Жизнь и творчество анны ахматовой. Творчество Ахматовой А.А.: общий обзор

Слишком сладко земное питье,

Слишком плотны любовные сети.

Пусть когда-нибудь имя мое

Прочитают в учебнике дети,

А. Ахматова, 1913

Будущая поэтесса родилась 23 июня 1889 в пригороде Одессы Большой Фонтан в семье отставного инженер-капитана 2-го ранга Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны. В семье было шестеро детей. Прабабушка Анны по материнской линии вела род от татарского хана Ахмата; поэтому юная писательница впоследствие берет себе фамилию прабабки в качестве псевдонима. По материнской линии, очевидно, перешел и литературный дар: теткой маминого отца была известная поэтесса Анна Бунина (1794-1829).

Через год после рождения Анны семья переезжает в Царское Село, где она росла до шестнадцати лет, каждое лето проводя под Севастополем. Детские летние воспоминания стали основой для ее первой поэмы «У самого моря» в 1914 году, а мотивы Царского села и Пушкина были творческой основой, а зачастую и опорой на протяжении всей жизни.

Первое стихотворение Ахматова написала, когда ей было одиннадцать лет, и всего в девические годы создала их около двухсот. Училась она в Царскосельской Мариинской женской гимназии: «Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В Царском Селе в сочельник 1903 года Аня Горенко познакомилась с гимназистом Николаем Гумилевым, и стала постоянным адресатом его стихотворений.

После развода родителей в 1905 Ахматова вместе с матерью переезжает в Евпаторию, а позже в Киев. Гимназический курс она проходила на дому, так как ей грозил туберкулез, но последний класс окончила в Фундуклеевской гимназии в Киеве, после чего поступила на юридическое отделение Киевских высших женских курсов.

В это время она переписывалась с уехавшим в Париж Гумилевым. В 1907 году в Париже, в издававшемся Гумилевым журнале «Сириус» поэтесса опубликовала первое стихотворение «На руке его много блестящих колец» под инициалами «А. Г.». Сама Ахматова вспоминала об этом так: «Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя».- «И не надо мне твоего имени!»- сказала я...»

Весной 1910 года после нескольких отказов Ахматова согласилась стать женой Н.С.Гумилева. Супруги обвенчались 25 апреля в церкви села Никольская слободка под Киевом. Медовый месяц прошел в Париже, где поэтесса познакомилась с художником Амадео Модильяни, запечатлевшим ее облик в карандашном портрете. Уезжая из Парижа, Ахматова бросала в окно его мастерской прощальные красные цветы.

Осенью 1910 Ахматова делает попытку напечататься самостоятельно и посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией. Получив отрицательный отзыв, юная поэтесса отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые их публикуют. В это время она и становится Ахматовой, публикуя под этим псевдонимом стихотворение «Старый портрет». В том же году состоялось ее первое выступление со своими стихами и она впервые получила от мужа одобрение своего творчества. На следующий год Ахматова поступила на петербургские Женские историко-литературные курсы.

Вышедший весной 1912 года первый сборник стихов «Вечер», несмотря на скромный тираж в триста экземпляров, принес Ахматовой мгновенную славу. Сборник был выпущен «Цехом поэтов» – объединением поэтов-акмеистов, секретарем которого избрали Ахматову.

Первого октября 1912 года у четы рождается сын Лев, будущий историк и географ, автор этнологической теории. В том же году Ахматова знакомится с Маяковским. Поэт, которого принято считать самым «громкоголосым» в российской поэзии, восторженно отзывался о личностной лирике поэтессы: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».

В 1913 году на Высших женских Бестужевских курсах Ахматова читает свои стихи перед многолюдной аудиторией сразу после выступления Блока, уже пользовавшегося славой известного поэта: «К нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского. Я взмолилась: «Александр Александрович, я не могу читать после вас». Он – с упреком – в ответ: «Анна Андреевна, мы не тенора»». Выступление было блестящим. Популярность Ахматовой становится головокружительной. С нее рисовали портреты, а стихотворные посвящения ей А. Блока, Н. Гумилева, О. Мандельштама, М. Лозинского, В. Шилейко, Н. Недоброво, В. Пяста, Б. Садовского и других составили в 1925 году антологию «Образ Ахматовой».

Несмотря на популярность, Ахматова все еще не может поверить, что ее талант признан. Семнадцатого июля 1914 года она пишет мужу: «С недобрым чувством жду июльскую «Русскую мысль». Вероятнее всего, там свершит надо мною страшную казнь Валерий» (имелся в виду Валерий Брюсов). Но сборник «Четки» 1914 года приносит Ахматовой всероссийскую славу и утверждает в литературе понятие «ахматовской строки».

Постепенно сходят на нет ее отношения с мужем. Ахматова все еще живет у него в Царском селе, на лето выезжая в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии (позже «тверская скудная земля» получит отражение в ее творчестве). Осенью 1914 года Николай Гумилев уходит на фронт добровольцем. Анна Андреевна в это время лечится от туберкулеза в Финляндии, позже в Севастополе. После развода с Гумилевым в 1918 году Ахматова выходит замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.

Во время болезни на первый план выходит интерес поэтессы к русской классике. Одним из источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой стал Пушкин. Ей принадлежат литературоведческие статьи – анализ его произведений, а также исследования его биографии. Через два десятилетия, в годы замалчивания ее творчества, Пушкин снова станет духовной и материальной опорой для Ахматовой. В сентябре 1917 года выходит сборник «Белая стая». По словам критика Б. М. Эйхенбаума, он пронизан «ощущением личной жизни как жизни национальной, исторической», что хорошо передавало настроение эпохи и отношение поэтессы к современности: она не покинула родины, чувствуя ответственность за ее судьбу.

1921 год прошел тяжелой поступью по жизни поэтессы. Еще в феврале она председательствует на вечере памяти Пушкина, где выступает Блок с речью «О назначении поэта» и на котором присутствует Н.С.Гумилев. В ночь с третьего на четвертое августа Гумилева арестовывают, тремя днями позже умирает Блок, еще через две недели Гумилева расстреливают. Тогда же Ахматова расстается с Шилейко. В противовес трагедии личной жизни, которую она потом еще оплачет в «Реквиеме», в этом году поэтесса выпускает два сборника, «Подорожник» (в апреле, еще до трагических событий) и «Anno Domini» – в октябре; в октябре же она возвращается к активной деятельности, участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В январе 1922 Ахматова знакомится с Пастернаком, чуть позже – с Булгаковым.

В двадцатых годах выходят две книги об Ахматовой, за авторством В. Виноградова и Б. Эйхенбаума. Второй книге было суждено сыграть роковую роль в судьбе поэтессы. Литературная энциклопедия этих лет дала описание Ахматовой вырванными из контекста ее собственными строками: «не то монахиня, не то блудница», – взятыми вместе с искаженным анализом из книги Эйхенбаума. В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед пятнадцатилетним перерывом. Ее исключают из Союза писателей. Новая вспышка туберкулеза привела ее в санаторий Царского Села, где она лечится вместе с женой Мандельштама.

В конце 1922 на полтора десятилетия Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным. Переселившись в 1926 году в садовый флигель Шереметьевского дворца – Фонтанного Дома, она продолжает бывать в Мраморном дворце у Шилейко, заботясь о нем и о его собаке. В той же квартире Фонтанного Дома вместе с Пуниным продолжали жить и его первая жена Анна Аренс с их маленькой дочкой Ирой. Когда Аренс уходила на работу, Ахматова присматривала за ребенком. Атмосфера в доме была напряженной. Эти годы Ахматова помогала Пунину в его работе в Академии художеств, переводя вслух научные труды с французского, английского и итальянского. Благодаря ему Ахматовой удается добиться того, чтобы Льву, сыну расстрелянного «врага народа», позволили продолжить образование в гимназии, а затем в университете.

Не имея возможности печатать свои стихи, Ахматова лишалась средств к существованию. Перевод писем Рубенса, изданный в 1937 году, принес ей первый за много лет заработок. При крайней бедности удивительным образом сохранялась главная черта Ахматовского облика: царственность, лишённая высокомерия, но полная достоинства. Л.К. Чуковская вспоминала: «Пришла – в старом пальто, в вылинявшей расплющенной шляпе, в грубых чулках. Статная, прекрасная, как всегда». Сохранялся и характер, и желание помочь людям. Так, в конце тридцатых годов по соседству с Ахматовой жила молодая женщина с двумя маленькими мальчиками. Днем, когда она была на работе, Ахматова присматривала за детьми.

В 1935 были арестованы сын Ахматовой Лев Гумилев и Пунин, а незадолго до этого – ее хороший друг поэт Мандельштам. После письменного обращения Ахматовой к Сталину сына и Пунина освободили, но в 1938 году Льва снова арестовали и приговорили к казни. Только последующее репрессирование самих палачей спасло его от исполнения приговора. Переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который Ахматова два десятилетия не решалась записать. Стихи запоминали отрывками друзья и близкие. Чуковская вспоминает, как Ахматова в Фонтанном доме, молча указав глазами на потолок и стены и громко говоря о пустяках, писала ей на листках новые стихи из «Реквиема» и сразу сжигала их над пепельницей.

В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина решаются издать ее сборник «Из шести книг», включавший наряду с прошедшими цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения. Пастернак писал Ахматовой, в очередной раз лежавшей в больнице, что очереди за ее книгой растягивались на две улицы. Вскоре книга попала под запрет и была изъята из библиотек.

В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения. По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя», эпосом о Петербурге начала века.

В первые послевоенные годы Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» за 1946 было направлено против Ахматовой и Зощенко. Снова возник запрет на публикации. Исключение было сделано в 1950 году, когда Ахматова написала стихи к юбилею Сталина в отчаянной попытке помочь сыну, арестованному в очередной раз.

В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно пришли к новому читателю. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина в 1964 и звание почетного доктора Оксфордского университета в 1965. 5 марта 1966 года в Домодедово Анна Андреевна Ахматова скончалась. Ее отпевали в Морском соборе.

Сложная, доходящая до жажды сумасшествия, чтобы не чувствовать боли, жизнь. И, тем не менее, итог всех страданий и суть всего существования Ахматова выразила одной строчкой автобиографии: «Я не переставала писать стихи». «Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».

Творчество Анны Ахматовой.

1. Начало творчества Ахматовой
2. Особенности поэзии Ахматовой
3. Тема Петербурга в лирике Ахматовой
4. Тема любви в творчестве Ахматовой
5. Ахматова и революция
6. Анализ поэмы «Реквием»
7. Ахматова и Вторая Мировая Война, блокада Ленинграда, эвакуация
8. Смерть Ахматовой

Имя Анны Андреевны Ахматовой стоит в одном ряду с именами выдающихся корифеев русской поэзии. Ее негромкий задушевный голос, глубина и красота чувств, вряд ли могут оставить равнодушными хотя бы одного читателя. Не случайно лучшие ее стихи переведены на многие языки мира.

1. Начало творчества Ахматовой.

В автобиографии, озаглавленной «Коротко о себе» (1965), А. Ахматова писала: «Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север - в Царское село. Там я прожила до шестнадцати лет… Училась я в Царскосельской женской гимназии… Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую и окончила в 1907 году».

Писать Ахматова начала в годы учёбы в гимназии. Отец, Андрей Антонович Горенко, не одобрял ее увлечения. Этим и объясняется, почему поэтесса взяла себе в качестве псевдонима фамилию бабушки, которая вела свой род от татарского хана Ахмата, пришедшего на Русь во времена ордынского нашествия. «Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним,- объясняла позже поэтесса,- что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя».

У Ахматовой практически не было литературного ученичества. Первый же ее стихотворный сборник «Вечер», куда вошли и стихотворения гимназических лет, сразу привлек к себе внимание критики. Через два года, в марте 1917 года, выходит вторая книга ее стихов - «Четки». Об Ахматовой заговорили как о вполне зрелом, самобытном мастере слова, резко выделив ее среди других поэтов-акмеистов. Современников поразил беспорный талант, высокая степень творческого своеобразия молодой поэтессы. характеризует потаенное душевное состояние покинутой женщины. «Слава тебе, безысходная боль»,- такими, например, словами начинается стихотворение «Сероглазый король» (1911). Или вот строчки из стихотворения «Меня покинул в новолунье» (1911):

Оркестр веселое играет

И улыбаются уста.

Но сердце знает, сердце знает,

Что ложа пятая пуста!

Будучи мастером интимной лирики (ее поэзию нередко называют «интимным дневником», «женской исповедью», «исповедью женской души»), Ахматова воссоздает душевные переживания при помощи будничных слов. И это придает ее поэзии особое звучание: будничность лишь усиливает затаенный психологический смысл. Стихотворения Ахматовой часто запечатлевают важнейшие, а то и переломные моменты жизни, кульминацию душевного напряжения, связанного с чувством любви. Это позволяет исследователям говорить о повествовательном элементе в ее творчестве, о воздействии на ее поэзию русской прозы. Так В. М. Жирмунский писал о новеллистическом характере ее стихов, имея в виду то обстоятельство, что во многих стихотворениях Ахматовой жизненные ситуации изображаются, как и в новелле, в самый острый момент своего развития. «Новеллизм» ахматовской лирики усиливается за счет введения живой разговорной речи, произносимой вслух (как в стихотворении «Сжала руки под темной вуалью». Речь эта, обычно прерываемая восклицаниями или вопросами, отрывочна. Синтаксически членимая на короткие отрезки, она полна логически неожиданными, эмоционально оправданными союзами «а» или «и» в начале строки:

Не любишь, не хочешь смотреть?

О, как ты, красив, проклятый!

И я не могу взлететь,

А с детства была крылатой.

Для поэзии Ахматовой с ее разговорной интонацией свойствен перенос незаконченной фразы с одной строчки на другую. Не менее также характерен для нее частый смысловой разрыв между двумя частями строфы, своего рода психологический параллелизм. Но за этим разрывом таится отдаленная ассоциативная связь:

Сколько просьб у любимой всегда!

У разлюбленной просьб не бывает.

Как я рада, что нынче вода

Под бесцветным ледком замирает.

У Ахматовой есть и стихи, где повествование ведется не только от лица лирической героини или героя (что, кстати, тоже весьма примечательно), но от третьего лица, точнее, совмещается повествование от первого и третьего лица. То есть, казалось бы, она использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и повествовательность, и даже описательность. Но и в таких стихах она все же предпочитает лирическую фрагментарность и недоговоренность:

Подошла. Я волненья не выдал.

Равнодушно глядя в окно.

Села. Словно фарфоровый идол,

В позе, выбранной ею давно…

Психологическая глубина лирики Ахматовой создается многообразными приемами: подтекстом, внешним жестом, деталью, передающими глубину, смятенность и противоречивость чувств. Вот, например, строки из стихотворения «Песня последней встречи» (1911). где взволнованность героини передана через внешний жест:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Ярки и оригинальны ахматовские метафоры. Ее стихи буквально пестрят их многообразием: «трагическая осень», «лохматый дым», «тишайший снег».

Очень часто метафоры Ахматовой - это поэтические формулы любовного чувства:

Все тебе: и молитва дневная,

И бессонницы млеющий жар,

И стихов моих белая стая,

И очей моих синий пожар.

2. Особенности поэзии Ахматовой.

Чаще всего метафоры поэтессы взяты из миря природы, олицетворяют ее: «Осень ранняя развесила//Флаги желтые на вязах»; «Осень красная в подоле//Красных листьев принесла».

К числу примечательных черт поэтики Ахматовой следует отнести также неожиданность ее сравнений («Высоко в небе облачко серело,//Как беличья растеленная шкурка» или «Душный зной, словно олово,//Льется от небес до иссохшей земли»).

Часто употребляет она и такой вид тропа, как оксюморон, то есть сочетание противоречащих друг другу определений. Это тоже средство психологизации. Классическим примером ахматовского оксюморона могут служить строчки из ее стихотворения «Царскосельская статуя* (1916): Смотри, ей весело грустить. Такой нарядно обнаженной.

Очень большая роль в стихе Ахматовой принадлежит детали. Вот, например, стихотворение о Пушкине «В Царском селе» (1911). Ахматова не раз писала о Пушкине, также как и о Блоке - оба были ее кумирами. Но данное стихотворение - одно из лучших в ахматовской пушкиниане:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озерных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко

Устилают низкие огни…

Здесь лежала его треуголка

И растрепанный том Парни.

Всего лишь несколько характерных деталей: треуголка, том любимого Пушкиным — лицеистом Парни - и мы почти явственно ощущаем присутствие в аллеях царскосельского парка великого поэта, узнаем его интересы, особенности походки и т. п. В этом плане - активного использования детали - Ахматова также идет в русле творческих исканий прозаиков начала XX века, придававших детали большую смысловую н функциональную нагрузку, чем в предшествующем столетии.

В стихах Ахматовой много эпитетов, которые когда-то знаменитый русский филолог А. Н. Веселовский назвал синкретическими, ибо они рождаются из целостного, нераздельного восприятия мира, когда чувства материализуются, опредмечиваются, а предметы одухотворяются. Страсть она называет «раскаленной добела», Небо у нее «уязвленное желтым огнем», то есть солнцем, она видит «люстры безжизненной зной» и т. п. Но стихи Ахматовой не разрозненные психологические этюды: острота и неожиданность взгляда на мир соединяется с остротой и глубиной мысли. Стихотворение «Песенка» (1911) начинается как непритязательный рассказ:

Я на солнечном восходе

Про любовь пою.

На коленях в огороде

Лебеду полю.

А заканчивается оно библейски глубокой мыслью о равнодушии любимого человека:

Будет камень вместо хлеба

Мне наградой Злой.

Надо мною только небо,

Стремление к художественному лаконизму и одновременно к смысловой емкости стиха выразилось также в широком использовании Ахматовой афоризмов в изображении явлений и чувств:

Одной надеждой меньше стало -

Одною песней больше будет.

От других мне хвала, что зола.

От тебя и хула - похвала.

Значительную роль Ахматова отводит цветописи. Любимый ее цвет - белый, подчеркивающий пластическую природу предмета, сообщающий произведению мажорный тон.

Нередок в ее стихах противоположный цвет - черный, усиливающий ощущение грусти, тоски. Наблюдается также контрастное сочетание этих цветов, оттеняющих сложность и противоречивость чувств и настроений: «Светила нам только зловещая тьма».

Уже в ранних стихотворениях поэтессы обострено не только зрение, но и слух и даже обоняние.

Звенела музыка в саду

Таким невыразимым горем.

Свежо и остро пахли морем

На блюде устрицы во льду.

За счет умелого использования ассонансов и аллитераций детали и явления окружающего мира предстают как бы обновленными, первозданными. Поэтесса дает читателю ощутить «чуть слышный запах табака», почувствовать как «от розы струится запах сладкий» и т. п.

По своему синтаксическому строю стих Ахматовой тяготеет к сжатой законченной фразе, в которой нередко опускаются не только второстепенные, но и главные члены предложения: («Двадцать первое. Ночь… Понедельник»), и особенно к разговорной интонации. Это сообщает обманчивую простоту ее лирике, за которой стоит богатство душевных переживаний, высокое мастерство.

3. Тема Петербурга в лирике Ахматовой.

Наряду с основной темой - темой любви, в ранней лирике поэтессы наметилась и другая - тема Петербурга, людей, его населяющих. Величественная красота любимого города входит в ее поэзию как неотъемлемая часть душевных движений лирической героини, влюбленной в площади, набережные, в колонны, статуи Петербурга. Очень часто эти две темы в ее лирике соединяются:

В последний раз мы встретились тогда

На набережной, где всегда встречались.

Была в Неве высокая вода

И наводненья в городе боялись.

4. Тема любви в творчестве Ахматовой.

Изображение любви, большей частью любви неразделенной и полной драматизма,- таково основное содержание всей ранней поэзии А. А. Ахматовой. Но эта лирика не узко интимная, а масштабная по своему смыслу и значению. Она отражает богатство и сложность человеческих чувств, неразрывную связь с миром, ибо лирическая героиня не замыкается лишь на своих страданиях и болях, а видит мир во всех его проявлениях, и он ей бесконечно дорог и мил:

И мальчик, что играет на волынке,

И девочка, что свой плетет венок.

И две в лесу скрестившихся тропинки,

И в дальнем поле дальний огонек,-

Я вижу все. Я все запоминаю,

Любовно-кратко в сердце берегу…

(«И мальчик, что играет на волынке»»)

В ее сборниках немало с любовью нарисованных пейзажей, бытовых зарисовок, картин деревенской России, примет «тверской скудной земли», где она часто бывала в имении Н. С. Гумилева Слепнево:

Журавль у ветхого колодца,

Над ним, как кипень, облака,

В полях скрипучие воротца,

И запах хлеба, и тоска.

И те неяркие просторы,

И осуждающие взоры

Спокойных загорелых баб.

(«Ты знаешь, я томлюсь в неволе…»)

Рисуя неброские пейзажи России, А. Ахматова видит в природе проявление всемогущего Творца:

В каждом древе распятый Господь,

В каждом колосе тело Христово,

И молитвы пречистое слово

Исцеляет болящую плоть.

Арсеналом художественного мышления Ахматовой являлись и древние мифы, и фольклор, и Священная история. Все это нередко пропущено через призму глубокого религиозного чувства. Ее поэзия буквально пронизана библейскими образами и мотивами, реминисценциями и аллегориями священных книг. Верно замечено, что «идеи христианства в творчестве Ахматовой проявляются не столько в гносеологическом и онтологическом аспектах, сколько в нравственно-этических основах ее личности»3.

С ранних лет поэтессе была свойственна высокая нравственная самооценка, ощущение своей греховности и стремления к покаянию, характерное для православного сознания. Облик лирического «я» в поэзии Ахматовой неотделим от «звона колоколов», от света «божьего дома», героиня многих ее стихотворений предстает перед читателем с молитвой на устах, в ожидании «последнего суда». При этом Ахматова свято верила, что все падшие и грешные, но страдающие и раскаявшиеся люди найдут понимание и прощение Христа, ибо «неистощима только синева//Небесная и милосердье Бога». Ее лирическая героиня «томится о бессмертии» и «верит в него, зная, что «бессмертны души». Обильно используемая Ахматовой религиозная лексика - лампада, молитва, монастырь, литургия, обедня, икона, ризы, колокольня, келья, храм, образа и т. п.- создает особый колорит, контекст духовности. Ориентированы на духовно-религиозные национальные традиции и многие элементы жанровой системы поэзии Ахматовой. Такие жанры ее лирики, как исповедь, проповедь, предсказание й т. д. наполнены ярко выраженным библейским содержанием. Таковы стихотворения «Предсказание», «Причитание», цикл ее «Библейских стихов», навеянных Ветхим Заветом и др.

Особенно часто она обращалась к жанру молитвы. Все это сообщает ее творчеству подлинно национальный, духовно-исповеднический, почвенный характер.

Серьезные изменения в поэтическом развитии Ахматовой вызвала первая мировая война. С этого времени в ее поэзию еще шире входят мотивы гражданственности, тема России, родной земли. Восприняв войну как страшное народное бедствие, она осудила ее с морально-этической позиции. В стихотворении «Июль 1914» она писала:

Можжевельника запах сладкий

От горящих лесов летит.

Над ребятами стонут солдатки,

Вдовий плач по деревне звенит.

В стихотворении «Молитва» (1915), поражающем силой самоотреченного чувства, она молит Господа о возможности принести в жертву Родине все, что имеет,- и свою жизнь, и жизнь своих близких:

Дай мне горькие годы недуга,

Задыханья, бессонницу, жар,

Отыми и ребенка, и друга,

И таинственный песенный дар

Так молюсь за Твоей литургией

После стольких томительных дней,

Чтобы туча над темной Россией

Стала облаком в славе лучей.

5. Ахматова и революция.

Когда в годы Октябрьской революции перед каждым художником слова встал вопрос: остаться ли на Родине или покинуть ее, Ахматова выбрала первое. В стихотворении 1917 года «Мне голос был…» она писала:

Он говорил «Иди сюда,

Оставь свой край, родной и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Это была позиция поэта-патриота, влюбленного в Россию, не мыслившего своей жизни без нее.

Это однако не означает, что Ахматова безоговорочно приняла революцию. О сложности, противоречивости восприятия ею событий свидетельствует стихотворение 1921 года. «Все расхищено, предано, продано», где отчаяние и боль по поводу трагедии России сочетается с затаенной надеждой на ее возрождение.

Годы революции и гражданской войны были очень трудными для Ахматовой: полунищенский быт, жизнь впроголодь, расстрел Н. Гумилева - все это она переживала очень тяжело.

Писала Ахматова не очень много и в 20-е, и в 30-е годы. Порою ей самой казалось, что Муза окончательно покинула ее. Положение усугублялось еще и тем, что критика тех лет относилась к ней как к представительнице салонной дворянской культуры, чуждой новому строю.

30-е годы оказались для Ахматовой порой наиболее тяжких в ее жизни испытаний и переживаний. Репрессии, обрушившиеся едва ли не на всех друзей и единомышленников Ахматовой, коснулись и ее: в 1937 году был арестован их с Гумилевым сын Лев, студент Ленинградского университета. Сама Ахматова жила все эти годы в ожидании постоянного ареста. В глазах властей она была человеком крайне неблагонадежным: женой расстрелянного «контрреволюционера» Н. Гумилева и матерью арестованного «заговорщика» Льва Гумилева. Как и Булгаков, и Мандельштам, и Замятин, Ахматова чувствовала себя затравленным волком. Она не раз сравнивала себя со зверем, растерзанньм и вздернутым на окровавленный крюк.

Вы меня, как убитого зверя, На кровавый поднимите крюк.

Ахматова прекрасно понимала свою отверженность в «государстве-застенке»:

Не лирою влюбленного

Иду пленять народ -

Трещотка прокаженного

В моей руке поет.

Успеете наахаться,

И воя, и кляня,

Я научу шарахаться

Вас, смелых, от меня.

(«Трещотка прокаженного»)

В 1935 году она пишет стихотворение-инвективу, в котором тема судьбы поэта, трагической и высокой, соединена со страстной филиппикой, обращенной к властям:

Зачем вы отравили воду

И с грязью мой смешали хлеб?

Зачем последнюю свободу

Вы превращаете в вертеп?

За то, что я не издевалась

Над горькой гибелью друзей?

За то, что я верна осталась

Печальной родине моей?

Пусть так. Без палача и плахи

Поэту на земле не быть.

Нам покаянные рубахи.

Нам со свечой идти и выть.

(«Зачем вы отравили воду…»)

6. Анализ поэмы «Реквием».

Все эти стихотворения подготовили поэму А. Ахматовой «Реквием», которую она создала в 1935-1940-х годах. Содержание поэмы она держала в голове, доверясь только самым близким друзьям, и записала текст лишь в 1961 году. Впервые поэма была опубликована через 22 года после. смерти ее автора, в 1988 году. «Реквием» явился главным’ творческим достижением поэтессы 30-х годов. Поэма ‘ состоит из десяти стихотворений, прозаического пролога, названного автором «Вместо предисловия», посвящения, вступления и двухчастного эпилога. Рассказывая об истории создания поэмы, А. Ахматова пишет в прологе: «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми глазами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

А это вы можете описать? И я сказала:

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Ахматова выполнила эту просьбу, создав произведение о страшном времени репрессий 30-х годов («Это было, когда улыбался только мертвый, спокойствию рад») и о безмерном горе родных («Перед этим горем гнутся горы»), которые ежедневно приходили к тюрьмам, к управлению госбезопасности, в тщетной надежде узнать что-нибудь о судьбе своих близких, передать им продукты и белье. Во вступлении возникает образ Города, но он резко теперь отличается от прежнего ахматовского Петербурга, ибо лишен традиционного «пушкинского» великолепия. Это город-привесок к гигантской тюрьме, раскинувшей свои мрачные корпуса над помертвевшей и неподвижной рекой («Не течет великая река…»):

Это было, когда улыбался

Только мертвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки,

Шли уже осужденных полки,

И короткую песню разлуки

Паровозные пели гудки,

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

В поэме звучит конкретная тема реквиема - плач по сыну. Здесь ярко воссоздан трагический образ женщины, у которой отнимают самого дорогого для нее человека:

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе шла,

В темной горнице плакали дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки

Смертный пот на челе… Не забыть!

Буду я, как стрелецкие женки,

Под кремлевскими башнями выть.

Но в произведении изображено не только личное горе поэтессы. Ахматова передает трагедию всех матерей и жен и в настоящем, и в прошлом (образ «стрелецких женок»). От конкретного реального факта поэтесса переходит к масштабным обобщениям, обращаясь к прошлому.

В поэме звучит не только материнское горе, но и голос русского поэта, воспитанного на пушкинско-достоевских традициях всемирной отзывчивости. Личная беда помогла острее почувствовать беды других матерей, трагедии многих людей всего мира в разные исторические эпохи. Трагедия 30-х гг. ассоциируется в поэме с евангельскими событиями:

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Переживание личной трагедии стало для Ахматовой постижением трагедии всего народа:

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною, ослепшею стеною,-

пишет она в эпилоге произведения.

Поэма страстно взывает к справедливости, к тому, чтобы имена всех невинно осужденных и погибших стали широко известны народу:

Хотелось бы всех поименно назвать, Да отняли список, и негде узнать. Произведение Ахматовой - поистине народный реквием: плач по народу, средоточие всей боли его, воплощение его надежды. Это слова справедливости и горя, которыми «кричит стомильонный народ».

Поэма «Реквием» - яркое свидетельство гражданственности поэзии А. Ахматовой, которую нередко упрекали в аполитичности. Отвечая на подобные инсинуации, поэтесса писала в 1961 году:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл,-

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Эти строчки поэтесса поставила потом эпиграфом к поэме «Реквием».

А. Ахматова жила всеми горестями и радостями своего народа и всегда считала себя неотъемлемой его частью. Еще в 1923 году в стихотворении «Многим» она писала:

Я - отраженье вашего лица.

Напрасных крыл напрасны трепетанья,-

Но все равно я с вами до конца…

7. Ахматова и Вторая Мировая Война, блокада Ленинграда, эвакуация.

Пафосом высокого гражданского звучания пронизана ее лирика, посвященная теме Великой Отечественной войны. Начало второй мировой войны она рассматривала как ступень мировой катастрофы, в которую будут втянуты многие народы земли. Именно в этом основной смысл ее стихотворений 30-х годов: «Когда подгребают эпоху», «Лондонцам», «В сороковом году» и других.

Вражье знамя

Растает как дым,

Правда за нами,

И мы победим.

О. Берггольц, вспоминая начало ленинградской блокады, пишет об Ахматовой тех дней: «С лицом, замкнутым в суровости и гневности, с противогазом через пречо, она несла дежурство как рядовой боец противопожарной обороны».

Войну А. Ахматова восприняла как героический акт всемирной драмы, когда люди, обескровленные внутренней трагедией (репрессиями), вынуждены были вступить в смертельную схватку с внешним мировым злом. Перед лицом смертельной опасности, Ахматова обращается с призывом переплавить боль и страдания в силу духовного мужества. Именно об этом - стихотворение «Клятва», написанное в июле 1941 г.:

И та, что сегодня прощается с милым,-

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянемся, клянемся могилам,

Что нас покориться никто не заставит!

В этом маленьком, но емком стихотворении лирика перерастает в эпику, личное становится общим, женская, материнская боль переплавляется в силу, противостоящую злу и смерти. Ахматова обращается здесь к женщинам: и к тем, с которыми еще перед войной стояла у тюремной стены, и к тем, кто теперь, в начале войны, прощается с мужьями и любимыми, недаром это стихотворение начинается с повторяющегося союза «и» - он обозначает продолжение рассказа о трагедиях века («И та, что сегодня прощается с милым»). От имени всех женщин Ахматова клянется детям и любимым быть стойкой. Могилы обозначают священные жертвы прошлого и настоящего, а дети символизируют будущее.

Ахматова в стихах военных лет часто говорит о детях. Детьми для нее являются и идущие на смерть молоденькие солдаты, и погибшие балтийские моряки, которые спешили на помощь осажденному Ленинграду, и умерший в блокаду соседский мальчик, и даже статуя «Ночь» из Летнего сада:

Ноченька!

В звездном покрывале,

В траурных маках, с бессонной совой…

Доченька!

Как мы тебя укрывали

Свежей садовой землей.

Здесь материнские чувства распространяются на произведения искусства, которые хранят в себе эстетические и духовно-нравственные ценности прошлого. Эти ценности, которые необходимо сберечь, заключены и в «великом русском слове», прежде всего в отечественной литературе.

Об этом Ахматова пишет в стихотворении «Мужество» (1942), как бы подхватывая основную мысль бунинского стихотворения «Слово»:

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,-

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

В годы войны Ахматова находилась в эвакуации в Ташкенте. Много писала, и все ее мысли были о жестокой трагедии войны, о надежде на победу: «Третью весну встречаю вдали//От Ленинграда. Третью?//И кажется мне, она//Будет последней…»,- пишет она в стихотворении «Третью весну встречаю вдали…».

В стихах Ахматовой ташкентского периода возникают, сменяясь и варьируясь, то российские, то среднеазиатские пейзажи, проникнутые ощущением уходящей в глубь времен национальной жизни, ее непоколебимости, прочности, вечности. Тема памяти - о прошлом России, о предках, о людях близких ей - одна из главнейших в творчестве Ахматовой военных лет. Таковы ее стихотворения «Под Коломной», «Смоленское кладбище», «Три стихотворения», «Наше священное ремесло» и другие. Ахматова умеет поэтически передать само присутствие живого духа времени, истории в сегодняшней жизни людей.

В первый же послевоенный год на А. Ахматову обрушивается жестокий удар властей. В 1946 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором уничтожающей критике было подвергнуто творчество Ахматовой, Зощенко и некоторых других ленинградских литераторов. В своей речи перед ленинградскими деятелями культуры секретарь ЦК А. Жданов обрушился на поэтессу с градом грубых и оскорбительных нападок, заявив, что «до убожества ограничен диапазон ее поэзии,- взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и молельней. Основное у нее - это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности». У Ахматовой было отобрано все - возможность продолжать работу, печататься, быть членом Союза писателей. Но она не сдавалась, веря, что правда восторжествует:

Забудут? - вот чем удивили!

Меня забывали сто раз,

Сто раз я лежала в могиле,

Где, может быть, я и сейчас.

А Муза и глохла и слепла,

В земле истлевала зерном,

Чтоб после, как Феникс из пепла,

В эфире восстать голубом.

(«Забудут - вот чем удивили!»)

В эти годы Ахматова много занимается переводческой работой. Она переводила армянских, грузинских современных ей поэтов, поэтов Крайнего Севера, французов и древних корейцев. Она создает ряд критических работ о любимом ею Пушкине, пишет воспоминания о Блоке, Мандельштаме и о других писателях-современниках и прошлых эпох, завершает работу и над самым большим своим произведением - «Поэмой без героя», над которой трудилась с перерывами с 1940 по 1961 годы. Поэма состоит из трех частей: «Петербургская повесть» (1913 год)», «Решка» и «Эпилог». В нее включены также несколько посвящений, относящихся к различным годам.

«Поэма без героя» - это произведение «о времени и о себе». Будничные картины жизни причудливо переплетаются здесь с гротескными видениями, обрывками снов, с воспоминаниями, смещенными во времени. Ахматова воссоздает Петербург 1913 года с его разнообразной жизнью, где богемный быт перемешивается с заботами о судьбах России, с тяжкими предчувствиями социальных катаклизмов, начавшихся с момента первой мировой войны и революции. Много внимания автор уделяет теме Великой Отечественной войны, а также теме сталинских репрессий. Повествование в «Поэме без героя» завершается изображением 1942 года - самого тяжелого, переломного года войны. Но в поэме нет безысходности, а, напротив, звучит вера в народ, в будущее страны. Эта уверенность помогает лирической героине преодолеть трагичность восприятия жизни. Она ощущает свою причастность к событиям времени, к делам и свершениям народа:

И себе же самой навстречу

Непреклонная, в грозную мглу,

Как из зеркала наяву,

Ураганом - с Урала, с Алтая

Долгу верная, молодая,

Шла Россия спасать Москву.

Тема Родины, России возникает не раз и в других ее стихотворениях 50-60-х годов. Мысль о кровной принадлежности человека родной земле широко и философски

звучит в стихотворении «Родная земля» (1961) - одном из лучших произведений Ахматовой последних лет:

Да, для нас это грязь на калошах,

Да, для нас это хруст на зубах.

И мы мелем, и месим, и крошим

Тот ни в чем не замешанный прах.

Но ложимся в нее и становимся ею,

Оттого и зовем так свободно - своею.

До конца дней А. Ахматова не оставляла творческой работы. Она пишет о любимом ею Питере и его окрестностях («Царскосельская ода», «Городу Пушкина», «Летний сад»), размышляет о жизни и смерти. Она продолжает создавать произведения о тайне творчества и роли искусства («Мне ни к чему одические рати…», «Музыка», «Муза», «Поэт», «Слушая пение»).

В каждом стихотворении А. Ахматовой ощутим жар вдохновения, разлив чувств, прикосновение к тайне, без которых не может быть эмоциональной напряженности, движения мысли. В стихотворении «Мне ни к чему одические рати…», посвященном проблеме творчества, и запах дегтя, и трогательный одуванчик у забора, и «таинственная плесень на стене» охвачены одним гармонизирующим взглядом. И их неожиданное соседство под пером художника оказывается содружеством, складывается в единую музыкальную фразу, в стих, который «задорен, нежен» и звучит «на радость» всем.

Эта мысль о радости бытия характерна для Ахматовой и составляет один из главнейших сквозных мотивов ее поэзии. В ее лирике найдется немало страниц трагических и печальных. Но даже тогда, когда обстоятельства требовали, чтобы «душа окаменела», неизбежно возникало другое чувство: «Надо снова научиться жить». Жить даже тогда, когда, кажется, исчерпаны все силы:

Господи! Ты видишь, я устала

Воскресать и умирать, и жить.

Все возьми, но этой розы алой

Дай мне свежесть снова ощутить.

Эти строки написаны семидесятидвухлетней поэтессой!

И, конечно, Ахматова не переставала писать о любви, о необходимости духовного единения двух сердец. В этом смысле одно из лучших стихотворений поэтессы послевоенных лет - «Во сне» (1946):

Черную и прочную разлуку

Я несу с тобою наравне.

Что ж ты плачешь? Дай мне лучше руку

Обещай опять прийти во сне.

Мне с тобою, как горе с горою…

Мне с тобой на свете встречи нет.

Только б ты полночною порою

Через звезды мне прислал привет.

8. Смерть Ахматовой.

Скончалась А. А. Ахматова 5 мая 1966 года. Некогда Достоевский сказал юному Д. Мережковскому: «Молодой человек, чтобы писать, страдать надо». Лирика Ахматовой вылилась из страдания, из сердца. Основной побудительной силой ее творчества была совесть. В стихотворении 1936 г. «Одни глядятся в ласковые взоры…» Ахматова писала:

Одни глядятся в ласковые взоры,

Другие пьют до солнечных лучей,

А я всю ночь веду переговоры

С неукротимой совестью своей.

Эта неукротимая совесть и заставляла ее создавать искренние, задушевные стихи, давала ей силы и мужество в самые черные дни. В написанной в 1965 году краткой автобиографии Ахматова признавалась: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных». Это так. Не только в любовных стихотворениях, принесших А. Ахматовой заслуженную славу, проявился талант этой выдающейся поэтессы. Ее поэтический диалог с Миром, с природой, с людьми был многообразным, страстным и правдивым.

Творчество Ахматовой

9. Раннее творчество Анны Ахматовой

Со стороны читателя

Сегодня мы с вами будем говорить о раннем творчестве Анны Ахматовой, т.е. о ее дореволюционном творчестве, о периоде с 1911 года, когда ее первые стихи были напечатаны в журнале «Аполлон», по 1917.

И начать разговор я хотел бы с соображения общего порядка, которое касается важной темы, мы ее почти не затрагиваем в наших лекциях, но вот, может быть, пришла пора об этом чуть-чуть совсем поговорить. А именно тема «читатель и писатель». Ведь когда мы говорим о литературе, когда мы говорим о поэзии, то мы говорим прежде всего об истории писателя, это естественно. О том, как литература развивается, как писатели сменяют друг друга, и т.д.

Так вот, как кажется, можно было бы взглянуть на эту историю литературы и с другой стороны, со стороны читателя, и попытаться посмотреть не только как писатели друг друга меняют, но и как изменялось читательское восприятие тех или иных текстов. И творчество Ахматовой дает для этого очень удобный повод.

Я хочу для начала спросить у вас, помнит ли кто-нибудь из вас, как он впервые прочел стихотворение Ахматовой? Ну, может быть, кто-нибудь и помнит, но думаю, что процентов 80 или 90 просто этого не помнят. Ахматова как бы всегда была в нашей жизни, всегда звучали ее строки у нас в ушах, если не по радио, то в книжках, если не в книжках, то в отрывных календарях и т.д. Актеры исполняли эти стихотворения. И если даже кто-нибудь из нас не очень хорошо знает творчество самой Ахматовой, то уж точно мы читали стихи учеников Ахматовой, Ахматова была очень влиятельным поэтом.

И поэтому, еще раз повторяю, присутствие Ахматовой, так же как присутствие не так уж многих поэтов XIX-XX века, Пушкина, конечно, Лермонтова, конечно, наверное, Есенина, постоянно. В этом, конечно, есть и плюсы, и любой поэт, наверное, хочет, чтобы это было так. С другой стороны, в этом есть совершенно очевидный минус. Мы утратили совершенно ощущение новизны этих стихов. Они настолько нам привычны, они настолько известны нам, мы так привыкли к этой манере, мы так привыкли к этому набору приемов, которыми пользуется автор, что мы не можем совершенно воспринять это как что-то новое. Нам кажется – ну вот да, вот Ахматова, это типичная Ахматова. А здесь не очень похоже на Ахматову, да? А такое, еще раз повторяю, ощущение новаторства – оно утеряно.

Между тем известно, что когда Ахматова опубликовала свою первую книгу стихов «Вечер», это было в 1912 году, и особенно же когда она опубликовала свою вторую книгу стихов, «Четки», в 1914 году, это было воспринято как абсолютно свежее, новое веяние в поэзии.

Причем, я хочу сразу это подчеркнуть, речь идет не о том в первую очередь, что вот поэт-женщина стала писать стихи. На самом деле в эту эпоху было довольно большое уже количество женщин-стихотворцев, это и Зинаида Гиппиус, которая, правда, писала от мужского лица, и Марина Цветаева, которая почти одновременно с Ахматовой начинала и в предисловии к книге Ахматовой «Вечер» Михаил Кузмин, замечательный поэт, пишет о Марине Цветаевой.

Это и забытые почти, но именно тогда довольно популярные поэтессы вроде Любови Столицы или Марии Моравской, и т.д. Так вот, дело не столько в том, что слово впервые взяла, отвоевала себе женщина-поэт, она не была первой женщиной-поэтом, сколько в своеобразии ее поэтической манеры, в том наборе приемов, которые очень рано она выработала и замечательно ими пользовалась в течение долгих лет. Они, разумеется, развивались, и об этом мы сегодня поговорим тоже.

«Я сошла с ума, о мальчик странный», 1911 год

Но сначала я предлагаю нам с вами сделать такой простой шаг: взять стихотворение Ахматовой раннее, мы возьмем стихотворение как раз 1911 года, и попытаться – это трудно, но это нужно сделать будет – забыть, отключить все то, что мы об Ахматовой и о ее последователях знаем. Попытаться прочесть этот текст свежими глазами, глазами человека того времени, глазами современника Ахматовой. Давайте мы с этого и начнем. Я специально выбрал одно из самых известных стихотворений, которое вошло в книгу Ахматовой «Вечер».

Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа! Уколола палец безымянный Мне звенящая оса.

Я ее нечаянно прижала, И, казалось, умерла она, Но конец отравленного жала Был острей веретена.

О тебе ли я заплачу, странном, Улыбнется ль мне твое лицо?

Обратим прежде всего внимание на то, что бросается в глаза и в этом стихотворении, и присутствует в 75-80% всех стихотворений ранней Ахматовой. Это стихотворение представляет собой реплику в диалоге. Оно начинается с обращения: «Я сошла с ума, о мальчик странный…» – это первая строка первой строфы. И последняя строфа тоже начинается с обращения:

О тебе ли я заплачу, странном, Улыбнется ль мне твое лицо?

И действительно, в стихотворениях ранней Ахматовой диалог присутствует очень часто. «Как соломинкой, пьешь мою душу». «Улыбнулся спокойно и жутко // И сказал мне: «Не стой на ветру». Я просто наугад буквально вспоминаю какие-то строчки, этих строк очень много. И нельзя сказать, что до Ахматовой никто из поэтов никогда не пользовался диалогом, но именно Ахматова взяла диалог, и даже триалог, когда три человека говорят вместе – она взяла это на вооружение, в ее стихах действительно этого очень много.

Второе, на что я хотел обратить ваше внимание, это сюжетность ахматовских стихотворений, что, вообще говоря, не обязательно совершенно для поэзии. Мы знаем лирические миниатюры XIX-XX века, скажем, когда описывается какое-то природное явление. Поэт никакого сюжета не выстраивает, а дает некую импрессионистическую картинку. Вот у Ахматовой мы этого никогда не встретим. Ее сюжеты всегда очень четко простроены, и мы можем сказать почти всегда, где завязка сюжета, где кульминация, где его развязка, и почти всегда – это можно сразу тоже сказать – для Ахматовой характерна так называемая ударная концовка, т.е. самое сильное место, самое яркое место – это финал стихотворения. Напомню, в нашем стихотворении:

Посмотри! На пальце безымянном Так красиво гладкое кольцо.

Почему это ударное место – мы к этому еще вернемся.

И, наконец, самое важное, самое существенное, самое бросающееся в глаза свойство поэтики ранней Ахматовой, и в этом смысле она, безусловно, является ученицей Иннокентия Анненского, - Ахматова очень часто о своих чувствах не впрямую рассказывает, а показывает какие-то предметы нам, показывает какие-то внешние признаки, а о том, что происходит внутри, о тех чувствах, которые испытывает лирический герой или лирическая героиня, мы можем только догадываться. Это можно было бы назвать «принципом айсберга» – потом так часто писали о прозе Хемингуэя. Нам показывается немногое – знаете, как айсберг устроен? А главное – под водой, главное оказывается нам неизвестно, и мы должны почувствовать это, внимательно прочесть текст, чтобы это главное стало для нас явным.

При этом нельзя сказать, что Ахматова совсем не проявляет свои чувства. Иногда то, что замечательный филолог Виктор Максимович Жирмунский называл «эмоциональными восклицаниями», у нее присутствует. Скажем, здесь тоже начинается с прямого выражения своих чувств: «Я сошла с ума, о мальчик странный…». Это довольно прямая фраза, довольно прямая строка. Но дальше начинается разыгрывание всего предметное, потому что дальше: «Уколола палец безымянный // Мне звенящая оса». Замечу, что эта строка – третья, предпоследняя в первой строфе. И опять давайте взглянем на последнюю строфу. В случае с Ахматовой, мы уже начали в этом убеждаться, она очень четко выстраивает композицию своего стихотворения, и такие симметричные переклички для нее характерны. Так вот, в предпоследней строке последней строфы: «Посмотри! На пальце безымянном // Так красиво гладкое кольцо.»

Мы замечаем совершенно очевидную перекличку этих строк: «Уколола палец безымянный» оса и «Посмотри! На пальце безымянном» красиво кольцо. И главное от читателя скрыто. Скрыт, собственно говоря, эпитет. «Посмотри! На пальце безымянном // Так красиво гладкое»… И вот здесь пропущено, здесь дырка. Читатель, впрочем, вполне легко восстанавливает этот эпитет, это обручальное кольцо, конечно. И вот здесь начинается тоже интересное. Т.е., хочется сказать, героиня лирическая замужем. И вот внезапно она полюбила этого самого странного мальчика, к которому она обращается. Однако синтаксически так построена строфа, что мы можем по-разному ее интерпретировать.

Посмотри! На пальце безымянном Так красиво гладкое кольцо.

Возможно, речь идет о лирической героине, но так же возможно, что она обращается к герою, к мальчику и показывает, скажем, ему на его кольцо обручальное. «Вспомни, ты женат». Это тоже в высшей степени характерно для Ахматовой и вообще для поэтики акмеизма, о которой мы уже немножко говорили. Ахматова писала сама об этом, уже поздняя Ахматова, что «акмеизм во многом рождался из наблюдений Гумилева над стихами моими и Мандельштама». Мы уже приводили эту цитату и еще раз в этом убеждаемся, что эта многозначность смыслов, которая рождается из особого синтаксиса текста, не только для Ахматовой, как мы еще увидим, для Мандельштама тоже характерна и вообще для акмеизма тоже.

При этом кажется замечательным, что Ахматова не говорит о каких-то исключительных впечатлениях. Это тоже такой ее прием: она чаще всего пишет о том, что каждый из нас, каждый из читателей ее испытывал. О том, что каждый почти ощущал. Вот она говорит: «Уколола палец безымянный // Мне звенящая оса. // Я ее нечаянно прижала, // И, казалось, умерла она…» Ну, либо мы это видели, либо знаем: умершая, казалось бы, сухая оса, мы начинаем ее стряхивать со стола, начинаем убирать, и вдруг оказывается, что она жива, ее жало вонзается нам в палец, это очень больно.

Но дальше возникает вопрос: а как, собственно, эти сюжеты связаны между собой? Сюжет на самом деле не один, а два. Есть один сюжет, очевидный, - тот, который мы с вами сейчас обсуждали: лирическая героиня случайно касается осы, она вонзается ей в безымянный палец. И другой сюжет: лирическая героиня напоминает герою, что она замужем. Кажется совершенно очевидным, как эти сюжеты между собой соединяются. Собственно, речь идет о внезапности любви, о любви как об отраве. О любви, которая действует как, казалось бы, умершая оса. Вот я уже замужем, я не смогу уже никогда полюбить заново, я верная жена, и вдруг неожиданное чувство ранит, вонзается в лирическую героиню, как жалящая оса. И еще раз подчеркну, еще раз обращу ваше внимание, что разыгрывается это все не с помощью прямого описания чувств, которые испытывают герои, а с помощью материальных предметов. Если не бояться плохо скаламбурить – все на пальцах разыгрывается. Действительно, здесь безымянный палец оказывается ключевой реалией.

И еще, пожалуй, одна особенность ахматовской поэзии, о которой сразу же хочется сказать – это так называемая дневниковость ее стихов. Действительно, когда мы разбирали первую строфу стихотворения, мы пропустили вторую строку: «Я сошла с ума, о мальчик странный, // В среду, в три часа!» Это почти комическая строка. Героиня точно помнит тот день недели, когда она сошла с ума. До этого все было нормально, и вдруг это произошло. Понятно, что скорее всего речь идет – или, во всяком случае, такая ассоциация может возникнуть – о дневниковой записи. Возможно, что и весь этот монолог, обращенный к «мальчику странному», - не реальный монолог, а дневниковая запись, в рамках которой она обращается к лирическому герою.

Если попытаться подвести некоторые, пока, разумеется, только предварительные итоги, то мы видим, что Ахматова, и об этом мы немножко говорили, когда об акмеизме вообще рассуждали, прозаизирует поэзию. Она пытается сбить пафос, которым, как полагали акмеисты, злоупотребляли символисты. Потому что и обилие диалогов, и сюжетность, и ударная концовка, и, наконец, разыгрывание ситуации не столько прямо описывая лирические свои чувства, а через предметы, - это характерно скорее для прозы. А проза традиционно воспринимается как менее возвышенный, менее патетический тип повествования. И Ахматова замечательно уже в ранних текстах умеет этим пользоваться.

«Молитва», 1915 год

Теперь перескочим через несколько лет и прочитаем с вами стихотворение, написанное в 1915 году. Это стихотворение, которое называется «Молитва». У нас будет с вами две задачи: мы попробуем увидеть, что в этом стихотворении остается прежним в сравнении с тем текстом, который мы только что разобрали, а что в этом стихотворении меняется по сравнению с тем же текстом. Напомню текст этого стихотворения.

«Молитва»

Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар, Отыми и ребенка, и друга, И таинственный песенный дар – Так молюсь за Твоей литургией После стольких томительных дней, Чтобы туча над темной Россией Стала облаком в славе лучей.

Май 1915, Духов день, Троицкий мост – это датировка стихотворения.

Мы видим, что многое из того, о чем мы с вами уже говорили, в этом стихотворении остается прежним. Действительно, все это стихотворение представляет собой реплику в диалоге, и уже первое слово нам об этом говорит. «Дай» - это обращение к кому-то. А в финале, как и в том стихотворении, снова возникает это обращение: «Так молюсь за Твоей литургией…» - она снова обращается к некоторому собеседнику. Мы видим, что стихотворение сюжетно очень хорошо выстроено. При этом действительно финал опять оказывается ударным: «…Стала облаком в славе лучей».

А что касается предметного мира, то Ахматова пользуется этим довольно скупо, но тоже пользуется. Стихотворение кончается как раз таки набором предметных мотивов: «Чтобы туча над темной Россией // Стала облаком в славе лучей». И опять она, как кажется, провоцирует нас вспомнить картинку, которую почти каждый из нас видел: ненастный день, тучи, которые низко повисли, и вдруг эти тучи пробиваются солнечным лучом, из сиреневых и фиолетовых они становятся перламутровыми, начинают переливаться разными цветами.

Каждый из нас это видел. Однако кажется очевидным, что Ахматова делает здесь важный шаг. Какой шаг? Собственно говоря, можно опять начать с того, о чем мы говорили – диалог. Если до сих пор, до этого стихотворения Ахматова почти во всех своих стихотворениях обращалась к собеседнику, находящемуся рядом с ней – это могла быть подруга, это мог быть возлюбленный, это мог быть тот, кто собирался ее оставить, или тот, кого собиралась оставить она – короче говоря, сюжеты стихотворений чаще всего строились вокруг любовной темы.

И недаром раннюю Ахматову часто сопоставляли с Мопассаном (заметим, это опять проза). Действительно, ее ранние стихотворения часто напоминают такие отточенные мопассановские новеллы. Так вот, если раньше это было так, то теперь мы видим, что тот собеседник, к которому она обращается, не находится рядом с ней. Это Бог. Таким образом, увеличивается расстояние между ней и собеседником, и это приводит к другим очень важным изменениям в ее тексте. В частности, она находится не в комнате, окруженная вещами, которые ей хорошо известны, а площадка, которая освещается, очень сильно расширяется, вплоть до, собственно говоря, всей России в финале стихотворения: «Чтобы туча над темной Россией // Стала облаком в славе лучей». И это очень важно.

Здесь я хочу обратить ваше внимание, мне кажется, это существенно: не очень меняются основные приемы ее. Она в юности их выработала, в юности нашла себя стилистически и продолжает работать в этом же русле. Однако вот это расширение приводит к тому, что мы это стихотворение читаем как новое в поэзии Ахматовой. Потому что возникает новая тема. Это уже теперь не тема любовная, а это тема России. И очень важно – появляется еще новый мотив, который станет потом ключевым для ее поэзии. Когда она обращается к Богу, естественным образом возникает мотив жертвы, чего в ранних стихах не было. Вернее, в ранних стихах она была жертвой, ее нужно было жалеть.

В этом же стихотворении все по-другому. Это мотив христианского самопожертвования, естественный для христианской поэтессы – а она именно так себя уже в это время ощущает и позиционирует, - мотив подражания Христу. Собственно говоря, об этом стихотворение и написано. «Я готова, чтобы у меня отняли все самое дорогое, все самое главное, для победы России». И вот здесь важно взглянуть на дату этого стихотворения.

Давайте еще раз на нее взглянем: май 1915, Духов день, Троицкий мост. Здесь важно все, и важен здесь май 1915 года. Потому что начало мая 1915 года – это время так называемого Горлицкого прорыва, со 2 по 15 мая 1915 года, когда немецкие и австрийские войска перешли в наступление, прорвали оборону союзников, в число которых входила и Россия.

И, собственно говоря, на довольно долгое время это привело к перемене вообще ситуации в Первой мировой войне. Россия стала терпеть одно за другим поражения. Таким образом, эти мотивы финальные - «Чтобы туча над темной Россией…» – расшифровываются очень явственно через знание этого исторического обстоятельства. А на него Ахматова намекает с помощью датировки. Так же здесь важно, конечно, что речь идет о Духовом дне, т.е. о дне, когда Господь явился некоторым своим ученикам в своей полной силе.

Но самое главное здесь – это народная примета. Считается, что погода, которая стоит в Духов день, будет стоять на протяжении всего оставшегося лета. Май 1915 года, обращу ваше внимание вновь на датировку стихотворения. Таким образом, сложив эти два слоя, эти два ряда обстоятельств – Россия терпит поражение, и в Духов день лирическая героиня обращается к Богу с просьбой, чтобы ситуация кардинально изменилась – мы и получим ответ, зачем нужна эта датировка. О чем просит героиня? Героиня просит о победе русского оружия, чтобы она произошла вот сейчас, вот сегодня, в этот Духов день, и чтобы дальше союзники продолжали теснить немцев. Она просит о победе в этой войне.

Два круга адресатов

При этом хочется обратить ваше внимание на еще одну особенность ахматовской поэзии, которая, мне кажется, в этом стихотворении очень ярко проявилась. Вот на эту строчку: «…Отыми и ребенка, и друга…», которую, мне кажется, нужно прокомментировать. Дело в том, что Ахматова ранняя, а в поздние годы, как мы еще увидим когда-нибудь, это усилилось в ее поэзии, рассчитывала на два круга адресатов.

С одной стороны, это был очень широкий круг адресатов. В это время, в 1915 году, Ахматова уже очень популярная поэтесса, наверное, самая популярная поэтесса в это время. И соответственно, она рассчитывает, что этот очень широкий круг адресатов читает это стихотворение. Эти люди, эти читатели не обязательно могли даже знать, скажем, как выглядит Ахматова. И уж точно они могли не знать, что муж Анны Андреевны Гумилёвой, Николай Гумилёв, в это время воюет на фронтах Первой мировой войны.

И уж точно они могли не знать, что в это время у Ахматовой уже действительно родился ребенок, сын Лев, которому предстоит стать потом Львом Николаевичем Гумилёвым. И эта формула, эта строка – «…Отыми и ребенка, и друга…» – воспринимается как такая условная строка. Ну, вот женщина просит о том, чтобы самое дорогое у нее было отнято. А что самое дорогое у женщины? Это семья.

Однако был и более узкий круг читателей, круг друзей Ахматовой, круг приятелей Ахматовой, круг друзей Ахматовой, т.е. круг тех людей, которые знали о семейных обстоятельствах ее. И для них, конечно, эта строка звучала совсем по-другому. Речь идет не об условной формуле, не о каких-то условных ребенке и друге, речь идет о совершенно конкретных людях. Более того, один из них, собственно говоря, может легко погибнуть, он воюет в это время. И нужно сказать, в скобках, что, скажем, сам Гумилёв не был доволен этим стихотворением, он был обижен им, и он Ахматову упрекал за него. Как же так, как можно просить… И его отчасти можно понять – действительно, это довольно жесткие строчки. Притом что Ахматова, по-видимому, не могла по-другому написать. Она должна была все поставить на карту, иначе стихотворение не произвело бы такого сильного эффекта.

Но для нас сейчас важна даже не столько реакция Гумилёва, сколько вот эта направленность стихотворения Ахматовой к двум кругам адресатов. В ее главном позднем тексте «Поэма без героя», о котором речь еще, наверное, впереди, мы увидим, что это вообще будет поставлено во главу угла, что она будет вообще в поздних текстах своих во многих обращаться только к узкому кругу читателей… Вернее, обращаться-то она будет к широкому кругу читателей, но говорить с ними, как с теми, кто знает обстоятельства и биографию ее жизни, и поэтому ее тексты будут чрезвычайно загадочными. Их можно будет сравнить уже не с Хемингуэем, не с Мопассаном, а, например, с одним из главных модернистских романов ХХ века – с романом Джойса «Улисс», где тоже сходные приемы Джойс делает.

«Когда в тоске самоубийства», 1917 год

И, наконец, третье стихотворение – это стихотворение 1917 года. И опять давайте мы с вами попробуем не забыть о той линии, которую я пытаюсь тянуть, т.е. поговорить о том, что остается прежним в этом стихотворении и что в нем меняется. Это стихотворение, которое имеет очень интересную историю напечатания. Опять мы говорим немножко о читателе, о том, как читатель воспринимает этот текст. Я сначала прочту общий текст, полный текст, а потом покажу, в каком урезанном виде читали его разные восприниматели. Сначала полный текст.

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской Церкви отлетал,

Когда приневская столица, Забыв величие свое, Как опьяневшая блудница, Не знала, кто берет ее,

Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид".

Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.

Осень 1917

Дело в том, что это стихотворение первоначально было опубликовано в эсеровской газете, и опубликовано без последней строфы, что абсолютно меняло весь его смысл. Город Петроград есть город поруганный, от русской церкви отлетает дух византийства. Есть некоторый голос, и при таком восприятии можно предположить, что это, например, ангельский голос, который выдергивает героиню из поруганного города и спасает ее. Финал был при таком варианте: «…Я новым именем покрою // Боль поражений и обид».

Однако в советских изданиях это стихотворение публиковалось тоже не полностью, а без первых двух строф. Оно начиналось со строки: «Мне голос был. Он звал утешно…» – и т.д. И получалась тоже картина неполная. Получалось, что речь идет о дьявольском голосе: «…чтоб этой речью недостойной…» – прямо поэтесса характеризует этот голос как голос недостойный. Что это голос искусителя, который соблазняет поэтессу покинуть прекрасный, замечательный – подставляйте любые совершенно слова, какие хотите… Голос, который звал, как сирены звали Одиссея, может быть, покинуть родную страну, и поэтому поэтесса закрывала свой слух и этому голосу сопротивлялась. При этом какую страну отказывается покинуть лирическая героиня – об этом в этой редакции ничего не говорится. Напомним, стихотворение начинается с описания города, который поруган, города, который забыл себя, который превратился в блудницу:

Когда приневская столица, Забыв величие свое, Как опьяневшая блудница, Не знала, кто берет ее…

И эти строки станут еще сильнее, если мы вспомним вслед за Омри Роненом, замечательным филологом, что это реминисценция, это цитата из Книги Исайи: «Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия! Правда обитала в ней, а теперь – убийцы». Т.е. Ахматовой предлагается, лирической героиней Ахматовой, а здесь она очень близко к самой поэтессе располагается, ей предлагается покинуть город, полный убийц, город, ставший блудницей. И она отказывается это сделать! Вот смысл этого стихотворения, который в каждой из этих редакций обеднялся.

И здесь мы можем обратить внимание на, может быть, самый сильный мотив этого стихотворения, о котором мы с вами уже говорили в связи со стихотворением «Молитва» - мотив самопожертвования. Мотив самопожертвования, да еще окрашенный метафизически. Ведь о чем написано стихотворение? Да, город поруган, но я его не покину. И эта история, конечно, проецируется на ветхозаветный эпизод, который использовался очень много раз в разных текстах, и у самой Ахматовой в одном из стихотворений – «История про Лота», когда Авраам буквально торгуется с Богом, сколько праведников должно в городе оставаться, чтобы город был не уничтожен. Так вот Ахматова, по-видимому, и ощущает себя той самой праведницей, которая должна остаться в этом поруганном городе, чтобы этот город не был уничтожен, чтобы страна, в которой она живет, продолжала оставаться Россией.

И именно поэтому – и здесь мы переходим к разговору о предметном мире стихотворения, о том, как внутреннее проявляется через внешнее – возникают эти замечательные, очень эффектные финальные строки: «Но равнодушно и спокойно // Руками я замкнула слух…» – т.е. она просто уши затыкает! И отказывается разговаривать. Здесь этот диалог – мы еще раз говорим об еще одной особенности ахматовской поэзии – он возникает, он есть. Есть голос, который зовет. Но на этот голос лирическая героиня отвечает отказом от диалога. На фоне той всей поэзии Ахматовой, которую мы уже сейчас знаем – диалог, диалог, и вдруг очень резкий отказ от диалога. Ахматова очень часто рискует, она очень часто оказывается на границе почти между смешным. Вот этот жест: «…равнодушно и спокойно // Руками я замкнула слух…», да еще так торжественно – это почти смешно, еще чуть-чуть, и было бы смешно. Но, кажется, ей удается остаться на грани, это не воспринимается комически.

Не воспринимается еще и потому, что она замечательно умеет уже в это время использовать все возможности каждого слова. Она из каждого слова выдавливает максимум возможностей. И я хочу обратить ваше внимание на вот эту строчку: «Оставь свой край глухой и грешный, // Оставь Россию навсегда». С одной стороны, «глухой» - это здесь, конечно, «провинциальный», край, который находится почти не в Европе, а на границе между Европой и Азией, это страна Россия. С другой стороны, вот это слово «глухой», которое здесь употреблено, оно как раз предсказывает финальную глухоту, которую сознательно выбирает героиня.

И, наконец, еще одна особенность, о которой мы тоже говорили уже: это адресация к разного типа кругам. И это тоже для этого стихотворения оказывается справедливо, потому что, действительно, речь идет не о каком-то условном голосе. Что это за голос, кто это? Широкий читатель воспринимает этот голос обобщенно: голос эмиграции, голос зарубежных друзей Ахматовой. Близкие читатели, во всяком случае, один человек, именно тот, кому принадлежал этот голос, знал, о чем идет речь. Это Борис Анреп, возлюбленный Ахматовой, который в это время находится в Лондоне и который действительно пытается Ахматову туда перетащить, потому что он видит, что творится с Россией. Ахматова отказывается.

И это стихотворение оказывается опять обращенным как бы к… Ну, в таком случае о круге, наверное, говорить слишком смело. Обращенным к конкретному человеку. Помимо того, что это стихотворение обращено к большой группе читателей – а оно дошло до большой группы читателей, это стихотворение произвело очень сильное впечатление на многих. Хочу напомнить, что Александр Блок, который вообще к поэзии Ахматовой относился довольно прохладно, это стихотворение знал наизусть, и когда его спрашивали, почему он остается в России, он не поэму «Двенадцать» читал, а он читал вот это стихотворение.

И, пожалуй, последнее в связи с этим текстом, на что я хочу обратить внимание, - это просто здесь. Это дата. Ахматова лаконично выставляет «Осень 1917». А в начале стихотворения возникает образ гостей немецких. И таким образом стихотворение как бы разворачивается: начинается все с 1914 года и очень быстро докатывается до 1917, потому что именно в это время, именно осенью 1917 года Петроград обложен немецкими войсками и действительно есть опасность, что буквально со дня на день он может быть завоеван. И в то же время мы видим очень ясный, очень четкий и сюжетно великолепно, конечно, выстроенный ответ Ахматовой на соблазн. Мы видим, как Ахматова остается в поруганной стране, чтобы ее спасти.

В советское время, в 1920-е годы, Ахматова займет, мы еще, может быть, об этом поговорим, уникальную позицию. Она будет поэтом, который почти не будет печататься, хотя будет писать стихи, но писатели и читатели будут знать, будут ощущать, что вот есть Фонтанный дом – это дом, где Ахматова жила в Петрограде-Ленинграде, – и будут знать, что там живет вот эта женщина, которая одна за всех за них берет на себя грехи этого города и не дает ему кончиться. И это очень у многих и у многих. Есть воспоминания, дневники – мы опять заканчиваем тем же, с чего начали, – воспоминания и дневники читателей, которые пишут о том, что это не дает им сорваться, не дает отчаяться. И эта одинокая великая женщина внушает им надежду на то, что Россия все-таки не кончилась.

Ахматова, Анна Андреевна (настоящая фамилия Горенко) родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой в семье потомственного дворянина, отставного инженера-механика флота А.А. Горенко. Со стороны матери И.Э. Стоговой. А. Ахматова состояла в отдаленном родстве с Анной Буниной – первой русской поэтессой. Своим предком по материнской линии Ахматова считала легендарного ордынского хана Ахмата, от имени которого и образовала свой псевдоним.

Годовалым ребенком Анна была перевезена в Царское Село, где прожила до шестнадцати лет. Ее первые воспоминания — царскосельские: " Зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал". Каждое лето проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты. Читать училась по азбуке Льва Толстого . В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, она тоже начала говорить по-французски. Первое стихотворение Ахматова написала, когда ей было одиннадцать лет. Училась Анна в Царскосельской женской гимназии, сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно.

В 1905 году Инна Эразмовна развелась с мужем и переехала с дочерью сначала в Евпаторию, а затем в Киев. Здесь Анна закончила Фундуклеевскую гимназию и поступила на юридический факультет Высших женских курсов, отдавая все же предпочтение истории и литературе.

Со своим будущим мужем поэтом Николаем Гумилевым Аня Горенко познакомилась еще четырнадцатилетней девочкой. Позже между ними возникла переписка, а в 1909 году Анна приняла официальное предложение Гумилева стать его женой. 25 апреля 1910 года они обвенчались в Николаевской церкви села Никольская слобода под Киевом. После венчания молодые отправились в свадебное путешествие, пробыв в Париже всю весну. В 1912 году родила от Гумилева сына Льва Николаевича.

В 1911 Анна приехала в Санкт-Петербург, где продолжила свое образование на Высших женских курсах. В этот период состоялось ее знакомство с Блоком, и появилась первая публикация под псевдонимом Анна Ахматова. Известность пришла к Ахматовой после выхода в свет поэтического сборника "Вечер" в 1912, после которого в 1914 вышел следующий сборник "Четки", а в 1917 "Белая стая", достойное место в этих сборниках занимает любовная лирика Анны Ахматовой .

После ухода в 1914 Н. Гумилева на фронт Ахматова отошла от «салонной жизни» и много времени проводила в Тверской губернии в имении Гумилевых Слепнево. В 1918, разведясь с Гумилевым, Ахматова вышла замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.

Гумилев был расстрелян в 1921 г. по сфабрикованному обвинению в причастности к контрреволюционному заговору. Со вторым же она рассталась в 1922, после чего у Ахматовой завязались отношения с Н. Пуниным. Вообще многих близких людей поэтессы постигла печальная участь. Так Пунин трижды находился под арестом, а сын Лев более 10 лет пробыл в заключении.
Вышедшие в апреле и в октябре 1921 года, два сборника стихов Ахматовой («Подорожник» и пятая книга «Anno Domini MCMXXI» («В лето господне 1921»), стали по существу последними перед длительной полосой строгого цензурного надзора за поэзией Ахматовой.

В середине 20-х гг. начинается ее травля в критике, ее перестают печатать, объявляя салонной поэтессой, идеологически чуждой молодой пролетарской литературе. Имя Ахматовой исчезает со страниц книг и журналов, она живет в нищете.

Когда Ахматова писала "Реквием" (1935-1940), это был реквием по "моему народу", участь которого разделили ее близкие. Она вспоминала о страшной очереди у ленинградской тюрьмы Кресты: ей пришлось там стоять часами, сжимая в окоченевших пальцах узелок с передачей — сначала для мужа, потом для сына. Трагическая судьба объединила Ахматову с сотнями тысяч русских женщин. "Реквием" — плач, но плач гордый — стал самым знаменитым произведением Анны Ахматовой.

1939 год – И.В. Сталин в разговоре случайно положительно отзывается об Анне Ахматовой. Тут же несколько издательств предлагают ей сотрудничество. Впрочем, стихи поэтессы подвергаются жесткой цензуре.

Отечественная война застала ее в Ленинграде и заставила ее уехать в Москву, затем эвакуироваться в Ташкент, где она жила до 1944. Выступала с чтением стихов в госпиталях перед ранеными. Много и тяжело болела. В ее стихотворениях, созданных в годы войны ("Избранное", 1943), звучала глубокая патриотическая тема ("Клятва", 1941, "Мужество", 1942, "Щели в саду вырыты…", 1942). В июне 1944 Ахматова вернулась в Ленинград, встречу с которым ("страшным призраком") описала в прозаическом очерке "Три сирени".

1946 год стал памятным для Ахматовой и для всей советской литературы: именно тогда было принято печально известное постановление ЦК ВКП(б) "О журналах “Звезда” и “Ленинград”", в котором А. Ахматова и М. Зощенко были подвергнуты резкой и несправедливой критике. Последовало исключение из Союза писателей. Это означает, что больше ни один журнал и ни одно издательство не возьмется публиковать их произведения. Причиной опалы становится гнев Сталина, узнавшего о том, что к Ахматовой приезжал английский историк И. Берлин.

В последующее десятилетие поэтесса занималась преимущественно переводами. Сын, Л.Н. Гумилев, отбывал наказание как политический преступник в исправительно-трудовых лагерях, в 1949 году он был арестован в третий раз.

Чтобы вызволить сына из сталинского застенка, Ахматова написала цикл восхваляющих Сталина стихов Слава миру (1950). Подобные панегирики были в чести и искренне создавались многими, в том числе и талантливыми поэтами – К. Симоновым, А. Твардовским, О. Берггольц. Ахматовой же пришлось переступить через себя. Жертву Ахматовой Сталин не принял: Лев Гумилев вышел на свободу только в 1956.

В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник "Бег времени". На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965).

Осень 1965 года – Анна Ахматова переносит четвертый инфаркт. В этот же период, перед самой смертью, составляет свою единственную короткую автобиографию. 5 марта 1965 года – Анна Андреевна Ахматова умирает в кардиологическом санатории в Подмосковье. Похоронена на Комаровском кладбище под Ленинградом.

Анна Ахматова 1 родилась в селении Большой Фонтан под Одессой 11 июня 1889 года. Отец - инженер-механик на флоте. Вскоре ее семья переехала в Царское Село, где будущая поэтесса прожила до 16 лет. Училась в Царскосельской и Киевской гимназиях. Затем изучала юриспруденцию в Киеве и филологию на Высших женских курсах в Санкт-Петербурге. Первые публикации стихов появились в 1907 году. Входила в литературное объединение "Цех поэтов" (с 1911 года, была избрана секретарем). В 1912 году она вместе с Н. Гумилевым и О. Мандельштамом составила ядро нового - акмеистического течения. С 1910 по 1918 годы была замужем за поэтом Н. Гумилевым, с которым познакомилась еще в Царскосельской гимназии в 1903 году. В 1910-1912 годах совершила поездку в Париж (где познакомилась с итальянским художником Модильяни) и в Италию. В 1912 году родился сын Лев Николаевич Гумилев и вышел первый стихотворный сборник "Вечер".

После революции Ахматова не эмигрировала, она осталась в своей стране, со своим народом, наверное зная, что будущее не будет безмятежным. Впоследствии в одном из своих стихотворений она скажет:

Ее творческая судьба в послереволюционное время сложилась драматично. В Ахматовой власть раздражало все: и то, что была женой расстрелянного Н. Гумилева, и то, что вела себя независимо, и то, что была частью старой аристократической культуры, и то, что не писала агитационных стихов, шершавый язык плаката ей был органически чужд. И надо сказать, что современные поэтессе критики были очень проницательны, своевременно предупреждая власть о той "опасности", которая "таилась" в ахматовских стихах.

Один из ярких тому примеров - стихотворение Ахматовой 1924 года "Лотова жена" из цикла "Библейские стихи":

Праведник Лот, жена Лота и две его дочери были выведены ангелом из погрязшего в грехах Содома. Однако жена Лота, испуганная шумом, забыла о запрещении ангела, впала в любопытство и оглянулась на родной город, за что тот же час понесла наказание. "Преступление же ее... было не столько воззрение на Содом, сколько преслушание Божией заповеди и пристрастие к жилищу разврата", - комментирует это событие библейской истории "Библейская энциклопедия" 2 . Притчевый характер этого библейского эпизода прозрачен: притча обращена к тем, кто, став на путь благочестия, по слабодушию обращает взоры свои на оставленную им прежнюю жизнь.

Ахматова переосмысливает известный сюжет: Лотова жена оглянулась не из простого любопытства и тем более не из приверженности к греховной жизни, а движимая чувством любви и тревоги за свой родной дом, очаг. По Ахматовой, жена Лота была наказана за естественное для женщины чувство привязанности к Дому.

Как же могло быть интерпретировано официозной критикой 1920-х годов это стихотворение Ахматовой? Один из критиков - Г. Лелевич - писал: "Можно ли желать еще более отчетливого доказательства глубочайшей нутряной антиреволюционности Ахматовой?" 3 , ведь "жена Лота, как известно, жестоко поплатилась за эту привязанность к прогнившему миру". От взгляда в дорогое ей прошлое не может удержаться и Ахматова, и это представляется критику непростительным.

Во второй половине 1920-х годов и в 1930-е годы поэтессой практически ничего не было опубликовано. Наступила эпоха немоты. Ахматова работала в библиотеке Агрономического института. Много занималась творчеством А.С. Пушкина ("Слово о Пушкине", "“Каменный гость” Пушкина").

В 1939 году дочь Сталина Светлана, прочитав некоторые ахматовские стихи прошлых лет, пробудила любопытство к ней своенравного вождя. Неожиданно Ахматову вновь стали печатать в журналах. Летом 1940 года вышел сборник "Из шести книг". В годы войны Ахматова была эвакуирована из Ленинграда в Ташкент, вернулась в конце войны.

1946 год стал памятным для Ахматовой и для всей советской литературы: именно тогда было принято печально известное постановление ЦК ВКП(б) "О журналах “Звезда” и “Ленинград”", в котором А. Ахматова и М. Зощенко были подвергнуты резкой и несправедливой критике. Последовало исключение из Союза писателей.

В последующее десятилетие поэтесса занималась преимущественно переводами. Сын, Л.Н. Гумилев, отбывал наказание как политический преступник в исправительно-трудовых лагерях, в 1949 году он был арестован в третий раз.

Во второй половине 1950-х годов началось возвращение Ахматовой в литературу. В 1962 году была закончена "Поэма без героя", которая создавалась на протяжении 22 лет. В начале 1960-х годов была закончена и в 1963 году опубликована за границей поэма "Реквием" (в СССР напечатана в 1988 году). В 1964 году Ахматовой была вручена в Италии международная премия "Этна-Таормина" "за 50-летие поэтической деятельности и в связи с недавним изданием в Италии сборника стихов". В 1965 году была присуждена степень почетного доктора Оксфордского университета.

Умерла А. Ахматова в 1966 году 5 мая в Домодедове под Москвой. Похоронена в Комарове под Санкт-Петербургом.

В русскую поэзию в начале 1910-х годов Ахматова пришла с традиционной в мировой лирике темой - темой любви. После выхода первых сборников современники называли ее русской Сафо. Поэтесса стала настолько знаменитой, что ей сочувствовали даже критики: "Бедная женщина, раздавленная славой", - писал о ней К.И. Чуковский. Необычайно популярными были ее "Песня последней встречи", "Не любишь, не хочешь смотреть?", "Сероглазый король", "В последний раз мы встретились тогда..." Но мы ныне не можем представить Ахматову без стихов гражданских, патриотических ("Мне голос был...", "Мужество", "Родная земля", "Реквием") и стихотворений, в которых она размышляет о судьбе поэтического слова, о судьбе поэта ("Смуглый отрок бродил по аллеям...", цикл "Тайны ремесла", "Приморский сонет", "Кого когда-то в шутку называли люди..."). Эти три темы и являются ведущими в ее поэзии.