прогнозы, основанные на агрегатных показателях. Спортивный комментатор может сформировать правдоподобный прогноз футбольного матча на основе знания формы игроков, отношения их к матчу и т.д., но он не в состоянии регулярно угадывать точные результаты матчей. Идея, что некая группа людей, особенно под политическим давлением, компетентна в прогнозировании динамики реального ВВП, мультипликатора агрегатного потребления или использования фискальных инструментов для корректировки фискальной политики, с точки зрения австрийцев абсурдна. Главное возражение против методологического индивидуализма заключается в том, что люди не живут, как атомы. Они взаимодействуют между собой. Культурный контекст существовал задолго до рождения конкретного человека. На это Мизес возражает: «Большинство ежедневных действий человека является рутинными… Человек делает многие вещи потому, что его научили их делать в детстве, что другие люди делают их так же и что так принято в данной среде. Человек приобретает привычки, развивает автоматические реакции. Но он формирует эти привычки потому, что ему нравится результат их приобретения. Как только он обнаруживает, что деятельность по привычному сценарию может блокировать достижение им своей цели или что есть другие, более желанные цели, он меняет своё отношение… Праксеология не занимается изменяющимся содержанием действия, а его чистой формой и его категориальной структурой. Изучение социального контекста и среды, различных жизненных ситуаций человеческой деятельности – это задача истории». Сама история – это ряд действий индивидуумов. Субъективизм Субъективизм является очередной основной отличительной характеристикой австрийской школы. Дня нее субъективизм - это больше чем просто экономическая методология. Это весь подход к изучению человеческой деятельности. Гуманитарные науки изучают отношения между людьми и вещами или между людьми. Теории человеческой деятельности пытаются объяснить непреднамеренные и непредвиденные кластеры результатов, которые появляются в результате человеческих взаимодействий. В рамках экономики этот подход ведет к акценту на спонтанный порядок и возникновение институтов и других моделей поведения, которые объясняются как непреднамеренный результат действий, мотивированных субъективным восприятием индивидуумов. Поэтому экономист, предлагающий теоретическое объяснение человеческому взаимодействию и институтам, должен начать с субъективного значения действия для индивидуума. Фундаментальный тезис субъективизма: социальные научные объяснения должны начинаться объяснением субъективных ментальных состояний изучаемых актеров. Социальные исследователи должны серьезно принимать роль контекста интерпретаций, а также признать, что именно субъективные интерпретации актеров являются движущей силой их действий, а не объективная реальность, которая лежит в основе этой ситуации. Субъективизм предполагает, что мы не сможет объяснить человеческую деятельность, если попытается описать ее вне контекста человеческого восприятия и планов. Особое место применения субъективизма – это дебаты на предмет экономического расчета. Неоклассики считали, что социалисты теоретически могут обнаружить равновесные цены, как это делает рынок, и, значит, так же рационально распределить ресурсы. Этот аргумент основан на том, что Госплан будет иметь информацию с рынка, как данное, точно так же, как представители этой школы считают знания как данное в теории идеальной конкуренции. Для австрийцев такой подход – это непонимание природы знаний и непринятие понятия «данное». «Данное» для Хаека – это только еще одно утверждение субъективизма, что экономисту необходимо начинать изучение экономических процессов с восприятия рыночных актеров. Это не значит, что экономист знает все, что знают актеры, что принято как норма в неоклассической теории. Австрийцы утверждают, что такие знания (о восприятии актеров) не только не известны экономисту. Они ему не могут быть известны. Когда мы признаем, что большая часть знаний, относящихся к экономической координации, является субъективным знанием определенных обстоятельств места и времени, то становится невозможным вообразить, что эти знания можно разместить в одной голове или в головах некой группы людей. Весь смысл рынка, по мнению австрийцев, заключается в том, чтобы использовать субъективные знания посредством межсубъектных сигналов, цен и прибыли. Эти явления являются непреднамеренными результатами взаимодействия между субъективными восприятиями субъектов, которые формируют спрос и предложение (suppliers and demanders). Непонимание неоклассиками рыночного процесса – это непонимание субъективизма. Рынок – это процесс для создания, открытия и использования знаний, которые рождаются из субъективных ментальных заявлений индивидуумов. Хаек продвинул австрийцев от субъективной ценности к субъективному знанию. Lachmann сделал еще один шаг вперед – к субъективным ожиданиям. Многие неоклассические экономисты взяли на вооружение физический подход к экономике. Но детерминистическое уравнение максимизации полезности общей теории равновесия не имеет места для «субъекта». Агенты не делают реальный выбор, не используют воображение. Они лишь выполняют функции на основе объективной информации. Такой подход может точно описать траекторию бильярдного шара после определенного удара. Для субъективиста такой подход ошибочен для описания реального исторического человеческого действия. Подход общего равновесия к экономике нашел свое логическое расширение в моделях рациональных ожиданий. В них фундаментальные ментальные явления, которые интересуют субъективистов, игнорируются. Предполагая, что агент будет использовать всю релевантную, имеющуюся в наличии информацию для формирования своих ожиданий, теоретик опять игнорирует реальный «субъект». Ожидания определяются вне контекста, способности и индивидуальности рыночного актера. Для австрийского субъективизма главный факт, требующий объяснения в экономике, это как актеры, имеющие разные ожидания и знания, способны координировать свое поведение, несмотря на все различия и анонимность на рынках. Понятие движения от индивидуализированного знания актеров к координации рынка исключается в моделях рациональных ожиданий. Объективизация неоклассиков еще больше отдаляет их от австрийской школы. Кейнсианская и монетаристская макроэкономические модели, которые пытаются установить функциональные отношения между статистическими агрегатными показателями, также игнорируют важность субъекта на двух уровнях. 1) Агрегатные показатели сами по себе бессмысленны для процесса субъективного принятия решения индивидуумами. Решения человека продать или купить не совершаются в соответствии с индексом CPI или показателем агрегатных инвестиций. Значит, отношения между агрегатными показателями являются чисто статистическими и трудно объясняемыми в терминах специфической человеческой деятельности. 2) Анализ экономики как набора агрегатных отношений приводит к игнорированию индивидуальной деятельности актеров, которые и делают экономику. К примеру, монетаристская модель выдвигает гипотезу о прямом отношении между предложением денег и уровнем цен, правильно делая вывод о денежной природе инфляции. Но, останавливаясь на этом, монетаристы игнорируют процесс передачи (transmission process) информации и воздействие на конкретные цены. С субъективистской точки зрения важно, как изменение в предложении денег влияет на решения индивидуумов. Принимая увеличение предложения денег в определенное время и в определенном месте, объяснение поведения и реакции людей, которые сталкиваются в этим, критически важно для объяснения макроэкономических моделей, которые вытекают из этого поведения. Рыночный процесс Одно из принципиальных отличий австрийцев от неоклассиков лежит в области понимания сущности рыночного процесса. Австрийцы поддерживают концепцию «радикального невежества». Быть радикально невежественным отличается от состояния «быть невежественным по выбору», потому что первое предполагает полное отсутствие знаний некоторых аспектов, которые определяют выбор человека. Можно, к примеру, сказать, что кто-то не читал «Атланта» Айн Рэнд; зная о существовании этой книги и о ее ценности, о времени, необходимом на ее прочтение, человек выбирает не читать, потому что издержки чтения перевешивают приобретаемую ценность (прибыль). Другая ситуация – он вообще не знает о существовании этой книги, соответственно не представляет себе «прибыль», которую можно получить от ее прочтения. Это и есть пример радикального невежества. Если человек открывает для себя «Атланта», то это не является результатом его сознательного целенаправленного действия, поскольку оно бы предполагало, что он знал о существовании книги. Во избежание бесконечной регрессии необходимо интерпретировать восприятие издержек и благ как акт познания информации, которой он раньше не знал. Рыночный обмен может не происходить из-за высоких издержек получения информации или потому, что актеры ничего не знают о существовании двойного совпадения желаний вне зависимого от того, высоки ли издержки получения информации или они несущественны. В первом случае несостоявшийся обмен совместим с состоянием равновесия. Во втором – актеры не замечали прибыльного обмена. Понятия «прибыль» и «убыток» (profit – loss) являются центральными для рыночного процесса. Неизведанные рыночные возможности генерируют убытки, а обнаруженные и исправленные ошибки создают прибыль. И. Кирзнер использует термин «предпринимательство» для описания того аспекта человеческой деятельности, который предотвращает убытки и ориентирует на получение прибыли. В контексте рыночного процесса предпринимательство состоит из обнаружения ситуаций, в которых благодаря радикальному невежеству ресурсы, в широком смысле слова, недо- или переоценены относительно других форм их использования. Социальные институты служат для определения и поощрения приемлемого поведения. К этим институтам относятся законодательство, защищающее право собственности, определяющее процедуру разрешения споров, механизм выполнения решений госорганов и т.д., а также деньги и кредит, ценовая система, банки, страхование и фирма. Все эти заведения, рассматриваемые в совокупности, и составляют то, что мы понимаем под рынком. Рыночный процесс - это спонтанный порядок, поддерживаемый институциональной инфраструктурой, в которой доминирует частная собственность и свободный обмен. Он возникает из независимых целевых установок индивидуальных актеров, которые осуществляют планирование в контексте частичного невежества и непредвиденных изменений. С точки зрения теории рыночного процесса полезность нормативной конструкции, основанной на равновесии (как оптимальность Парето), которая является центральным положением неоклассической welfare economics, сильно ограничена. Ее главная слабость лежит в иной плоскости, чем традиционная критика (в исполнении Kaldor, Hicks, Scitovsky, Arrow). Большинство из них повторяют ту же ошибку, что и Парето, делая исключительный акцент на ситуациях, в которых отсутствует радикальное невежество и агенты обладают всей релевантной информацией. Они не признают то, что теоретики рыночного процесса называют проблемой знаний, когда дисижн мейкеры находятся в состоянии радикального невежества относительно релевантной информации, «рассеянной» среди различных индивидуумов на рынке. Невозможность полного знания актером относительно текущего и будущего состояния мира ставит под сомнение утверждение, что текущее изменение производит улучшение по Парето. Критерии, основанные на равновесных состояниях, прежде всего, используют конечные состояния, в котором все корректировки, принятые для достижения равновесия были совершены и предпринимательская активность прекратилась. В то время как для нормативного критерия, который делает акцент на процессе (process-based normative criterion) не так важно, на сколько реальное состояние отличается от идеального состояния, а делает акцент на существовании институтов, которые облегчают открытие рыночных ошибок. В основе этого критерия лежат преференции потребителей, а текущее распределение ресурсов само по себе не имеет значения. В теории рыночного процесса необходимым и достаточным условием для конкуренции является свободный вход на рынок, единственное требование для которого – отсутствие монополии на фактор, необходимый для производства. Это мнение части австрийцев. Ротбард имеет несколько иную точку зрения на монополию и конкуренцию. В случае свободного входа на рынок предприниматели сталкиваются с конкуренцией, если существует возможность получения прибыли при производстве данного продукта. Направлены ли действия предпринимателя на достижение равновесия? Поскольку рынок систематически награждает предпринимательское восприятие ошибки, мы не можем сказать, что некий сегмент рынка достигнет состояния равновесия или приблизится к нему. Если координация имеет некую нормативную ценность, то лучшее, что можно сделать, это выстраивать те социальные институты, которые помогают обнаруживать ошибки. Специфика постсоциалистической экономики В странах с более-менее зрелыми и развитыми институтами обнаружение ошибки значительно облегчено, поскольку экономические актеры имеют высокую степень доверия к одинаково понимаемым явлениям рынка (цена, прибыль и т.д.). Стандартизация понятий, принятие одинаковых подходов в бухгалтерии и функционировании товарных и финансовых рынков помогают обнаруживать ошибки. Широкое распространение информационных технологий, получение возможности приобретать самую разнообразную информацию и перепроверять ее, используя различные источники, делают процесс исправления ошибки быстрым и более эффективным. Совершенно иная ситуация складывается в постсоциалистической экономике, которая не имеет институтов, облегчающих корректировки ошибок. В контексте отсутствия института свободной цены, естественной структуры производства и процента, при значительных искажениях финансового рынка (инфляция, субсидии, перекрестное субсидирование, бартер, налоговые и инвестиционные привилегии и т.д.) экономические актеры могут легко воспринять как ошибку то, что является на самом деле правильным решением и наоборот. Отличие национальной статистической терминологии, использование от нестандартной методологии подсчета количественных индикаторов при безусловном принятии и копировании положений mainstream economics еще больше усугубило положение экономических актеров, привело к значительному росту инвестиционных ошибок, увеличению операционных издержек, а также издержек упущенных возможностей. Практически ни одно переходное правительство не учло положений австрийской школы, не стимулировало использование субъективистской методологии. Переходную экономику пытались "впихнуть" в узкое неоклассическое ложе, застланное кейнсианскими простынями. Характер теоретических дискуссий среди экономических элит постсоциалистических стран говорит о глубоком непонимании проблемы знания, роли предпринимателя, прибыли, других институтов рыночной экономики. При отсутствии глубокого анализа системы ценностей, стимулов и предпочтений индивидуумов использование агрегатных показателей, эконометрических моделей для определения траектории будущего развития и для выработки экономической политики становится еще более абсурдным. Теоретическая экономическая наука превращается в замкнутую самовоспроизводящуюся систему, которая так же оторвана от реальной жизни и действующего человека, как шахматы или шашки. Попытки решать экономические гамбиты, определять способы поведения в цейтнотах показывали математическую, кибернетическую подкованность участников спора, но никак не объясняли способы применения теории ценности, рыночного процесса в экономике, которая исходила из 100-процентной государственной собственности и ограниченных до предела полномочий экономических актеров, не могла объяснить процесс формирования цены на различные товары и услуги. Решение последней задачи теоретически было невозможным по причине сильных административных искажений. Поэтому реформирование и реструктуризация крупных промышленных предприятий, естественных монополий начиналось с элементарного установления объема издержек, обязательств и выход на формирование цены в рыночном, а не административном контексте. Даже такой подход нельзя назвать полным, потому что перекрестное субсидирование, фиксирование минимальных и максимальных цен сохраняется как на рынках переходных стран, так и на рынках всех значимых рыночных экономик. Равновесники и процессники Австрийцы понимают рыночный процесс шире, чем стандартные представители economics. Помимо поведения и работы отдельных рыночных структур, австрийцы рассматривают также «каталлаксию», т.е. социальный порядок, основанный на частной собственности и добровольном обмене. См. Таблицу. Ценность в понимании «австрийцев» Джевонс в своих трудах критически подходил к взглядам Рикардо и Милля, делая акцент на «Общую математическую теорию политической экономики», т.е. на применении математических формул к утилитаризму, на котором в основном и основана рикардианская экономика. Менгер же вел борьбу с другим «врагом» - немецкой исторической школой. Он возвращается к дедуктивному методу, основанному на известных принципах природы и человека, но следует совершенно иным путем. Австрийцы иногда используют математику для иллюстрации неких положений. Однако самое важное заключается в том, что они используют психологический анализ, который и отличает австрийскую теорию ценности. Менгер первым ввел в экономический анализ исследование определенных принципов, которые существуют вне зависимости от человека и определяют что делает вещь «полезной», «товаром», и «ценным» для конкретного человека, при каких условиях цены растут или падают. Рикардо представил теорию ценности, которая описывала только коммерческие ценности. Как и А. Смит, он идентифицирует «ценность в пользовании» с полезностью. Он считает ее только предварительным условием, которое не объясняет отличительных черт «обменной ценности». Источник ценности по Рикардо – это либо редкость (недостаток) некой вещи, либо количество труда, необходимое для ее получения. Есть вещи, которые ценны потому, что их мало и их ценность независима от количества труда, необходимого для их производства. Она определяется уровнем богатства и намерениями тех, кто хочет их заполучить. Рикардо опускает такую ценность. Он концентрирует свое внимание на ценности обмена таких вещей, которая может быть приумножена трудом. Менгер и его последователи практически полностью отвергают такой подход к ценности. Они отрицают, что «ценность в использовании» можно конвертировать в «полезность», и считают, что эти категории относятся как реальность к возможности. Полезность – это когда вещь является возможной причиной удовлетворения моего желания. Ценность – необходимое условие, от которого зависит это удовлетворение. Вода и пища полезны человеку. И того, и другого хватает в избытке. Они не представляют для него ценности, даже ценности в пользовании. Только тогда, когда удовлетворение его голода зависит от определенной буханки хлеба, хлеб будет иметь для него ценность. Ценность для меня – это «важность для моего благосостояния». Вещь не имеет значения для моего благосостояния, если она, во-первых, не удовлетворяет желание и, во-вторых, если она существует с похожими вещами в таком количестве, что я не могу считать себя полностью зависимым от данной вещи как фактора моего удовлетворения. К. Менгер пишет: «Национальная экономика, которая игнорирует теорию субъективной ценности, построена на песке». Как мы объясняем парадокс, что такие необходимые вещи, как воздух и вода, обычно не имеют для нас ценности? Ответ прост: хотя они и являются необходимыми, но их так много, что в нормальных условиях практически никакое их количество не имеет влияния на наше благосостояние. Каждая конкретная доза (порция) воздуха или воды не является для нас исключительной. С другой стороны, если мы уменьшаем размер всей субстанции, то мы приводим ее части ближе к ценности до тех пор, пока они ее не достигают. В каждом конкретном случае мы должны иметь дело с конкретными желаниям и количествами, а не с абстракциями. Мы должны четко представлять факты реальной жизни. Для мельника черпак воды из ручья не имеет ценности, но если полностью высушить ручей, который приводит в движение его мельницу, тогда сложится иная ситуация. Точно так же воздух для подводного пловца имеет ценность, ибо ограничен в количестве.

Экономическое и неэкономическое действие Переходным шагом от классической школы к австрийской было признание того, что абстрактные классы товаров никогда не обмениваются и не оцениваются. Обмениваются и оцениваются только конкретные единицы, «представители» данного класса товара. Классики построили свою теорию ценности на основе обменной ценности, оставляя за пределами анализа предельного потребителя и его субъективные оценки. Для классиков было важно отличие «экономический» и «неэкономический» в отношении действия. При переходе на субъективную теорию ценности такое разделение становится абсолютно бесполезным. Разделение экономического и неэкономического в контексте стимулов и краткосрочных целей человека несостоятельно, равно как и попытка выявления отличия на основе различия объектов действия. Материальные вещи внешнего мира обмениваются не только на материальные вещи, но и нематериальные (честь, слава, признание и т.д.). При попытке вычеркнуть их из сферы «экономический» возникают определенные трудности. В процессе обмена материальные вещи являются лишь промежуточными товарами для получения в конечном итоге нематериальных активов, удовлетворения. Нельзя игнорировать тот факт, что человеческая деятельность – это неделимая гомогенность, которая сочетает в себе обмен материальных и нематериальных активов, при этом обмен материальных ничем не отличается от обмена нематериальных. Из субъективной теории ценности следует два вывода, которые классики не посчитали практичными: 1) экономический принцип – это фундаментальный принцип всего рационального действия. Он не относится только к определенному типу рационального действия, поэтому все рациональное действие – это действие экономическое; 2) каждое сознательное, т.е. наполненное содержанием действие, является рациональным. Только конечные ценности и цели атомов находятся за пределами рациональности. Субъективизм не противопоставляет «рациональное» - «иррациональное» с «объективно практичным» - «объективно непрактичным». В рамках субъективизма нельзя противопоставлять «правильное» действие как «рациональное» и «неправильное» действие. Следовательно нельзя назвать действие иррациональным, если во внимание принимаются такие ценности, как честь, личные чувства или политические соображения. Базовый компонент человеческого поведения – предпочтение одной альтернативы другой. Акты выбора людьми и являются нашей информацией, которая позволяет сформировать понятие «важность». «Потребность» (need) можно вывести только из действия, поэтому предположение, что действие не соответствует потребности, абсурдно. Если только вы делаете попытку разделить действие и потребность и делаете потребность критерием действия, то вы выходите за пределы теоретической науки, которая нейтральна по отношению к ценностным суждениям. Предметом теории человеческой деятельности является само действие, а не каким оно должно быть. Каталлактика объясняет, как в процессе человеческого взаимодействия, т. е. обмена, возникают цены. Она объясняет цены такими, какими они являются, а какими они должны быть. Для выполнения этой задачи нет никакой возможности разделить экономические и неэкономические факторы, определяющие формирование цены. Граница между экономическим и неэкономическим не находится в контексте рационального действия. Действия совершаются только после принятия решений, когда существует необходимость выбора между возможными целями, потому что их достижение невозможно одновременно. Люди действуют, потому что они находятся во временном потоке, действие которого они не могут нейтрализовать. Они действуют, потому что они не полностью удовлетворены и насыщены, а также потому, что, действуя, они увеличивают степень своего удовлетворения. Когда эти условия отсутствуют, действие не происходит. Иерархия желаний

Каждый человек сознательно или подсознательно имеет свою индивидуальную иерархию желаний и ценностей. Именно он решает, что одни желания должны быть удовлетворены в первую очередь. Более того, он также ранжирует степень (прирост) удовлетворения. Пища может стоять в иерархии выше желаний, но сигарета может быть важнее четвертой порции мяса. Австрийцы первой волны предложили следующую базовую модель иерархии желаний, которая, безусловно, у каждого человека своя. Разница в степени важности между первым и единственным приемом пищи и одним из 5 приемов пищи рассматривается не как 5 к одному, а как бесконечность к одному. Когда мы подходим ближе к абсолютной необходимости, увеличение важности происходит не арифметически, а геометрически, даже если это не касается физиологически вещей, а социально необходимых или даже концептуальных для данного конкретного человека. Важность единственной в мире греческой монеты для нумизмата гораздо больше (а не вдвое), если таких монет в мире будет две. Мы осознаем градацию наших желаний и ценностей, когда добавляем или теряем к имеющимся в наличии запасам. Пшеницу можно использовать для выпечки хлеба, корма для животных или изготовления спирта. Как мы можем определить важность или ценность этой пшеницы для человека при наличие таких альтернатив? Ответ на этот вопрос является центральной частью австрийской теории ценности. Мы судим о ценности, которую человек придает вещи, по тому, как он оценивает ее важность для удовлетворения самых «низких» желаний в своей иерархии. Если человек красным деревом топит печь, то красное дерево для него имеет лишь такую ценность. Солдаты на Дальнем Востоке по три раза в день едят икру и красную рыбу. Они ее используют даже в качестве топлива. Мы говорим, что такое использование, удовлетворение таких желаний является самым низким, потому что при ограничении количества данного материала (вещи) использование ее по этому назначению прекращается в первую очередь. К примеру, при неурожае пшеницы, первым ограничивается рацион животным или прекращается самогоноварение. Поэтому ценность вещи всегда надо оценивать в каждом случае по наименее важным желаниям, которые удовлетворяет человек при ее помощи, потому что именно по конкретному желанию, а не по другим, данная вещь является необходимой для удовлетворения. «Субъективная ценность» зависит не от полезности, а от «конечной полезности» (final utility или marginal utility), т.е. от самого низкого из реальных полезностей, которые предоставляет нам данная ценная вещь. Как покупать лошадь Бем-Баверк поясняет, что ценность целого как целого определяется конечной полезностью целого, а ценность частей как таковых (как альтернативного множества) определяется конечной полезностью частей как таковых. Если, к примеру, мы спросим, какова полезность единственной фляжки с водой для потерявшегося в пустыне странника, то мы может ответить, что бесконечная, поскольку это вопрос жизни и смерти. Но если разделить эту воду на глотки, то полезность каждого из них будет определяться «наихудшим» ее использованием. В случае, к примеру, если ты потерял шапку, то ее конечная полезность была ее полной полезностью – ее худший вариант использования оказался одновременно самым лучшим. Но если ты вместо потерянной шапки купил новую, то ты сделал это за счет средств, предусмотренных на другие цели. В этом случае ценность шапки не была полной, но конечной полезностью не самой шапки, а тех средств, которые были потрачены на ее приобретение. Следующее высказывание Бем-Баверка очень хорошо иллюстрирует австрийское решение парадокса ценности: «Если мне надо купить лошадь, мне в голову не придет сформировать мнение во сколько мне обойдутся 100 лошадей, все лошади мира, а затем на основании этой информации скорректировать свое предложение о покупке. Я, конечно, сформирую представление о ценности на предмет одной лошади. Именно так, через добродетель внутреннего принуждения мы совершаем процесс определения ценности, исходя из требований конкретной ситуации». Таким образом мы видим, что конечная полезность является анализом скорее природы, а не причин ценности. Она констатирует сам факт, а не причину его появления. Ценность появляется как результат двух причин – полезности и редкости. Ценность рубля для тебя зависит от его конечной полезности в том смысле, что ты знаешь его ценность для себя, если ты знаешь конечную полезность данного рубля для себя. Пределом для человека являются его желания и ресурсы как единое целое в отношении друг друга. Мои рубли так сравнительно многочисленны, что я могу удовлетворить свои желания до такого-то предела и не дальше при помощи имеющихся у меня средств. Австрийцы также утверждают, что если бы не было различия в оценках желаний и субъективных ценностях, которые разные люди имеют по отношению к одному и тому же предмету, то не было бы обмена и цены бы не устанавливались, как сейчас (имеется в виду рыночная экономика). «Объективная ценность в обмене» (objective value in exchange) – это результат отдельных субъективных оценочных действий соревнующихся индивидуумов в коммерческом обществе. «Объективная ценность» никоим образом не тождественна «ценности обмена» (value of exchange). С одной стороны ценность обмена становится случаем субъективной, а не объективной ценности. Ты можешь считать, что для твоего благосостояния выгодней обменять вещь, чем потребить ее. Для экономической цели объективная и субъективная ценности могут быть легко разделены. Объективная ценность по Бем-Баверку - это способность или сила (power) товара по отношению к любому субъекту производить определенный эффект. Дрова имеют отопительную силу. Пища имеет питательную силу. По отношению к другим вещам данный товар может иметь покупательную способность (purchasing power). Данная способность является лишь одним из видов общего рода объективной ценности. Таким образом «ценность в обмене» определяется как способность одной вещи получать другие в процессе обмена. Цена – это не «ценность, выраженная в деньгах», а реальный эквивалент товаров в денежной или не денежной форме, который передается в процессе обмена. Ценность в обмене шапки – это ее способность обмениваться за две пары перчаток или 50 долларов. Цена шапки, таким образом,эквивалентна двум парам перчаток или 50 долларов. По-прежнему остается открытым вопрос: «Как определяется цена?» Ответ таков: в условиях свободной конкуренции продавцов и покупателей, предполагая, что каждый из них стремится получить быстрое максимальное преимущество, цена определяется субъективной ценностью вещи/товара для самого слабого из реальных продавцов и самого слабого из реальных покупателей. Получается то же, что и с субъективной ценностью, где критерием является не самый худший вариант из всех возможных, а самый плохой из всех реальных возможностей использования. Сильный продавец – это тот, кто придает сравнительно мало ценности своему товару и, следовательно, может легко пережить падение цен. Сильный покупатель – это тот, кто придает большую ценность товару, который он покупает, и поэтому может спокойно пережить рост цен. Именно самые слабые продавцы и покупатели определяют цену продажи. Бем-Баверк неуважительно относится к терминам «спрос», «предложение», считая их «убежищем запутанных мыслителей». Для объяснения этих терминов он напоминает реальные причины появления «субъективных оценок». Конечная полезность является результатом 1) числа потенциальных покупателей, 2) степенью ценности, которую эти покупатели придают данному товару, 3) числа потенциальных продавцов и 4) степенью ценности, которую они придают продаваемому товару. Когда мы говорим о «степени ценности», мы сравниваем другой товар к примеру, деньги. Если покупатель ценит шапку на 50 долларов, то это значит, что она для него важнее, чем 50 долларов. Именно сравнение двух этим предметов определяет максимум его предложения. То же относится и к продавцу при продаже товара. К четырем вышеперечисленным факторам необходимо добавить еще две причины: ценность цены (value of price) покупателю и ценность цены продавцу. Две трети условий объективной ценности зависят от сравнения желаний и средств для их удовлетворения в обществе в целом. Согласно старой доктрине (классической) «цены регулируются отношением спроса и предложения. Данное утверждение верно, если оно включает не только количество предлагаемых и желанных предметов, но также различные мотивы, которые определяют поведение продавцов и покупателей. Данная классическая формула неверна в том случае, если спрос и предложение берутся только как количественные показатели и утверждают, что цена зависит от поставщиков и покупателей, которые соглашаются поставить и предъявить спрос на такое же количество товара. Она неверна потому, что конечная цена зависит не от количества предложенного товара на который предъявлен спрос, а от желания покупателей и продавцов. Спрос также разбивается на эффективный и неэффективный. Данное положение верно только в том случае, если «эффективный» и «неэффективный» включает want of will and want of power. Люди, которые формируют спрос и которые исключаются из процесса фиксирования цены, это те, которые не готовы заплатить определенную цену по причине своей бедности, отсутствия желания потратить деньги или потому что их субъективная ценность товара не позволяет им заплатить эту цену. Интенсивность желания также можно считать условием сильного спроса.

Предложение и цена Самые серьезные вопросы возникают с предложением. По Рикардо спрос почти не влияет на цены. Когда мы спрашиваем, от чего зависит самое низкое значение цены, по которой поставщик готов продать, классики отвечают, что в дополнение к ценности для продавца и ценности для покупателя мы должны принимать во внимание издержки производства. По австрийской теории нет никакой связи между издержками и ценой в процессе влияния издержек на решение поставщика продавать или не продавать по данной минимальной цене. Он может иногда продавать по цене ниже производственных издержек, но не продаст ниже той цены, по которой он субъективно оценивает товар. Реальная связь между издержками и ценой – это эффект цены на количество производимых единиц товара. Не надо противопоставлять закон издержек закону спроса и предложения, как будто это два равнозначных закона. Издержки рассматриваются только в отношении спроса и предложения. Закон издержек – это особый закон предложения: он формулирует условия предложения не всех единиц товара, а тех, которые «производятся свободно». Из стандартного экономического учебника часто следует, что ценность продукта определяется издержками производства. Австрийцы же считают, что ценность «издержки-товары» (cost-goods) определяется ценностью продукта. Эта позиция отличается от трудовой теории ценности, согласно которой вся ценность определяется издержками, а все издержки – трудом. Она отличается также и от дуалистской или рикардианской теории, согласно которой существуют два отдельных источника ценности – полезность и издержки (usefulness and cost). Они отмечают, что издержки равны ценности в случае свободного производства товаров. Отличия между ними объясняются тем фактом, что процесс производства продолжается определенное время, и в промежутке между первой стадией производства и конечным результатом люди и вещи могут измениться (сравнительное количество товаров на рынке и отношение людей к ним). Есть еще одна постоянная несовместимость – время для конверсии факторов производства в конечный продукт. Ценность средств производства будет постоянно отставать от ценности конечных продуктов пропорционально продолжительности времени трансформации факторов производств в конечный продукт. Эта несовместимость, по мнению Бем-Баверка, и есть ключевой элемент процента на капитал. Заслуга австрийцев заключается не в том, что они впервые ввели понятие субъективной ценности, а более точно ее определили. «Конечная полезность» - это скорее определение ценности, а не объяснение ее причин. Австрийцы показали, что причинами субъективной ценности являются причины всей экономической ценности, будь то в обмене или в пользовании. Эпистемология Австрийцы считают, что необходима тщательная ревизия теоретической основы классической и немецкой исторической школ. По мнению немецкой школы, главным источником ошибок классиков является неправильный метод – почти полностью абстрактно-дедуктивный. «Немцы» считают, что метод должен быть главным образом индуктивным. Они так же считают, что для реформирования науки необходимо оставить абстракции и начать собирать эмпирический материал, посвятить себя истории и статистике. Австрийцы считают ошибки классиков ошибками «детства». Несмотря на название «классическая», эта в IX веке находилась в эмбриональном состоянии. Нельзя было ожидать открытия всех теоретических нюансов экономической науки сразу, одним залпом. Историческая школа была права, что необходимо использовать эмпирические данные, но ошибалась, когда отдавала предпочтение сбору информации и пыталась полностью избавиться от абстракций. Без них вообще не может быть науки. Помимо методологии австрийцы занялись реформированием позитивистской теории. Теория конечной полезности Краеугольным камнем теории ценности является теория конечной полезности (final utility), которую можно свести к трем простым положениям: 1) ценность товаров измеряется важностью желаний, удовлетворение которых зависит от владения товаром; 2) какое удовлетворение является зависимым можно легко и безошибочно определить, если представить, какое желание останется не удовлетворенным, если товары, чью ценность мы хотим определить, не находятся в собственности; 3) очевидно, что зависимое удовлетворение не является удовлетворением, для которого используются товары, а является наименее важным из всех удовлетворений, которые совокупные владения могут доставлять. Почему? Потому что из опыта жизни мы знаем, что человек всегда жертвует наименьшими желаниями при потере собственности. Если мы потеряли то, что удовлетворяло более важное наше желание, то это не значит, что мы жертвует этим желанием. Мы просто перераспределяем собственность от удовлетворения других нужд. Таким образом, теряется наименьшая полезность. Человек естественным способом отказывается от наименее острого желания. Ключевое положение: конечная полезность основана на субституции товаров. Первое затруднение в рассуждениях возникает при замене. Если у тебя украли зимнюю шапку в январе при лютых морозах, ты покупаешь шапку за 50 долларов, оставляя тем самым неудовлетворенными другие желания при твоем уровне дохода и богатства. Одной из самых важных теоретических проблем является отношение между рыночной ценой данного товара и субъективной оценкой данного товара в соответствии со своими ценностями, желаниями и намерениями, с одной стороны, и доходом и уровнем богатства, с другой. В результате анализа австрийцы делают вывод: цена или «объективная ценность» товара является результатом различных субъективных оценок товара, который продавцы и покупатели обменивают в соответствии с законом конечной полезности и почти совпадает с оценками «последнего покупателя». Австрийцы первыми предложили выход из порочного круга, в котором находилась старая теория ценности, основанная на спросе и предложении. Классики объясняли цену оценками индивидуумов и оценки индивидуумов ценами. Такое решение не подходит для науки. Вторая сложность для замены товара – это процесс производства. При достаточном количестве времени товары, которые мы хотим заменить товарами субститутами, можно произвести. Если мы решаем получить товар-субститут, мы заменяем «потерю» деньгами. В случае производства мы заменяем ее факторами производства и их конверсией в требуемый товар. В этом случае этим факторов будет меньше для производства других товаров. Таким образом, будет уменьшено производство наименее важных товаров. Визер писал: «Если нация считает необходимым для защиты своей чести и независимости производство оружия, то она будет производить его из того же железа, которое могло бы быть использовано для других целей». Ценность и издержки Из этого следует один важный принцип: ценность товаров, которые могут быть воспроизведены по желанию, без помех, имеет тенденцию к совпадению с издержками производства. Этот принцип является специфическим случаем закона конечной полезности. «Издержки производства» в данной ситуации – это сумма материалов, сырья, необходимая для производства товара или его субститута. Ценность товара определяется конечной полезностью его субститута. Если этот субститут произвести свободно, без ограничений, ценность может совпасть с конечной полезностью и ценностью факторов производства или, как говорят, с издержками производства. «Издержки» не являются регулятором ценности, а ценность изготовленного товара определяет ценность факторов производства, которые при этом используются. Классическая теория утверждает, что издержки являются причиной ценности, а ценность – следствием. Австрийцы установили, необходимо, прежде всего, объяснить ценность факторов производства. Когда такое объяснение дано и установлены связи между запутанными явлениями, то видно, что ценность факторов производства является следствием, а ценность продукта – причиной. Классики имеют плохую привычку рассуждать по кругу по поводу ценности и комплементарных товаров. Рассуждения идут следующим образом: если надо объяснить ренту, решено было, что земле принадлежит остаток продукта после покрытия издержек производства. Сюда включается компенсация других факторов производства – капитала, труда и прибыль менеджера. В данной ситуации функция других факторов производства считается фиксированной или известной, а фактору «земля» остаются остатки. В другой главе требуется определить прибыль предпринимателя, то делается подобная операция, только остаток относится к предпринимателю, а не к земле и изменяется в соответствии с количеством продукта. Так же определяется доля вклада капитала как фактора производства. Капиталист, по утверждению Рикардо, получает то, что осталось от продукта после уплаты зарплаты. Чтобы довести до абсурда классические догмы, F.A. Walker завершил круг рассуждений, заявив, что рабочий получает остатки после того, как получили свое другие факторы производства. Классики просто проигнорировали состояние проблемы в общем. При нескольких неизвестных факторах они не пытались определить некий общий принцип. В рассуждениях они принимали один фактор как неизвестный, а остальные как будто были известны. Они при этом закрывают глаза на то, о чем писали несколько страниц раньше. После классической школы развитие получила историческая школа. Ее представители объявили неразрешимыми те проблемы, которые они не могли решить. Они считали, что невозможно определить, какую долю ценности в статуе обеспечивает скульптор, а какую мрамор. Если мы будем говорить не о физических, а об экономических частях, то эту проблему можно решить. Ее решает каждый предприниматель каждый день, принимая решения. Для решения этой проблемы идеально подходит теория конечной полезности (final utility). Надо лишь внимательно наблюдать за тем, какова конечная полезность каждого из комплиментарного фактора, который будет добавляться или отниматься, и проблема сама решится. Менгер и Бем-Баверк назвали это теорией комплиментарных товаров (Theory of Complementary Goods). Визер назвал ее теорией вменения (theory of imputation). Они гораздо полнее и логичнее объясняют поведение экономического актера. На основании их выводов формируется гораздо более рациональная экономическая политика. Вклад австрийцев в теории распределения, капитала, зарплаты и ренты Земля, рабочая сила и капитал являются комплиментарными факторами производства. Их цена или, что то же самое, ставка ренты, ЗП и процент являются результатом комбинации законов, которые управляют ценностью материалов производства, с одной стороны, и законов комплиментарных товаров, с другой. Первые разработки австрийской теории капитала были сделаны Бем-Баверком в 1884 г. в работе Kapital und Kapitalzins (Capital and Interest 1959 г.), теория заработной платы была разработана в 1889 г. в работе Positive Theory of Wage (перевод на английский - 1959), теорией предпринимательской прибыли занимался Mataja в 1884 г. в работе Der Unterhenmergewinn, теория ренты была представлена К. Менгером в 1881 г. в работе Grundsatze. В свете теории конечной полезности теория Рикардо подтверждается. Классики весьма поверхностно описывали отношения человека к внешнему миру. Экономика после классиков должна была также исследовать и понять законы, согласно которым люди преследуют собственные интересы, когда они вступают в контакт с другими людьми. Классики считали, что в отношении человека к вещам нечего объяснять и определять. Людям нужны товары для удовлетворения собственных желаний. Они их желают и определяют их ценность в пользовании в соответствии с полезностью. Это все, что знали и чему учили классические экономисты по отношению «человек – внешние товары». Теория конечной/предельной полезности и ее применение к издержкам производства, комплементарным товарам показывают, что отношения между человеком, уровнем его благосостояния и товарами очень многогранны. Одной из основных ошибок классиков являлась попытка показать, как человек преследует свои интересы по отношению к товарам в противопоставлении с другими людьми. Они не предпринимали попытки понять самого интереса человека. Именно поэтому классическая теория в данном аспекте непоследовательна и поверхностна. Австрийская теория предполагает изучение субъекта деятельности – человека,- чтобы понять, как функционирует сама экономическая система и ее институты. К такому пониманию пришли многие науки, которые сейчас переключились на изучение мельчайших частиц, из которых состоят предметы. Австрийская школа экономики дает экономисту уникальную методологию анализа человеческой деятельности, теорию ценности, рыночного процесса, знаний и информации. Все это может быть использовано для глубокого, научного анализа событий как в рыночной, так и в переходной экономике. Попытки обойтись только агрегатными показателями, эконометрическими моделями, описанием поведения некого «идеального» типа (с точки зрения представителя марксистской школы), для выработки экономической политики и объяснения событий реального мира обречены на провал. Австрийская школа имеет огромный потенциал, раскрытие которого позволит значительно приблизить экономическую теорию к реалиям транзитивной экономики и существенно улучшить проводимую во многих странах мира, в том числе развитых, экономическую политику. К сожалению, основные положения австрийской школы игнорируются как полисимейкерами на уровне национальных государств, так и экспертами международных экономических организаций. Очевидно, поэтому так часто предлагаемые для переходных стран решения, в которых преобладают макроэкономические модели и агрегатные инструменты, оказываются несостоятельными и вместо обеспеченяи стабильного экономического роста генерируют рецессии и депрессии. Ход научной дискуссии на протяжении последних 100 лет, результаты применения советов и рекомендаций представителей различных экономических школ, полный провал марксизма и кейнсианства приводят нас к одному выводу: австрийская теория всесильна, потому что она верна. XXI век будет веком мира, благосостояния и быстрого экономического роста, если человека, как единственного действующего агента в экономике вернут как в экономическую теорию, так и в практику проведения экономической политики. Для сторонников теории рыночного процесса конкуренция и монополия не являются полярными противоположностями, как для неоклассиков. Они вместе сосуществуют, являются явлениями неравновесного состояния. Монополия, которая служит для того, чтобы поддерживать высокую прибыль предпринимателя, является элементом конкуренции как динамического процесса. Существование монополии на такие факторы, как научный или артистический гений (открытия), и получение собственником монополистической ренты привлекают конкурентов, которые с течением времени упраздняют его монополистическое положение.

Отличие теорий рыночного равновесия от теории рыночного процесса

Иерархия желаний