Исторические и мифологические. Урок изо "исторические и мифологические темы в искусстве разных эпох"

Первые главы книги, которую вы держите в руках, дают общее представление о том, что такое миф и мифология, о классификации мифов и истории изучения мифологии. Дальнейшие главы повествуют об особенностях мифологических представлений разных народов: древних славян, скандинавов, кельтов, египтян, индийцев, иранцев, китайцев, японцев, американских индейцев и австралийских аборигенов. Особое внимание в книге уделено античной мифологии (греческой и римской). Однако следует отметить, что каждая из описанных мифологических систем обладает неповторимым своеобразием и поэтому по-своему интересна.

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ МИФ И МИФОЛОГИЯ? 1

РАЗВИТИЕ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ 1

КАКИЕ БЫВАЮТ МИФЫ 3

ИЗУЧЕНИЕ МИФОЛОГИИ 6

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА 8

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ДВУРЕЧЬЯ (ШУМЕРО-АККАДСКАЯ МИФОЛОГИЯ) 15

МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ 24

РИМСКАЯ МИФОЛОГИЯ 38

ИНДИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ 45

ИРАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ 56

СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ 62

КЕЛЬТСКАЯ МИФОЛОГИЯ 72

ГЕРМАНО-СКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ 83

КИТАЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ 89

ЯПОНСКАЯ МИФОЛОГИЯ 95

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ 101

МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЮЖНОЙ АМЕРИКИ 106

МИФОЛОГИЯ АВСТРАЛИИ 110

ИЛЛЮСТРАЦИИ 113

Елена Владимировна Доброва
Популярная история мифологии

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ МИФ И МИФОЛОГИЯ?

С мифами и легендами древних народов мы знакомы со школьной скамьи. Каждый ребенок с удовольствием перечитывает эти древние сказки, повествующие о жизни богов, чудесных приключениях героев, происхождении неба и земли, солнца и звезд, зверей и птиц, лесов и гор, рек и морей и, наконец, самого человека. Для ныне живущих людей мифы действительно представляются сказками, и мы даже не задумываемся над тем, что много тысячелетий назад их создатели верили в абсолютную истинность и реальность этих событий. Не случайно исследователь М. И. Стеблин-Каменский определяет миф как "повествование, которое там, где оно возникало и бытовало, принималось за правду, как бы оно ни было неправдоподобно".

Традиционное же определение мифа принадлежит И. М. Дьяконову. В широком смысле мифы – это прежде всего "античные, библейские и другие старинные сказки о сотворении мира и человека, а также рассказы богов и героев – поэтические, иной раз причудливые". Причина такой трактовки вполне объяснима: именно античные мифы были включены в круг знаний европейцев гораздо раньше остальных. Да и само слово "миф" имеет греческое происхождение и в переводе на русский язык означает "предание" или "сказание".

Античные мифы представляют собой высокохудожественные литературные памятники, которые практически в неизменном виде дошли до наших дней. Особенно широкую известность имена греческих и римских богов и рассказы о них приобрели в эпоху Возрождения (XV–XVI века). Примерно в это же время в Европу начали проникать первые сведения об арабских мифах и мифах американских индейцев. В образованной среде общества модным стало употребление имен античных богов и героев в аллегорическом смысле: под Венерой подразумевали любовь, под Минервой – мудрость, Марс был олицетворением войны, музы обозначали различные искусства и науки. Подобное словоупотребление сохранилось до наших дней, в частности в поэтическом языке, который вобрал в себя множество мифологических образов.

В первой половине XIX века в научный оборот были введены мифы таких индоевропейских народов, как древние индийцы, иранцы, германцы и славяне. Чуть позже были открыты мифы народов Африки, Океании и Австралии, которые позволили ученым сделать вывод о том, что мифология существовала практически у всех народов мира на определенной стадии их исторического развития. Изучение основных мировых религий – христианства, ислама и буддизма – показало, что и они имеют мифологическую основу.

В XIX веке создавались литературные обработки мифов всех времен и народов, было написано множество научных книг, посвященных мифологии разных стран мира, а также сравнительно-историческому изучению мифов. В ходе этой работы использовались не только повествовательные литературные источники, которые представляли собой результат более позднего развития первоначальной мифологии, но и данные языкознания, этнографии и других наук.

Изучением мифологии интересовались не только фольклористы и литературоведы. Мифы с давних пор привлекали внимание религиоведов, философов, лингвистов, историков культуры и других ученых. Объясняется это тем, что мифы представляют собой не просто наивные сказки древних, в них заключена историческая память народов, они проникнуты глубоким философским смыслом. Кроме того, мифы являются источником познания. Недаром сюжеты многих из них называют вечными, ведь они созвучны любой эпохе, интересны людям всех возрастов. Мифы способны удовлетворить не только детскую любознательность, но и стремление взрослого человека приобщиться к общечеловеческой мудрости.

Что же такое мифология? С одной стороны, это совокупность мифов, рассказывающих о деяниях богов, героев, демонов, духов и др., в которых нашли отражение фантастические представления людей о мире, природе и человеке. С другой стороны, это наука, изучающая возникновение, содержание, распространение мифов, их соотношение с другими жанрами народного творчества, религиозными представлениями и обрядами, историей, изобразительным искусством и многие другие аспекты, касающиеся природы и сущности мифов.

РАЗВИТИЕ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Мифотворчество представляет собой важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология была основным способом понимания мира. На самых ранних стадиях развития, в период родовой общины, когда, собственно, и появились мифы, люди стремились осмыслить окружавшую их действительность, однако реального объяснения многим явлениям природы они дать еще не могли, поэтому и сочиняли мифы, которые считаются наиболее ранней формой мировосприятия и понимания первобытным человеком мира и самого себя.

Поскольку мифология является своеобразной системой фантастических представлений человека об окружающей его природной и социальной действительности, причину возникновения мифов, а иными словами, ответ на вопрос, почему мировосприятие первобытных людей выразилось в форме мифотворчества, следует искать в особенностях мышления, характерных для сложившегося к тому времени уровня культурно-исторического развития.

Восприятие мира первобытным человеком носило непосредственно-чувственный характер. При обозначении словом того или иного явления окружающего мира, например огня как стихии, человек не дифференцировал его на огонь в очаге, лесной пожар, пламя горна и т. д. Таким образом, зарождающееся мифологическое мышление стремилось к определенного рода обобщениям и было основано на целостном, или синкретическом, восприятии мира.

Мифологические представления сформировались потому, что первобытный человек воспринимал себя неотъемлемой частью окружающей природы, а его мышление было теснейшим образом связано с эмоциональной и аффектно-моторной сферой. Следствием этого стало наивное очеловечивание окружающей природной среды, т. е. всеобщая персонификация и "метафорическое" сопоставление природных и социальных объектов .

Явления природы люди наделяли человеческими качествами. Силы, свойства и фрагменты космоса в мифах представлены как конкретно-чувственные одушевленные образы. Сам космос нередко выступает в образе живого великана, из частей которого создавался мир. Тотемические предки обычно имели двойную природу – зооморфную и антропоморфную. Болезни представлялись в виде чудовищ, которые пожирали люд-ские души, сила выражалась многорукостью, а хорошее зрение – наличием большого количества глаз. Все боги, духи и герои, подобно людям, включались в определенные семейно-родовые отношения.

На процесс осмысления каждого явления природы оказывали непосредственное влияние конкретные природные, хозяйственные и исторические условия, а также уровень социального развития. Кроме того, некоторые мифологические сюжеты заимствовались из мифологий других народов. Происходило это в том случае, если заимствованный миф соответствовал мировоззренческим представлениям, конкретным условиям жизни и уровню социального развития воспринимающего народа.

Важнейшей отличительной чертой мифа является его символизм , который заключается в нечетком разделении субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, пространственных и временных отношений, происхождения и сущности. Кроме того, для мифов характерен генетизм . В мифологии объяснить устройство вещи – значит рассказать, как она создавалась, описать окружающий мир – значит рассказать о его происхождении. Состояние современного мира (рельеф земной поверхности, небесные светила, существующие породы животных и виды растений, образ жизни людей, сложившиеся социальные отношения, религии) в мифах рассматривается как следствие событий давно минувших дней, того времени, когда жили мифические герои, первопредки или боги-творцы.

Древнейшие элементы.

Греческая мифология, как и греческая культура в целом, представляет собою сплав различных элементов. Эти элементы привносились постепенно, на протяжении более тысячи лет. Около 19 в. до н.э. первые известные нам носители греческого языка вторглись с севера в Грецию и на острова Эгейского моря, смешавшись с уже жившими здесь племенами.

Об архаических греках мы не знаем практически ничего, кроме их языка, и мало что в классической мифологии восходит непосредственно к этой ранней эпохе. Однако с большой степенью уверенности можно утверждать, что греки принесли с собой почитание Зевса – бога неба, ставшего верховным божеством в классическую эпоху. Возможно, что почитание Зевса возникло даже раньше, чем греки стали отдельным народом, поскольку отдаленные родственники греков – латиняне Италии и арии, вторгшиеся в Северную Индию, – почитали бога неба с почти тем же именем. Греческий Zeus pater (Зевс-отец) первоначально был тем же самым божеством, что и латинский Юпитер и арийский Дьяус-питар. Однако происхождение других богов чаще всего не удается проследить до эпохи вторжения в Грецию.

Критский элемент.

Архаические греки были варварами, вторгшимися в ареал высокоразвитой культуры – минойской цивилизации острова Крит и южной части Эгейского моря. Через несколько веков сами греки подверглись сильному влиянию минойцев, однако ок. 1450 до н.э. они захватили Крит и завоевали господствующее положение в Эгейском регионе.

Некоторые классические мифы связаны с Критом. По-видимому, лишь немногие из них представляют собою собственно минойские предания, так как по большей части они скорее отражают то впечатление, которое произвели на греков контакты с критской цивилизацией. В одном из мифов Зевс в образе быка похищает Европу (дочь царя финикийского города Тира), и от их союза рождается Минос, основатель династии критских царей. Минос правит в городе Кноссе; он владеет огромным лабиринтом и дворцом, где танцует его дочь Ариадна. И лабиринт и дворец построены искусным мастером Дедалом (чье имя означает «хитроумный художник»). В лабиринте Миноса заперт Минотавр, чудовищный полубык-получеловек, пожирающий приносимых ему в жертву юношей и девушек. Но однажды афинянин Тесей (тоже предназначенный в жертву) убивает чудовище с помощью Ариадны, отыскивает выход из лабиринта по нити и спасает своих товарищей. На содержание всех этих рассказов явно повлияли слава великолепного дворца в Кноссе с его сложнейшей планировкой, связи критян с Финикией и близлежащими областями, изумительное мастерство их ремесленников, местный культ быка.

Отдельные представления и рассказы вполне могли быть отражением минойских представлений. Существует легенда о том, что Зевс родился и был похоронен на Крите. По-видимому, здесь отразилось знакомство с критским культом «умирающего бога» (одного из «умирающих и возрождающихся» богов), которого греки постепенно отождествили с богом небес Зевсом. Кроме того, Минос стал одним из судей мертвых в подземном царстве, что плохо согласуется с обычной для греков смутностью представлений о загробном мире и неопределенностью образа большинства греческих героев. По-видимому, минойцы придавали особое значение женским божествам, и некоторые знаменитые героини позднейших греческих мифов – такие, как Ариадна или Елена Троянская, – по-видимому, заимствовали свои черты у минойских прототипов.

Микенское влияние.

Три с половиной века (ок. 1450–1100 до н.э.) после вытеснения греками критской цивилизации были ознаменованы расцветом греческой цивилизации бронзового века. В этот период вся Греция оказалась под властью многочисленных местных царьков, области которых приблизительно соответствовали будущим территориям городов-государств. Вероятно, они состояли в достаточно свободных отношениях подданства к богатейшему и наиболее могущественному из всех царей – царю Микен, поэтому цивилизацию той эпохи принято называть микенской. Микенцы были деятельным народом, предпринявшим множество дальних, часто завоевательных походов за пределы своей страны; они торговали и совершали набеги по всему Средиземноморью. Приключения и подвиги царей и их сподвижников прославлялись в эпических поэмах, сочинявшихся аэдами, которые пели или декламировали их на придворных пирах и празднествах.

Микенский период стал эпохой формирования греческой мифологии. Многие из греческих богов впервые упоминаются именно в этот период: археологи обнаруживают их имена, начертанные на глиняных табличках, которые использовались для ведения дворцовых записей. Герои позднейшей греческой мифологии в большинстве своем воспринимались как исторические личности, жившие в микенский период; кроме того, множество городов, с которыми предания связывают жизнь этих героев, приобрели политическое и экономическое значение именно в эту эпоху.

Гомеровский эпос.

С течением времени воспоминания об этом периоде и его событиях должны были угаснуть, как угасали воспоминания обо всех предшествовавших эпохах греческой истории. Однако на рубеже 12 и 11 вв. до н.э. микенская цивилизация пала под натиском дорийцев – последней волны грекоязычных племен, вторгшихся в Грецию. В последующие века бедности и изоляции живая память о славном микенском прошлом сохранялась в продолжавшей существовать микенской традиции устной эпической поэзии. Древние сказания пересказывались и подробно разрабатывались, а в 8 в. до н.э. были записаны два сказания из числа самых известных, положившие начало всей вообще повествовательной традиции европейской литературы, авторство которых приписывалось Гомеру. Это Илиада и Одиссея, эпические повествования о войне против города Трои в Малой Азии.

Эти поэмы не только донесли до позднейших греков микенское культурное наследие, но и задали основной тон всей греческой мифологии с ее вниманием к человеческому началу и персонажам, которых читатели и слушатели воспринимали как реально существовавших мужчин и женщин, живших в исторических местах. На протяжении столетий в мифологии формировалось также и представление о касте богов, наделенных узнаваемыми характерами и определенными сферами влияния.

Влияние фольклора и религиозного культа.

Архаический период развития греческой культуры (7–6 вв. до н.э.) был отмечен ростом и расширением влияния гомеровских поэм. В то же время множество народных преданий, не восходящих к микенской эпохе, послужило материалом для различных поэм, заполнявших собою пробелы, оставленные гомеровским эпосом. «Гомеровские гимны» этой эпохи, служившие вступлением к декламации эпических поэм на религиозных празднествах, часто содержали изложение мифов о богах, почитаемых в великих святилищах. Расцвет лирической поэзии также способствовал все более широкому распространению местных преданий. Кроме того, мифологическая традиция обогащалась за счет включения в нее преданий иного типа – волшебных и народных сказок, основанных на мотивах, общих для многих культур, рассказов о странствиях и подвигах героев, изобилующих чудовищами и волшебными чарами, а также – легенд, призванных объяснить или разрешить те или иные конфликты и потрясения, свойственные человеческому обществу.

Восточные элементы. По аналогии с героями, принадлежащими к определенному роду и поколению, боги также получают свои генеалогии и истории. Самая известная и самая авторитетная из т.н. теогоний была составлена на рубеже 8 и 7 вв. поэтом Гесиодом. В Теогонии Гесиода обнаруживаются столь близкие параллели к мифологии Ближнего Востока древних времен, что можно с уверенностью говорить о широком заимствовании греками ближневосточных мотивов.

Золотой век. В золотой век греческой культуры – 5 в. до н.э. – драма (особенно трагедия) становится главным средством распространения мифологических представлений. В эту эпоху древние предания глубоко и серьезно перерабатываются, причем особо выделяются эпизоды, в которых отображаются жестокие конфликты в отношениях между членами одного семейства. Разработка мифологических сюжетов в трагедиях по своей нравственной глубине нередко превосходит все, что было создано в литературе на эти темы. Однако под влиянием греческой философии образованные круги общества проникаются все более скептическим отношением к традиционным представлениям о богах. Миф перестает быть естественным средством выражения наиболее важных идей и представлений.

Эллинистическая мифология. Весь греческий мир (а вместе с ним и греческая религия) изменился в результате завоеваний Александра Македонского (ум. 323 до н.э). Здесь возникла новая, именуемая эллинистической, культура, сохранившая традиции обособленных городов-государств, но уже не замыкающаяся в пределах одного полиса. Распад полисной системы повлек за собою разрушение политических барьеров на пути распространения мифа. К тому же в результате распространения образования и учености все многообразие мифов, сложившихся в разных областях Греции, впервые было собрано воедино и систематизировано. Греческие историки широко использовали мифы, в чем можно убедиться на примере Павсания, описавшего достопримечательности Греции во 2 в. н.э.

Писателей теперь привлекала экзотика, приключения или – поскольку они сами нередко были учеными – темные местные мифы, позволявшие им применить свою ученость. Каллимах, библиотекарь великой Александрийской библиотеки в 3 в. до н.э., был одним из таких писателей. В эпической поэме Причины(Aetia) он рассказывал о происхождении странных обычаев; кроме того, он сочинял мифологические гимны, посвященные различным богам. Главный соперник Каллимаха, Аполлоний Родосский, изложил наиболее полную версию мифа о Ясоне в своей поэме Аргонавтика.

Мифология в римском мире. Во 2 в. до н.э. Рим завоевал Грецию и усвоил греческую культуру, а к 1 в. до н.э. во всем Средиземноморье преобладала общая греко-римская культура. И римские, и греческие авторы продолжали создавать мифологические сочинения в эллинистическом духе – и ученые, и чисто художественные. Хотя эта литература, как и эллинистическая поэзия, была уже далека от мощного реализма классической мифологии эпохи ее возникновения, некоторые ее образцы стали выдающимися явлениями мировой литературы. К этой традиции принадлежали Вергилий и Овидий.

История и мифы. Для народов архаической культуры, не имеющих собственно исторических текстов, мифологические источники при всей их неполноте и неточности восполняют (хотя и в специфической форме) исторические источники, помогают в решении задач истории как познания. Велико значение мифопоэтической традиции и для эпох, когда существует и развитая историческая традиция, и совокупность мифологических описаний, пытающихся моделировать новый для мифопоэтического сознания исторический материал - описание "извне" и "изнутри" (автоописание); ср. научно-исторические описания ряда африканских, индейских, австралийских, некоторых азиатских традиций и имеющиеся в них собственные автоописания, без учёта которых остаются в тени многие важные стимулы, определяющие развитие данной традиции, а также сама историческая реальность, осознаваемая носителями этой традиции.
Проблема соотношения истории (как науки) и мифа наиболее важна для эпохи, когда начинают появляться первые исторические описания, но ещё продолжают господствовать старые мифопоэтические схемы и соответствующие тексты, преимущественно космологического содержания. При этом необходимо отличать историю как науку о человеческих деяниях в прошлом от созданной на Древнем Востоке теократической квазиистории (прежде всего о божественных деяниях) и от мифа, где при сохранении квазивременной формы человеческие деяния игнорируются почти полностью.
Связь исторического с мифологическим, Истории и мифов , несомненна уже для космологических текстов (см. ). Ряд их особенностей оказал существенное влияние на структуру и содержание раннеисторических текстов. Среди этих особенностей: построение текста как ответа на вопрос (обычно целой серии вопросов и ответов, исчерпывающей тему - состав вселенной); членение текста, заданное описанием событий (составляющих акт творения), которое соответствует последовательности временных отрезков с непременным указанием ; описание последовательной организации пространства (в направлении извне вовнутрь); введение операции порождения для перехода от одного этапа творения к следующему; последовательное нисхождение от космологического и божественного к "историческому" и человеческому; как следствие предыдущего - совмещение последнего члена космологического ряда с первым членом исторического (хотя бы квазиисторического) ряда (на стыке этих двух рядов выступает нередко первый культурный , завершающий устроение космоса - обычно уже в узкоземном масштабе - и открывающий данную культурно-историческую традицию актом установления норм социального поведения); указание правил социального поведения и, в частности, нередко - правил брачных отношений для членов коллектива и, следовательно, схем родства.
Уже в мифопоэтических текстах наряду с собственно космологическими схемами и схемами системы родства и брачных отношений выделяются схемы мифоисторической традиции. Они состоят обычно из мифов и того, что условно называют "историческими" преданиями. Современные исследователи нередко ошибаются или сомневаются в правильности установления границ между мифом и историческим преданием, хотя сами носители традиции, как правило, не затрудняются в их разграничении. По-видимому, прав английский этнограф Б. Малиновский, который связывает "исторические" предания с участием в них человеческих существ, подобных носителям данной традиции, и с событиями, охватываемыми актуальной памятью коллектива (собственная память рассказчика, память поколения отцов, генеалогические схемы и т.п.). В мифе, в отличие от "исторического" предания, случаются и такие события, которые немыслимы ни в каких других условиях (напр., легко осуществляются самые различные превращения: изменения тела, превращения человека в животное, переходы из одной сферы в другую). Для вопроса о соотношении Истории и мифов важно отметить различия и между другими видами "нарративной" прозы. Так, Э. Сепир, изучавший соотношение мифа и легенды у американских индейцев нутка, пришёл к выводу, что оба эти жанра признаются сообщениями об истинных событиях, но миф относится к туманному прошлому (см. Время мифическое ), когда мир выглядел совсем иначе, чем теперь; легенда же, напротив, имеет дело с историческими персонажами; она относится к определённому месту и племени, связана с событиями, обладающими актуальной ритуальной или социальной значимостью. Более сложная картина при четырёхчленной схеме "нарративов": сказка, миф, историческое предание, священная история, которые, однако, можно определить с помощью двух пар признаков - "сказочный" - несказочный" и "сакральный" - "несакральный" (сказка сказочна и несакральна; миф сказочен и сакрален; историческое предание несказочно и несакрально; священная история несказочна и сакральна). Исследования в этой области (Э. Сепир, Б. Малиновский, В. Сюдов, К. Скотт Литлтон, У. Бэском, Ж. Вансина и др.) помогают не только дифференцировать разные жанры внутри прозы, но и выстраивают цепь типологически возможных переходов между мифологическим и историческим повествованием (ср. такие промежуточные формы, как воспоминание, хроникальные заметки, свидетельские показания, рассказы о происхождении, которые непосредственно примыкают к историческим описаниям, но в своих истоках восходят к мифопоэтической традиции). С мифом, с одной стороны, и с историческими текстами - с другой, связаны и агиографические легенды и - шире - проблема "историзации" агиографических легенд и "мифологизации" ("деисторизации") исторических текстов, вплоть до биографий реальных исторических лиц.
В первых образцах "исторической" прозы (хотя бы в условном понимании этой историчности) "историческими" признаются только "свои" предания, а предания соседнего племени квалифицируются как лежащие в мифологическом времени и, следовательно, как мифология. За пределами периода, охватываемого актуальной памятью (для бесписьменных традиций обычно не более семи поколений), всё прошлое недифференцированно лежит в одной плоскости без различия более или менее удалённых от времени рассказчика событий.
Когда в 1-м тыс. до н.э. широкий народов, от Средиземноморья до Тихого океана, частично переживал период возникновения классового общества и государства, впервые обнаружился кризис мифопоэтических установок. Космологические схемы в их традиционной форме не могли удовлетворительно описывать и объяснять новые явления. Поскольку старая космологическая традиция описывала лишь часть ситуаций, требующих объяснения, нужно было выработать новые типы описания, которые включали бы в себя и эти новые явления. Совершается переход от космологических текстов и этиологических мифов (а также от прежних квазиисторических текстов) к раннеисторическим описаниям, в которых постепенно складывается исторический взгляд на мир (сначала почти не отделимый от мифопоэтического взгляда, потом альтернативный по отношению к нему и, наконец, отрицающий его полностью), и, следовательно, история как наука в её первых вариантах. Раннеисторические тексты ещё отражали многие особенности текстов космологического периода. В частности, они усвоили от старой традиции построение, предполагающее ответ на некую серию вопросов. В этом смысле зачин " повести времянных лет. Откуда есть пошла русская земля. Кто в Киеве начал переве княжити и откуда русская земля стала есть" имеет за собой длительную традицию. Иногда в раннеисторических сочинениях вопросно-ответная форма становится только стилистическим приё (напр., нередко в ирландских сагах) или локализуется лишь в определённых местах текста (кит. "Го юй", "Речи Царств"). Обилие диалогов в раннеисторических описаниях, вероятно, объясняется (хотя бы отчасти) следованием старой вопросно-ответной композиции (например, чередование их в кит. "Щуцзин", "Книге истории"). Геродот прибегает к диалогам (иногда в форме вопросов и ответов) и тогда, когда описывает события, свидетелем которых он не мог быть и о которых ему никто не мог рассказать как очевидец; подлинные же диалоги, обращения, речи и т.п., известные Геродоту, или вовсе не приводятся им, или даются в изменённой форме. Само раннеисторическое описание обычно строилось как ответ, который необходимо найти. Для этого нужно было совершить определённые операции над текстом (напр., метод рационалистической интерпретации мифов Геродотом или метод обратных умозаключений Фукидида). Поиск ответа во многом ещё сохраняет связи с процедурой получения ответа в ритуалах, соответствующих космологическим текстам.
Понимание времени и пространства в раннеисторических описаниях также сохраняет несомненные связи с мифопоэтической традицией. И Геродот, и Фукидид, и Полибий ещё разделяют, например, циклическую концепцию времени, отсюда - несостоятельность геродотовской хронологии или т.н. "логическая" хронология Фукидида. Эту концепцию авторы раннеисторических описаний пытались преодолеть путём "распрямления" последнего по времени цикла. Попытки эти выражались, в частности, в составлении списков, в которых упорядоченные в отношении друга элементы так или иначе соотносились с хронологией (древнейшие образцы - остатки древнеегипетской летописи, сохранённые "Палермским камнем", 25 в. до н.э., ассирийские списки эпонимов, т.н. лимму, 12-7 вв. до н.э., и особенно древнекитайские тексты исторического характера - история данного царствования, династии, анналы, родовые таблички - с именами предков и датами их жизни, появляющиеся в чжоуский период, и т.д.). Античная раннеисторическая традиция также богата списками, соотносимыми с временной осью (генеалогические поэмы типа "Коринтиака" Евмела, погодные официальные записи, наконец, "Генеалогии" логографов - Гекатея Милетского и др.). При этом генеалогии могли трансформироваться в хронологические ряды. Индийская генеалогическая традиция, начинающаяся с пуран (канонические тексты индуизма) и текстов квазиисторического жанра "Итихаса" (собств. - "история") и особенно глубоко укоренённая в мифологическом материале, сохраняется кое-где в Индии (нередко тайно) до сих пор. Генеалогисты не только составляют списки, позволяющие восстановить локальную историю на протяжении трёх-четырёх веков, но и заполняют - в основном мифологическим материалом - временную лакуну между мифологической "эпохой творения" и первопредков и историей последних 3-4 вв. В последнее время вскрыто немало генеалогических традиций в Океании, Африке, отчасти в Южной, Центральной и Северной Америке.
Работам генеалогического типа соответствуют сочинения географического характера, в которых описания часто начинаются с объектов космологического пространства. Таким образом, при переходе от космологической традиции к исторической, от мифа к истории, "время" и " " (и соответствующие им персонифицированные и деифицированные объекты типа Крона, Геи, Урана и т.п.) из участников мифа, космологической драмы превратились в рамки, внутри которых и развёртывается исторический процесс. Такая трансформация категорий времени и пространства могла стать возможной при условии десакрализации этих понятий и усвоения более свободных правил оперирования ими в новой области - истории. К числу раннеисторических сочинений, которые в наибольшей степени способствовали утверждению исторического взгляда, принадлежат, во-первых, те, в которых автор сосредоточивает своё внимание на нескольких разных традициях (древнегреческий логограф Гелланик с его хронологической схемой всеобщей истории ряда различных стран или Сыма Цянь, чьи "Исторические записки" были первой сводной историей Китая), и, во-вторых, те, в которых автор, напротив, ограничивает себя узким фрагментом описания (ср. историю Пелопоннесской войны Фукидида или кит. "Историю Ранней династии Хань" семьи Бань). В обоих случаях достигается максимальное удаление от сферы сакрального и, в частности, от мифа: хотя миф находит себе место и в этих сочинениях, но он уже не играет определяющей роли в общей концепции, становясь эпизодом, деталью, элементом стиля.
Космологические концепции в известной мере задали "ритм" и направление раннеисторическим описаниям. Так, описывая историю городов, государств, династий, цивилизаций, историки пользовались перешедшими из космологической сферы (где первоначально появились) понятиями рождения, роста, деградации и смерти как удобной схемой описания, в которой сами эти процессы уже не воспринимались в качестве сакрализованных элементов космологической мистерии. Первые истории чаще всего строятся как описания царств (ср. древнекитайскую традицию) и войн, которые выступают историческим аналогом космологических конфликтов; одно из излюбленных начал раннеисторических описаний - основание города (напр., Рима у Тита ) - не только сочетает ещё в себе миф и историю, но и косвенно отражает тему космологического творения. Наследием мифа в истории является и фигура родоначальника, основателя исторической традиции, которую часто относят и к мифу, и к истории или же вообще сомневаются в её реальности (Рем и Ромул у римлян или , Чех, и т.п. у славян).
Ещё у Геродота, как и у ряда других историков, свобода действий исторических персонажей мнима: они лишь исполнители воли участников космологического действия (то же - вся средневековая "провиденциалистская" традиция). Выработка понятия причинности применительно к истории и соединение его с идеей движения во времени более всего способствовали становлению истории как научной дисциплины и историзма как мировоззренческой конструкции. И в этом исключительны заслуги Фукидида (постоянные ссылки Геродота на всесилие закона, детерминированность исторических событий имели мало общего с представлением о естественных и доступных постижению причинах).
В ранних исторических описаниях сохраняются следы космогонической "порождающей схемы", которая переносится ныне на область, до сих пор рассматривавшуюся как нечто статическое, аморфное, недифференцированное и не заслуживающее особого внимания (т.е. на историю человека). Направление движения истории оказывалось, как правило, нисходящим (ср. наибольшую сакральность именно " " акта творения в космогонической схеме, когда только что созданную вселенную характеризовали абсолютная целостность и гармония). В широко распространённых представлениях о четырёх веках первый рассматривался как золотой век , а последний как самый плохой и безнадёжный (железный век гесиодовских "Трудов и дней", калиюга древнеиндийских концепций). Впрочем, известны и инвертированные варианты, в которых золотой век помещался в конце и увенчивал весь развития (разного рода хилиастические концепции).
Ранние образцы исторических трудов возникли (напр., в древнегреческой традиции) как жанр повествовательной литературы, теснейшим образом связанной с эпосом, мифологические основы которого не вызывают сомнений (см. ). Широкое включение в историческое повествование фольклорного (в частности, сказочного) материала - одна из характерных особенностей трудов логографов или Геродота. Римская историографическая традиция, многими узами связанная с восхвалениями при похоронном обряде (laudatio funebris) и её позднейшим продолжением в виде жизнеописания усопшего, также коренится в фольклорных источниках (ср. многие черты фольклорной стилистики у Тацита). То, что раннеисторические описания (особенно у Геродота) включают в себя большое количество мифологического и фантастического материала (пусть даже в рационалистической обработке), постоянные сообщения о затмениях, землетрясениях, о вмешательстве слепого случая (Тихе), о роли предзнаменований и т.п., - позволяет рассматривать эти описания как прямое наследие мифопоэтической традиции (Аристотель называет Геродота "мифологом" - mytologos). Но, конечно, нельзя забывать и о тех способах "рационализации" мифа, дифференциации собственно исторического и новеллистического материала, позволивших Геродоту совершить переход от мифологии к истории. Исторические условия, в которых складывались эпические традиции, могли сильно разниться между собой и порождать тексты, в которых соотношение мифологического и исторического очень различно. Так, сплошь мифологизированные древнеиндийские эпические поэмы ("Махабхарата", "Рамаяна") или пураны противостоят сильно "историзированным" испанской "Песни о моём Сиде" или исландским королевским или родовым сагам.
Эмансипация истории от мифа происходила не только в текстах, утративших свою сакральность и со временем давших начало науке истории, но и внутри старых мифопоэтических и религиозных традиций. Так, иранский вариант подступа к истории, отразившийся в историософии маздеизма и манихейства, характеризуется созданием квазиисторической схемы, укоренённой, однако, в самых недрах космологического мировоззрения с сохранением всей системы сакральных ценностей [особенно важен гипертрофированный интерес к самой проблеме времени (ср. образ Зервана ), к его периодизации и эволюции, к связи с ним основных сил творения - как положительных, так и отрицательных]. Вклад иудаизма в переход от мифа к истории (см. ) состоял в "декосмологизации" бога (который вышел из чисто природной сферы и полнее проявляется в истории, чем в космологии) и царя (который утрачивает свои космологические связи и, став не более чем наследственным вождём, включается в сеть чисто исторических отношений). Особенно радикальный вариант выхода из мифа в историю был предложен христианством. впервые и полностью поместила бога в историческое время, настаивая на историчности Иисуса Христа , пострадавшего во время Понтия Пилата. Утверждается взгляд, согласно которому человек живёт не в сфере мифа и космологии, а в истории. Какие бы варианты соотношения истории и мифа ни предлагались в более поздних исследованиях (в т. ч. и современных), в настоящее время не подлежат сомнению как суверенность и независимость Истории и мифов (соответственно - историзма и мифопоэтического мировоззрения), так и их глубинные генетические связи.

Лит.: Лурье С. Я., Геродот, М. - Л., 1947; Xойслер A., Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах, пер. с нем., М., I960; Менендес Пидаль Р., Избранные произведения, пер. с исп., М., 1961; Mелетинский Б. М., Происхождение героического эпоса, М., 1963; его же, Поэтика мифа, M., 1076; Стеблин-Каменский М. И., Мир саги, Л., 1971; Гуревич А. Я., История и сага, М., 1972; его же, Категории средневековой культуры, [М., 1972]; Топоров В. Н., О космологических источниках раннеисторических описаний, в кн.: Труды по знаковым системам, т. 6, Тарту, 1973; Соrnford F. M., Thucydides mythistoncus. L., 1907; Dе1ehaye H., Les lйgendes hagiographiques, 2 йd., Brux., 1906; его же, La mйthode historique et l"hagiographie, Brux., 1930 (Bulletin de la Classe des Lettres et des Sciences morales et politiques Acadйmie Royale de Belgique, 5 sйrie, t. 16, No 5-7); Gennep A. van, La formation des lйgendes, P., 1910; Lowle R. H., Oral tradition and history, "Journal of American Folklore", 1917, v. 30; Aly W., Volksmдrchen, Sage und Novelle bei Herodot und seiner Zeitgenossen, 2 Aufl., Gott., 1969; Pargiter F. E., Ancient Indian historical tradition, L., 1922; Buck P. H. (Te Rangi Hiroa), The value of tradition in Polynesian research, "Journal of the Polynesian Society", 1926, v. 35; Hocart A. M., Kings and councillors, Cairo, 1936; Liestol К., The origin of the Icelandic family sagas, Oslo, 1930; Piddington R., The evidence of tradition, в кн.: Williamson R. W., Essays in Polynesian ethnology, Camb., 1939; Sydow W. von, Kategorien der Prosa-Volksdichtung, в кн.: Selected Papers on Folklore, Cph., 1948; Frankfort H., Kingship and the Gods, ; Myres J. L., Herodotus - father of history, Oxf., 1953; Newman L. F., Folklore and history, "Man", 1954, v. 54; Roberton J. B. W., Genealogies as a basis for Maori chronology, "Journal of the Polynesian Society", 1956, v. 65, No 1; Meуerson I., Le temps, la mйmoire, l"histoire, "Journal de Psychologie normale et pathologique", 1956, annйe 56, No 3; Firth R., We, the Tikopia. A sociological study of kingship in primitive Polynesia, 2 ed., L., 1957; Shah A. M., Schroff R. G., The Vahivanca Bдrots of Gujarat: a caste of genealogists and mythographers, "Journal of American Folklore", 1958, v. 71, No 281; Lйvi-Strauss C., Race et histoire, P., ; Vansina J., La valeur historique des traditions orales, "Folia scientifica Africae Centrahs", 1958, v. 4, No 3; Sapir E., Indian le gends from Vancouver Island, "Jornal of American Folklore", 1959, v. 72; Воwrа С. M., Heroic poetry, L., 1961; Hal1berg P., The Icelandic saga, Linkoln, 1962; Weiss P., History: Writ ten and lived, Carbondale, 1962; Molй M., Culte, mythe et cosmologie dans l"Iran ancien, P., 1963; Chambard J.-L., La Pothl du Jaga ou le registre secret d"un gйnйalogiste du village en Inde Centrale, "L"Homme", 1963, v. 3, No 1; Honko L., Memorates and the Study of folk beliefs, "Journal of the Folklore Institute", 1964, v. 1; Dorson R., Oral tradition and written history, там же; Edsman C.-M., Histoire et religion, "Temenos", 1965, v. 1; Littleton С. S., A two-dimensional scheme for the classification of Narratives, "Journal of Amen can Folklore", 1965, v. 78; Вasсоm W., The forms of folklore. Prose narratives, там же; Pentikдinen J., Grenzprobleme zwischen Memorat und Sage, "Temenos", 1968, v. 3; Dumйzil G., Mythe et Epopйe, v. 1-3, P., 1968-73; Vernant J. P., Mythe et pensйe chez les grecs, 2 йd., P., 1969.

Урок ИЗО в 7 классе.

«Роскошный пир для очей».

Карл Иванович Брюллов

об исторических картинах.

План-конспект урока по изобразительному искусству
Учитель ИЗО МБОУ «Туманинская основная общеобразовательная школа» Шахунского района Кудрявцева Вера Ханифовна
Дата декабрь 2013
Вид занятий
Беседа об искусстве в 7 классе.
Тема урока:
«Исторические и мифологические темы в искусстве разных эпох».

Цели:

Повторить с учащимися понятие «жанр» в изобразительном искусстве;

Сформировать представление об историческом и мифологическом жанре в живописи;

познакомить с выдающимися произведениями этого искусства и их мастерами.

Воспитывать нравственно-эстетическое отношение к миру и любовь к искусству;

Развивать ассоциативно-образное мышление, творческую и познавательную активность.

Оборудование:
Для учителя. Компьютер, экран, презентация.

Для учащихся. Тетради, ручки.

Зрительный ряд:

Веласкес «Сдача Бреды»;

А.П.Лосенко «Владимир и Рогнеда», «Прощание Гектора с Андромахой»;

Валентин Серов «Петр I»;

Андрей Петрович Рябушкин «»Свадебный поезд в Москве»;

Сергей Иванов «Приезд иностранцев в Москву XVII столетия».

Николай Рерих «Дозор», «Вижу врага», «Земля славянская»;

Апполинарий Михайлович Васнецов «Москва конца XVII века», Константино-Еленинские ворота», «Всехсвятский монастырь века».

С.Боттичелли «Рождение Венеры», «Мистическое Рождество».

План урока
1. Организационная часть - 2-3 мин.
2. Сообщение материала - 40 мин.

А) О понятии «Жанр»;

Б) Исторический жанр:

1) в эпоху Возрождения Диего Веласкес;

2) Антон Павлович Лосенко(XVIII в) ;

3) в искусстве XX века:

В. Серов «Петр I»;

Л. Рябушкин «»Свадебный поезд в Москве»;

С.Иванов «Приезд иностранцев в Москву XVII столетия».

4) Исторический пейзаж

В) Мифологический жанр:

1)Боттичелли «Рождение Венеры», «Мистическое Рождество».

2) Джорджоне «Спящая Венера»;

3) Веласкес «Вакх».
3. Завершение урока - 2 мин.

Ход урока
I. Организационный момент (приветствие, проверка готовности учеников к уроку).

Вводное слово учителя.

Слово «жанр» произошло от французского genre , т.е. «род», «вид». Жанр представляет собой исторически сложившееся деление произведений живописи в соответствии с темой и объектом изображения. Сюжетно-тематический жанр разделяют на исторический, мифологический, бытовой, батальный.

Понятие «жанр» появилось в живописи не так давно, однако жанровые различия в живописи отмечаются с давних времен. Его формирование как целостной системы началось в Европе в XV-XVI вв. и завершилось в середине XVII в. Мастера изобразительного искусства стали разделять жанр на высокий и низкий в зависимости от выбранной темы и сюжета изображения.

К высокому жанру относили исторический и мифологический, к низкому – пейзаж, портрет, натюрморт.

Исторический жанр.

Этот жанр посвящен историческим событиям и персонажам, ему свойственна монументальность, т.е. содержание, выраженное в величавой пластической форме, проникнутой героико-эпическим началом и пафосом утверждения положительного идеала. Довольно долгое время он развивался в настенной живописи.

Исторический жанр зародился в древности, соединяя в себе реальные исторические события с мифами. Именно поэтому картины данного жанра нередко насыщены мифологическими и библейскими персонажами.

Сюжеты античной мифологии, христианских легенд являются основой для создания картин исторического жанра.

Исторические события находили своё отражение в скульптурах Древней Греции, рельефах Древнего Египта, где изображались сцены военных походов, триумфов.

В средневековом искусстве Европы исторический жанр выражался в миниатюрах хроник, в иконах.

Встанковой живописи исторический жанр сложился в эпоху Возрождения (XVII-XVIII вв.).

Испанский художник Диего Веласкес.

Великолепно, таинственно, непостижимо, более жизненно, чем сама жизнь - именно так характеризуют исследователи творчество Диего Веласкеса. Веласкесу несказанно повезло. Придворный живописец , проводящий жизнь в общении с монархами, имевший возможность путешествовать и любоваться самыми прекрасными сокровищами мирового искусства, он был обласкан славой еще при жизни, получив заслуженное признание не только королевской семьи, но и других живописцев своего времени. И это при том, что ему удалось достичь величайшей правдивости в своих произведениях , не льстя никому, даже самым могущественным особам этого мира.

Такое исключительное признание Веласкес получает вполне заслуженно. Одарённый необыкновенным талантом художник в течении всей своей жизни оттачивает своё мастерство и, благодаря чрезвычайному трудолюбию, со временем достигает наивысших творческих вершин.

Диего Веласкес создал одну из первых реалистических станковых картин «Сдача Бреды». Полотно предназначалось для украшения зала королевского дворца в Мадриде. Картина представляет собой драматический эпизод войны между Испанией и Голландией, когда испанская армия завоевала крепость в голландском городе Бреда. Художник изобразил победителей без привычной торжественности, беспристрастно. На правой части картины мы видим стройные ряды испанцев, подчеркнутый характер их армии.

На левой части расположены голландцы. В самом центре картины художник изобразил коменданта крепости и испанского предводителя. Своей работой Веласкес показывает не только испанских победителей, но и голландцев, которые с честью выполнили свой гражданский долг, не стыдясь поражения.(1, с 98,99)

Картины исторического жанра чаще всего наполнены драматическим содержанием, они показывают нам всю глубину человеческих отношений, в них ярко выражены идеи высокого патриотизма, национальной позиции.

М
астер исторического жанра художник Антон Павлович Лосенко создал прерасную композицию на национальную тему «Владимир и Рогнеда».

Работа изображает дочь полоцкого князя, которую Владимир принудительно взял себе в жены, разбив войско её отца и братьев.(1, с99).

Посмотрите на работу Антона Павловича Лосенко «Прощание Гектора с Андромахой».

К
артина служит наглядным примером основных принципов, принятых в исторической живописи. Построение картины довольно интересно – слева и справа по краям полотна размещены второстепенные персонажи, на втором плане картины сосредоточено основное действо. Этот приём характерен для исторической живописи. (1,100)

В искусстве XX века исторический жанр воспринимался художниками как интерес к старине, духовной автмосфере прошедшей эпохи. (1, с 100).

Валентин Серов «Петр I », Андрей Петрович Рябушкин «»Свадебный поезд в Москве», Сергей Иванов «Приезд иностранцев в Москву XVII столетия».

Валентин Александрович Серов «Петр I ».

артина написана по заказу издателя и книготорговца Иосифа Николаевича Кнебеля для репродуцирования в серии "школьных картин" по русской истории. "Страшно, судорожно, как автомат, шагает Петр... Он похож на Божество Рока, почти на смерть; ветер гудит ему по вискам и напирает в грудь, на глаза. Еле поспевают за ним испытанные, закаленные "птенцы", с которых он смыл и последний налет барского сибаритства, которых он превратил в денщиков и рассыльных. Глядя на это произведение, чувствуешь, что... в императора Петра I вселился грозный, страшный бог, спаситель и каратель, гений с такой гигантской внутренней силой, что ему должен был подчиниться весь мир и даже стихии", -писал о картине Александр Бенуа. "Гений - парадоксов друг" - Серов увидел Петра в том парадоксальном "двуединстве", которое у Бенуа выражено словами "спаситель и каратель" и которое с разительной точностью и лаконизмом сформулировано Пушкиным в Полтаве:

Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.

Картина Серова представляет не только Петра, но и его столь же "ужасное и прекрасное", как и он сам, творение - Петербург. Петр со свитой шествует по необжитой, суровой земле, где бродят коровы, "по мшистым, топким берегам", к которым подступают, "котлом клокоча и клубясь", тяжелые невские волны. На дальнем же плане - панорама города, ряд построек вдоль берега реки, среди которых возносится сверкающий, словно озаренный солнцем, проглянувшим вдалеке во время грозы, шпиль Петропавловского собора. Эта панорама, эта бледно-сиреневая вода, цвет которой столь резко контрастирует с общим тоном картины, напоминают несколько условную театральную декорацию, на фоне которой разворачивается действие. Известно, что строительство Петропавловского собора с его знаменитым шпилем было завершено лишь почти десятилетие спустя после смерти Петра. Зрелище на дальнем плане - прекрасное видение, словно пророчество о будущем великом городе:
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пылко, горделиво.

Андрей Петрович Рябушкин «»Свадебный поезд в Москве».

В
1901 году написана самая очаровательная и живая, самая рябушкинская из его историко-бытовых картин «Свадебный поезд в Москве (XVII столетие)». На полотне возникает перед нами допетровская Москва, далекая и вместе с тем осязательно трепетная, красочно-полнокровная. Вечер ранней весны. В серо-зеленоватую дымку погружается деревянная улица древней Москвы. Вечерние сумерки окутывают бревенчатые стены домов, покрытую снегом улицу с весенней лужей. Только вдали на куполах и барабанах церквей догорают красно-оранжевые лучи солнца. И среди этой тишины, среди мягкой дымки вечера вдруг возникает яркое сияние праздничного поезда. Красная карета, красно-оранжевые и желто-золотистые кафтаны, пестрые одежды женщин – все сливается в единый цветовой аккорд. Стремительно, как быстро исчезающее видение, проносится поезд. Легко скользят фигуры людей, кареты, лошади..

Сергей Васильевич Иванóв «Приезд иностранцев в Москву XVII столетия».

И
ванов выступил новатором исторического жанра, компонуя эпизоды русского Средневековья - в духе стиля модерн - почти как кинокадры, захватывающие зрителя своим динамичным ритмом, «эффектом присутствия» (Приезд иностранцев в Москву XVII столетия, 1901 ); «Царь. XVI век» (1902), Поход москвитян. XVI век, 1903). В них художник по-новому взглянул на историческое прошлое родины, изображая не героические моменты событий, а сцены быта из древнерусской жизни. Некоторые образы написаны с оттенком иронии ,гротеска . (5, Википедия)

Исторический пейзаж.

В пейзажном жанре находят свое косвенное воплощение исторические события, о которых напоминают изображенные архитектурные и скульптурные памятники, связанные с этими событиями. Такой пейзаж называют историческим. Он оживляет в памяти давно минувшее и даёт ему определенную эмоциональную оценку.

Представителями исторического пейзажа прежде всего надо назвать Николая Рериха и Апполинария Васнецова. Оба увлекались археологией и были большими знатоками русской старины. В 1903 году Рерих пишет изборские башни, крест на Труворовом городище, позже воскрешает ратное прошлое древнего города в картинах «Дозор», «Вижу врага», «Земля славянская».

Художник поставил перед собой задачу воспеть языком живописи красоту древнерусского зодчества, убедить современников в огромной ценности памятников старины.

Апполинарий Михайлович Васнецов в городских пейзажах восстанавливал картины быта наших предков. Он писал Москву XVII века . (2, с 93,94).

Москва конца XVII века Константино-Еленинские ворота Всехсвятский монастырь века

Как самостоятельный жанр пейзаж появился в искусстве Китая ещё в VI веке. Пейзажи китайских художников очень рдухотворёны и поэтичны. Они как бы вбирают в себя представления о необъятности и безбрежности мира природы.

В европейском искусстве вплоть до XVI в. пейзаж служил лишь фоном для тематической картины или портрета. Предпосылки для формирования жанра пейзажа складываются в эпоху Возрождения. Почему это происходит? Художники обращаются к непосредственному изучению натуры, строят пространство в картинах, основываясь на принципах научно разработанной перспективы, пейзаж становится реальной средой, в которой живут и действуют персонажи. В то же время выявляется различие подхода к образу природы у итальянских художников и мастеров Северного Возрождения. (4, с 109).

Бенуа Александр Николаевич «Парад при Павле I »

Картина Александра Бенуа Парад в царствование Павла I входила в серию полотен на сюжеты из русской истории заказанных художнику в 1907 году историком С. А. Князьковым.

Художник переносит зрителя в конец XVIII столетия. На зимнем плацу разворачивается картина армейского парада. Император Павел I в компании двух сыновей наблюдает за происходящим. Представители царской династии изображены верхом на конях. Фигуры всадников полны комичного величия. Они высокомерно взирают на группу солдат и офицеров. Один из служивых, вытянувшись и сорвав с головы треуголку, застыл, немея от ужаса под испепеляющим взглядом монаршей особы.

Н
а переднем плане картины Парад в царствование Павла I Александр Бенуа изображает шлагбаум. Введение в композицию этого предмета достаточно символично. С одной стороны он не позволяет зрителю погружаться в происходящее, с другой закрывает выход императору: на заднем плане полотна, на фоне мрачного небосвода грозно обозначился роковой фасад недостроенного Михайловского замка - здесь в ночь на 12 марта 1801 года в результате заговора Павел I будет убит офицерами.

Васи́лий Ива́нович Су́риков

То, что мы видим на картине, произошло 17 или 18 ноября 1671 г. (7180-го по старинному счету "от сотворения мира"). Боярыня уже три дня сидела под стражей "в людских хоромах в подклете" своего московского дома. Теперь ей "возложили чепь на выю", посадили на дровни и повезли в заточение. Когда сани поравнялись с Чудовым монастырем, Морозова подняла правую руку и, "ясно изобразивши сложение перст (старообрядческое двуперстие), высоце вознося, крестом ся часто ограждше, чепию же такожде часто звяцаше". Именно эту сцену "Повести о боярыне Морозовой" выбрал живописец.

На картине Сурикова боярыня обращается к московской толпе, к простолюдинам - к страннику с посохом, к старухе-нищенке, к юродивому, и они не скрывают своего сочувствия вельможной узнице. Так и было: мы знаем, что за старую веру поднялись низы, для которых посягательство властей на освященный веками обряд означало посягательство на весь уклад жизни, означало насилие и гнет. Мы знаем, что в доме боярыни находили хлеб и кров и странники, и нищие, и юродивые. Мы знаем, что люди ее сословия ставили Морозовой в вину как раз приверженность к "простецам": "Приимала еси в дом... юродивых и прочих таковых... их учения держася". Но был еще один человек, к которому в тот ноябрьский день простирала два перста Морозова, для которого она бряцала цепями. Этот человек - царь Алексей Михайлович. Для царя она была камнем преткновения: ведь речь шла не о рядовой ослушнице, а о Морозовой - это имя громко звучало в XVII веке!

И всё-таки особое место принадлежит историческому жанру, который включает произведения на темы большого общественного звучания, отображающие значительные для истории народа события. Когда в картине или скульптуре рассказывается о жизни далёкого или недавнего прошлого, он сближается с бытовым жанром. Однако не обязательно произведение должно быть посвящено минувшему: это могут быть какие-либо важные события наших дней, имеющие большое историческое значение.(3, с 198).

Мифологический жанр

Постепенно становясь самостоятельным жанром, в XVII в. пейзаж ещё сохраняет связь с исторической или мифологической картиной. Природа представала на холсте не в своём обыденном облике, но как некий прекрасный мир. Таковы пейзажи Клода Лорена, французского художника, работавшего в Италии.. В его картинах – волшебная страна, где живут мифологические герои («Пейзаж с похищением Европы», «Утро в гавани», «Полдень», «Вечер», «Ночь »). Это идеальный пейзаж, образ мечты, идиллии. (4, с 110).

Пейзаж с похищением Европы Утро в гавани Полдень

С большим мастерством художник изображал игру солнечных лучей в различные часы дня, свежесть утра, полуденный зной, меланхолическое мерцание сумерек, прохладные тени теплых ночей, блеск спокойных или слегка колышущихся вод, прозрачность чистого воздуха и даль, застилаемую лёгким туманом.

Мифологический жанр в изобразительном искусстве посвящен героям и событиям, о которых рассказывают мифы древних народов. Данный жанр тесно связан с историческим и получает наибольшее признание в эпоху Возрождения. Основой для создания картин мифологического жанра являются античные легенды. Яркими представителями данного вида жанра являются Боттичелли «Рождение Венеры», «Мистическое Рождество»; Джорджоне «Спящая Венера», Веласкес «Вакх». (1, с 100).

Боттичелли «Рождение Венеры»

И
сскуство Италии 15 века. Ренессанс.

Картина «Рождение Венеры» далека от языческого воспевания женской красоты: художник стремится восславить красоту духовную, а обнаженное тело богини означает естественность и чистоту, которые не нуждаются в украшениях. Венера изображена стыдливой девушкой с робкой печалью в глазах.

Одной из главных идей картины является идея рождения души из воды во время крещения. Природа представлена своими основными стихиями – воздухом, землей, водой. Легкий ветерок, навеваемый Эолом и Бореем, волнует море, изображенное голубовато-зеленой поверхностью со схематическими знаками волн. Три ритмических эпизода с различной интенсивностью развиваются на фоне широкого морского горизонта: дующие ветры, Венера, выходящая из раковины, и служанка, принимающая богиню в украшенное цветами покрывало – символ земного покрова. Трижды ритм зарождается, достигает максимального напряжения и гаснет. Он чувствуется и в изгибе юного тела богини, и в кудрявых прядях ее золотистых волос, красиво развевающихся на ветру, и в общей согласованности линий ее рук, чуть отставленной в сторону ноги, поворота головы.

Алессандро Боттичелли «Мистическое Рождество».

Искусство Италии 15 века. Ренессанс.

Картина художника Сандро Боттичелли «Мистическое Рождество». Размер работы мастера 108,5 x 75 см, холст, темпера. В этой картине Боттичелли изображает видение, где образ мира предстает без границ, где нет организации пространства перспективой, где небесное смешивается с земным. В убогой хижине родился Христос. Перед Ним в благоговении и изумлении склонились Мария, Иосиф и паломники, пришедшие на место чуда. Ангелы с ветками оливы в руках ведут хоровод в небе, славословят мистическое рождение Младенца и, спустившись на землю, поклоняются Ему. Эту священную сцену явления в мир Спасителя художник трактует как религиозную мистерию, излагая ее «простонародным» языком. Он сознательно примитивизирует формы и линии, дополняет интенсивные и пестрые краски обилием золота. Сандро прибегает к символике масштабных соотношений, увеличивая фигуру Марии в сравнении с остальными персонажами, и к символике деталей, таких как ветви мира, надписи на лентах, венки. Ангелы в небе кружат в экстатическом хороводе. Вихрь их одеяний обрисован пронзительно четкой линией. Фигуры отчетливо выступают на фоне голубизны и золота неба. На лентах, обвивающих ветви, читаются надписи из молитвенных славословий: «На земле мир, в человецех благоволение» и другие.

Джорджоне «Спящая Венера»

П
оэтической вершиной искусства Джорджоне стала «Спящая Венера» - единственная из дошедших до нас картин художника на мифологический сюжет. Она стала и своеобразным итогом всех размышлений Джорджоне о человеке и окружающем его мире, в ней нашла воплощение идея о свободном, ничем не омраченном существовании человека среди поэтической природы. В 1525 году М. Микиэль писал о ней: «Картина на холсте, изображающая обнаженную Венеру, которая спит в пейзаже, и Купидона, написана Джорджоне из Кастельфранко, но пейзаж и Купидон были закончены Тицианом»

Веласкес «Вакх»

Т
риумф Вакха Пьяницы. Картина написана, или, во всяком случае,закончена Веласкесом в 1629 году. В этой картине обнаруживается яркая творческая самостоятельность художника. Его замысел смел и необычен. Картина, написанная на мифологический сюжет. Веласкес изображает на фоне горного ландшафта пирушку испанских бродяг в компании античного бога Вакха. Бог вина и веселья здесь изображен как друг и помощник бедняков. Вакх венчает венком вставшего на колени солдата, который, вероятно, заслужил такую награду за такое пристрастие к выпивке. Полуобнаженный, как иего спутник сатир, бог сидит на бочке с вином, скрестив ноги. Один из участников пирушки подносит к губам волынку, чтобы ознаменовать музыкой этот шутливо-торжественный момент. Но даже хмель не может прогнать из их сознания мысль о тяжелых трудах и заботах.

Но особенно обаятельно открытое и прямодушное лицо крестьянина в черной шляпе с чашей в руках. Его улыбка передана необычно живо и естественно. Она горит в глазах, озаряет все лицо, делает неподвижным его черты. Обнаженные фигуры Вакха и сатира, написаны как и все прочие, с натуры, с крепких деревенских парней. Веласкес запечатлел здесь представителей социальных низов, передав правдиво и ярко и выразительный облик, огрубевшие под знойным солнцем лица, полные простодушного веселья, но в то же время отмеченные печатью сурового жизненного опыта. Но это же не просто пьяная пирушка, в картине есть ощущение вакхической стихии. Художника интересует не собственно мифологическая сторона домысла, а возникающая благодаря введению мифологических персонажей атмосфера общей приподнятости образов, как бы приобщение к силам природы. Художник находит такие формы характеристики, которые не разделяют возвышенное и низменное. В его изображении Вакх плотный юноша, с мирным простодушным лицом приобрел чисто человеческие качества.

Рефлексия.

Ответьте на вопросы:

Назовите испанского живописца, придворного художника короля Филиппа IV, который писал картины на религиозные, мифологические, исторические темы, сюжеты из народной жизни («Вакх», «Сдача Бреды», «Иннокентий Х», «Пряхи» и др.)

А) Б.Мурильо;

Б) Л. Де Моранс;

В) С.Коэльо;

Г) Д. Веласкес.

Кто из русских художников – классицистов написал картины «Зевс и Фетида», «Владимир и Рогнеда», «Прощание Гектора с Андромахой»?

А) Г.И.Угрюмов;

Б) Д.Г.Левицкий;

В) И.Н.Никитин;

Г) А.П.Лосенко.

Подведение итогов урока.

Литература:

Гусева О.М. Поурочные разработки по изобразительному искусству: 6 класс. – М.: ВАКО, 2012. – 192 с.

Изобразительное искусство. 6 класс. Поурочные планы по программе Л.А. Неменской. В 2 ч. Ч. I / Сост. М.А. Порохневская. – Волгоград: Учитель – АСТ, 2004. – 96 с.

Изобразительное искусство. 6 класс: поурочные планы по программе под ред. Б.М.Неменского / авт.-сост. О.В. Павлова. – Волгоград: Учитель, 2008. – 286 с.

Уроки изобразительного искуства. Искусство в жизни человека. Поурочные разработки. 6 класс / [ Л.А.Неменская, И.Б.Полякова, Т.А.Мухина, Т.С. Горбачевская]; под ред. Б.М. Неменского. – М. : Просвещение, 2012. - 159с.

http://ru.wikipedia.org/ Википедия. Сергей Иванов.

http://images.yandex.ru/yandsearch? серов художник

? Николай Рерих

http://images.yandex.ru/yandsearch? Апполинарий Михайлович Васнецов

http://images.yandex.ru/yandsearch? бенуа александр николаевич

http://webstarco.narod.ru/ Бенуа «Парад при Павле I

http://www.centre.smr.ru «Боярыня Морозова» картина Сурикова

http://ru.wikipedia.org/wiki/ Лорен «Полдень»

http://gallerix.ru/storeroom

http://images.yandex.ru/yandsearch Сандро Боттичелли

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

На пороге XXI столетия человечество столкнулось с проблемой глобального кризиса цивилизации. Пошатнулась самоуверенность человека, называющего себя разумным. Идеалы рационализма, притягивавшие умы в течение четырех веков, едва не превратились в иллюзии. Обнаружилась полимифологичность общественного сознания. Преодолевая предопределенную вербальным сознанием рациональность, человечество начинает осознавать и осваивать иррациональное, опыт которого древнее и богаче рационального. Но осваивать его нужно в некоторых смыслах заново, вспоминая прочно забытое и обнаруживая доселе неведомое. Свой скромный вклад в освоение иррационального предполагает внести автор в предлагаемой читателю книге, посвященной генезису мифологического сознания.

Мифология как наука, описывающая мифы (91)*, накопила большой объем информации о мифах разных народов, выявила некоторые механизмы мифотворчества, что дает возможность теоретической рефлексии и дальнейшей разработки теории мифа.

Слово «миф», древнегреческого происхождения, было многозначным: слово, беседа, слухи, рассказ, повествование, сказание, предание, сказка, басня (55, 2, 1113-1114). Близким по смыслу было слово «логос». Но постепенно оно приобрело значение аналитического подхода, рационализированного, осознанного понятия и даже закона, в то время как «миф» отсылало к более расплывчатому полю смыслов, насыщенному интуитивным, иррациональным и мистическим содержанием.

Выделение профессионального искусства из мифологии и фольклора в Древней Греции происходило постепенно - начиная от VIII века и вплоть до V в. до н. э. Так, Гомер уже не первобытная мифология, но Софокл - еще не вполне авторская, индивидуалистическая литература (6, 111). Первые попытки выяснения причин появления мифов и их истолкования были предприняты еще в античности: Аристотель полагал, что мифы создаются законодателями «для внушения толпе, для соблюдения законов и для выгоды закону» (14, 1, 315); Эвгемер считал, что в мифах заключена история народов, деяния и подвиги героев, предков и т. д.

Вплоть до эпохи Просвещения слово «миф» имело уничижительный оттенок. Им называли досужую выдумку, басню, сплетню или небылицу, не имеющую под собой никакого объективного основания. Переоценка мифа начинается с «Новой науки» Дж. Вико, а после романтиков, Эмерсона и Ницше закрепляется новое значение слова «миф»: «...Подобно поэзии «миф» тоже истина, или ее эквивалент, и с истиной научной или исторической он отнюдь не спорит- он дополняет их» (185, 207). Миф является истиной метафизической, выражающей высшие духовные ценности.

Изучение мифологии началось в XVIII веке, но по-настоящему оно развернулось в XIX столетии. В. Вундт, подводя итоги этой работы в начале XX века, перечисляет следующие теории мифологии:

- «конструктивная теория (в ее основе лежит некая привнесенная идея, например, у Августина - идея божественной цели, которой все подчинено);

Теория вырождения (у романтиков и Шеллинга; мифология зарождалась в одном источнике, впоследствии распространялась среди разных народов и вырождалась);

Теория прогресса или эволюции (утверждает поступательный характер мифологии, накапливающей новые ценности без какой-либо утраты прежних);

Натуралистическая теория (Я. Гримм; полагала, что в основании мифологии находятся природные процессы, явления природы);

Анимистическая теория (основание мифологии видела в представлениях о духах и демонах; Э. Тайлор считал важной характеристикой древних людей веру в души, одушевление всех окружающих человека предметов). Вариантом ее является манистическая теория (Г. Спенсер и Ю. Липперт; особенное внимание уделяется душам предков, культу предков; «манизм» является, по Вундту, «тотемизмом»);

Преанимистическая теория или теория «чародейства» (базируется на абсолютизации магических элементов в мифологии);

Символическая теория (отождествляет, по мнению Вундта, миф с поэтической метафорой, отличие которой лишь в том, что она является творением отдельного лица, поэта, тогда как миф - плод коллективного творчества. При этом Вундт отмечает, что содержание мифа считается действительным, поэтическая метафора - плодом воображения). Главными свойствами мифологического мышления, по мнению сторонников символической теории, являются «одушевление» (олицетворение) и «образное представление» (метафора), которые в отличие от науки являются «бессознательными», протекающими вне законов логического мышления, хотя и обладающими «непосредственной достоверностью и действительностью»; все это подводит мифологию к религии);

Рационалистическая концепция (главное видит в интеллектуальных мотивах рассмотрения теоретических и практических проблем, т. е. полагает мифологию первобытной наукой, анализирующей причины);

Теория иллюзий (Штейнталь; примыкает к натурмифо-логической концепции Куна и Миллера, но особые акценты делает на гербартовском понятии апперцепции, под которой понимается процесс ассимиляции наличными представлениями новых, т. е. новые представления подгоняются под имеющиеся старые стереотипы);

Теория внушения (или подражания). Социологическая или социально-психологическая теория, трактующая мифологические явления как проявления массового сознания» (43, 4-35).

Сам Вундт полагал важнейшими пружинами мифологического мышления и поведения «аффекты страха и надежды, желания и страсти, любви и ненависти», а значит, «всякое мифотворчество происходит из аффекта и из вытекающих из него волевых действий» (43, 40-41). Однако его ошибкой явилось чрезмерное сближение мифологии и религии, т. к. объектом исследований Вундта были поздние этапы развития мифологического сознания и собственно религиозная мифология.

Немалый вклад в изучение мифологии внесла мифологическая школа в фольклористике, основанная братьями Я. и В. Гримм, понимавшая мифологию как создание «бессознательного творящего духа» и выражение сущности народной жизни. Ф. И. Буслаева объединяли со взглядами братьев сравнительный метод исследования, акцентирование внимания на связи языка, народной поэзии и мифологии, понимание народного творчества как коллективного (19, 82-83). Однако их разделял немецкий национализм Гриммов, «тевтономания», по выражению Н. Г. Чернышевского (204, 2, 736).

Как указывают исследователи, Буслаев не впадал в крайности мифологического метода. Он отметил следующую деталь: «...человек определил не только положение предметов, но и свое собственное отношение ко всему окружающему по течению солнца, о чем свидетельствует совпадение понятия «левого» с «северным» и «правого» с «южным», выраженных в языках одними и теми же словами» (19, 82).

Заслугой мифологической школы в фольклористике является разработка методологических принципов сравнительно-исторического метода, установление коллективной природы народного творчества, органической связи языка, мифологии и народной поэзии (19, 4).

А.Ф. Лосев считал, что история философии знает три обстоятельные концепции мифа. Первая принадлежит Проклу, который пытался раскрыть диалектику греческой мифологии (101, 265-275). Вторая концепция принадлежит Ф.В.И. Шеллингу, отвергавшему аллегорическое, космогоническое, философское и филологическое толкование мифа. Он стремился объяснить миф из его собственной необходимости, но, по существу, видел главную задачу мифологии в теогоническом процессе (206, 327). Недостатки подхода Шеллинга к мифологии заключаются в чрезмерном сближении ее с поэзией и религией. И то и другое во многом было обусловлено традициями историко-этно-графических школ XIX века, влияния которых он не сумел избежать. Такой подход возможен, поскольку мифология проявляется и в поэзии, и в религии, но при этом она приобретает принципиально новые черты, хотя и сохраняет некоторое родство с древней мифологией. мифология наука теория

Лосев считал, что концепция Шеллинга очень близка к его собственному символическому истолкованию мифологии, но наиболее привлекателен для первого подход к мифу Э. Кассирера, который характеризуется «принципиальной неразличимостью истинного и кажущегося, представляемого и действительного, образа и вещи и вообще идеального и сигнификативного, в результате чего имя есть не просто «функция представления», имя «не выражает внутреннее существо человека», но есть «непосредственно это внутреннее». «У нас общее с Кассирером,- писал Лосев,- учение о символической природе мифа и об его интеллигентной стихии. Отличаемся же мы во многом и прежде всего в том, что вместо функционализма Кассирера выставляем диалектику. Это приводит к тому, что все антитезы мифа (кажущееся и истина, внутреннее и внешнее, образ вещи и сама вещь), сливаемые в нем в одно тождество, имеют одну и ту же диалектическую природу; именно все это есть тождество логического и алогического, лежащее в основе символа» (102, 150-162).

Существующие теории мифологии С.А. Токарев делит на четыре группы: натуралистическая (натур-мифологическая, абстрактно-мифологическая) теория, видевшая в мифах олицетворенное описание и объяснение явлений природы, преимущественно небесных; «эвгемеристическая», согласно которой мифологические персонажи - реальные люди, предки, а мифы - это разукрашенные фантазией исторические повествования об их подвигах (этой теории придерживался Г. Спенсер и другие сторонники эволюционистской школы); биологическая (сексуально-биологическая, психоаналитическая) точка зрения на мифологию, как на фантастическое порождение и переосмысление подавленных подсознательных сексуальных влечений человека (3. Фрейд и его школа); социологическая теория, понимающая мифы как непосредственное выражение связи первобытного общества с окружающим миром (Л. Леви-Брюль), или как «переживаемую реальность» и обоснование социальной практики (Б. Малиновский) (176, 508- 509).

XX столетие характеризуется огромным интересом к мифу в связи с ростом его влияния на общественное сознание. «Современные буржуазные мифологические теории,- отмечает А. Ф. Лосев, - базируются исключительно на логических и психологических данных истории человеческого сознания, вследствие чего мифология истолковывается как тончайшее и высокоинтеллектуальное явление, каковой она вовсе не была в период дикости и варварства. Поэтому эти теории носят, как правило, абстрактный, а порой и антиисторический характер» (103, 462).

Обстоятельный историографический обзор мифологической литературы XX века содержится в работах Е. М. Мелетинского (118; 119, 12-162).

В последние годы интерес к мифологии в нашей стране усилился, появились работы, анализирующие миф с позиций лингвистики и палеорелигиоведения (Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров), этнографии и фольклора (Б. Н. Путилов, С. С. Парамов, Е. М. Неёлов, Н. А. Криничная), психологии (А. М. Пятигорский), литературоведения и искусствознания (Н. Ф. Ветрова, Е. Г. Яковлев, Н. В. Григорьев), религиоведения и атеизма (Д. М. Угринович, А. Г. Химченко, В. П. Римский, Ш. А. Эситашвили, Б. А. Ярочкин, В. В. Патерыкина), философии (С. Г. Лу-пан, О. Т. Кирсанова, Л. С. Корнева), социологии (М. А. Лифшиц, П. С. Гуревич, А. В. Гулыга, Е. Анчел, Г. X. Шенкао, И. А. Третьякова, А. А. Карягин, А. Ф. Елы-манов и др.).

Наибольшую теоретическую и методологическую значимость для философского осмысления закономерностей становления и функционирования мифологического сознания, с точки зрения автора, имеют работы Е. М. Мелетин-ского, Вяч. Вс. Иванова, П. А. Флоренского, О. М. Фрей-денберг, А. Ф. Лосева, С. С. Аверинцева, А. Я. Гуревича, М. М. Бахтина, Ф. X. Кессиди, Я. Э. Голосовкера, Д. М. Угриновича, М. И. Стеблин-Каменского, М. Элиаде, К. Леви-Строса, Э. Кассирера, В. Тэрнера, Дж. Фрезера, Э. Б. Тайлора, Р. Барта, на которые опирается автор в своих исследованиях.

В этнографии распространено представление о мифологии как о языческой религии, народных верованиях. Типичными в этом смысле можно считать работы В. Вундта и Ф. И. Буслаева. Последний писал: «Эпос мифологический полагает первые основы нравственным убеждениям народа, выражая в существах сверхъестественных, в богах и героях, не только религиозные, но и нравственные идеалы добра и зла. Поэтому эти идеалы народного эпоса более нежели художественные образы: это ряд ступеней народного сознания на пути к нравственному совершенствованию. Это не праздная игра фантазии, но ряд подвигов религиозного благочестия, стремившегося в лучших своих мечтаниях сблизиться с божеством, узреть его непосредственно» (35, 34-35). Трактовка мифологии как языческой религии имеет некоторое право на существование, т. к. объектом изучения в данном случае избрана мифология на конкретном, достаточно позднем этапе своей эволюции, когда мифологическое сознание уже дифференцировалось на этиологическую мифологию, мифологию домашнюю (бытовую), мифологию героическую и мифологию религиозную. Эта дифференциация воплотилась в различные жанры фольклора: космогонические сказания, эпос, заговоры, лирические песни, обрядовые песни. Другим оправдывающим обстоятельством является поставленная перед ученым задача выяснения мифологических корней устной народной поэзии.

Распространенной ошибкой многих исследователей мифа является представление о том, что «первобытный человек верит в миф как в реальность». И хотя полагают, что данная вера характеризует дорелигиозную стадию мифологического сознания, в действительности же происходит подмена мифа вообще мифом религиозным. Феномен веры возникает только на этапе разложения архаического мифологического сознания, когда накопившийся практический опыт освоения окружающего мира получает рационально-понятийную интерпретацию и все более противоречит мифологическому тождеству субъекта и объекта, происходит кризис мифологических ценностей, возникают сомнения в непротиворечивости мифологической ценностной картины мира. Вместе с сомнением, как ее антитеза, формируется феномен веры. Конечно, справедливо отмечает С. С. Аверинцев, мифологические существа «мыслятся первоначальным сознанием вполне реальными» (5, 876). Однако это результат целостности восприятия, но никак не веры.

Как правильно заметила О. М. Фрейденберг, «мифология - выражение единственно возможного познания, которое еще не ставит вопросов о достоверности того, что познает, а потому и не добивается ее» (200, 15). Можно возразить, что вместе с сомнением формируется лишь осознанная вера, а до этого существовала бессознательная, слепая вера. Но при этом обессмысливается термин «вера». Тогда, руководствуясь этой логикой, мы будем вынуждены говорить о вере животных, о вере червяка или моллюска. Мифологическое сознание имеет характер инстинктивного, некритического отношения к достоверности отражения мира в сознании человека. Причины этой некритичности рассмотрены ниже.

Другая ошибка связана с отождествлением терминов «миф» и «обман». Действительно, в разговорной речи, обыденном сознании часто не различают значений этих двух слов. У К. Леви-Строса под мифом понимается иллюзорное представление о мире, принимаемое кем-то за истину. Но тогда мифом можно назвать любую ложь, в которую кто-то верит. Древний же миф - это не обман, а групповая (общинная) эмоционально-ценностная картина мира, в ее основе лежит идея общего блага. В основе обмана (лжи) - корысть, эгоизм индивида или социальной группы. Миф и обман сближаются, когда миф конструируется сознательно для успокоения страстей масс.

С учетом этих распространенных ошибок методологически важно отдавать себе отчет: где мы находимся на точке зрения мифолога, а где - адепта мифологии, ее субъекта и носителя мифологического сознания. С позиций последнего, «миф - не идеальное понятие и также не понятие. Это есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь, со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность» (105, 142).

Миф проходит в своем развитии несколько этапов, характеризующихся различной степенью осознания и рационализации своего содержания субъектом мифотворчества. Очевидно, что первые этапы возникновения и функционирования мифа - с их абсолютной тождественностью субъекта и объекта - имеют серьезные отличия от позднейших этапов, на которых наряду с отвлеченной структурой существует развитое практическое сознание, не требующее санкций от мифа на реализацию своих практических целей, а также осознанные аксиологические и практические идеи. При этом возникают вопросы: что считать сущностью мифа? Какой этап принять за основу, чтобы определить его сущностные признаки?

Обычно этнографы объектом исследования избирают зрелый миф. Такой подход является наиболее удобным и легким, т. к. предмет исследования доступен, зафиксирован в виде текста. Типичный в этом смысле - подход французского структуралиста Р. Барта, акцентирующего внимание на мифе как слове, высказывании; на оформленной, формальной стороне мифа (20, 72). Или такой характерный вариант: русский поэт и критик Вяч. И. Иванов определял миф как «синтетическое суждение, где подлежащему-символу придан глагольный предикат», например, «солнце - умирает» (65, 62). Из такого мифа, по мнению Иванова, впоследствии вырастает метафора.

Но миф сам по себе, будучи сложным явлением, не может быть адекватно зафиксирован в какой-либо из знаковых систем. Миф, выраженный в слове, уже не совсем миф.

Подлинный миф - это субъективная реальность мифологического сознания. Объективация в слове рационализирует и абстрагирует его, т. к. слово не способно выразить всю эмоциональную конкретность субъективной реальности, «мысль изреченная есть ложь» (Ф. И. Тютчев). Адекватное представление о мифе (точнее, приближение к нему) даст лишь совокупность знаковых систем. Иначе сам миф, как живое эмоциональное явление, ускользает из рук исследователя. Конечно, можно впоследствии попытаться синтезировать полученные в результате анализа выводы, но практически никто этого не делает (74, 276). Поэтому исходное противоречие можно зафиксировать так: различать миф сам по себе как субъективное явление, существующее в сознании древнего человека, и миф, выраженный в одной из знаковых систем. Говоря о первом, употребляется термин «мифологическое сознание».

Ф.X. Кессиди определяет миф как «особый вид мироощущения, специфическое, образное, чувственное, синкретическое представление о явлениях природы и общественной жизни, самая древняя форма общественного сознания» (80, 41). Соглашаясь, в основном, с таким определением, зададимся вопросом: можно ли называть мифологическое сознание общественным сознанием в полном смысле слова? Думается, нельзя. Специфика мифологического сознания, в отличие от дискретности современного сознания, заключается главным образом в его континуальности. Однако это нуждается в обосновании и некоторых разъяснениях.

Сознание, в современном значении этого слова, базируется - по распространенным представлениям - на вербализации, мифологическое же сознание вербализовано в незначительной степени. Вместе с тем подход автора данной монографии заключается в понимании эволюции мифологического сознания как процесса усиления дискретности и вербализации изначально нерасчлененного, континуального и невербализованного «сознания», нарастания рефлективности, что отразилось в мифологических описаниях, текстах. Последние понимаются автором как осознаваемые вербализованные «рассказы», осмысленные мифологические представления. Таким образом, следует различать мифологическое сознание - как специфическое иррациональное отражение мира и миф - как объективацию мифологического сознания в вербальных (словесных) или иных знаковых формах (танец, жест, изображение, музыка), в обрядах.

Важная особенность мифологии - конвенциональность, характеризующая множество знаковых систем, выражающих мифологическое сознание.

Анализ зафиксированных в знаковых системах мифов привел к представлению о мифе, как элементарной сюжетной конструкции, архетипе духовной культуры (иногда это называют мифологемой), который, как правило, и является объектом исследования (наряду с мифологией, как системой мифов определенного народа). Такой подход чреват ошибкой рационализма, в которую впадают в той или иной мере многие исследователи. Здесь сталкиваемся с серьезной методологической проблемой: исследовательская, познавательная установка толкает к рационально-понятийным методам; другая установка - осмысления - подталкивает к иррациональным методам, как более соответствующим предмету изучения. Чтобы решать эту проблему, нужно попытаться исследовать, помимо рациональной, иррациональную сторону мифа (в трактовке термина «иррациональное» автор опирается, в основном, на точку зрения Н. Е. Мудрагей).

Под рациональным понимают, во-первых, однозначную причинную обусловленность; во-вторых, осознанность, подотчетность разуму, рассудку. «Рациональное, - по словам Н. Е. Мудрагей, - это прежде всего логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное знание предмета, дискурсивные мысли о котором выражены строго в понятиях» (125, 30). Соответственно, иррациональное обозначает: отсутствие однозначной причинной обусловленности или ее невыявленность, а также принципиальная или. временная неподконтрольность сознанию, рассудку. Иногда рациональность понимают как целесообразность, тогда противоположный смысл следует обозначить словом «нерациональность», т. к. иррациональное, как правило, целесообразно, или же его целесообразность неосознана, ориентация на цель не всегда очевидна. Другое разъяснение касается однозначности и многозначности. Классическая наука считала однозначность своим идеалом, в современной науке этот идеал слегка померк. Многозначность и однозначность нередко вполне допустимы логически, могут вполне вписываться в научную картину мира. Примером может служить принцип дополнительности. Естественный дуализм (бинаризм) способов освоения мира (рационального и иррационального) - Э. Ланг указывал на две стороны мифа: рациональную и иррациональную (91, 30) - связан с функциональной асимметрией полушарий головного мозга, а значит, их нужно не противопоставлять и абсолютизировать, но искать каналы и характер взаимодействия. Этим обеспечивается большая полнота освоения мира; рациональный подход обеспечивает аналитическую, дифференцирующую точность, иррациональный - целостность.Многое теряется в исследованиях мифологии при игнорировании иррациональных способов освоения мира и абсолютизации рационализма. Марксистская философия развивалась в русле рационализма, даже термин «иррационализм» с давних пор наполнен однозначно негативным и бранным смыслом. Между тем в русской философской мысли всегда была сильна иррационалистическая струя, обусловленная, как отмечает С. С. Аверинцев, влиянием греко-византийских духовных традиций (10).

В чем сущность разумности, целесообразности, рациональности? В однозначной связи причин и следствий. Абстрактным идеалом рациональности можно считать выявление всех звеньев причинно-следственных связей до их конечных причин. Парадокс в том, что, дойдя до конечных причин, философы были вынуждены прийти к допущению иррационального начала мира. О бессмысленности такого поиска писал в начале нашего столетия Н. А. Бердяев: «В философском рационализме отразилась греховная раздробленность духа. Ни природа реальности, ни природа свободы, ни природа личности не могут быть постигнуты рационалистически, идеи эти и предметы эти вполне трансцендентальны для всякого рационалистического сознания, всегда представляют иррациональный остаток» (26, 21-22). Доминирующим признаком «рационального» автору представляется однозначность (в противоположность неоднозначной диффузности, неопределенности «иррационального»). Чрезвычайно интересным в этом плане является вопрос о том, почему не у всех народов письменность появляется более-менее одновременно. Многие бесписьменные народы имели контакты с другими, уже имеющими письменность. Одна из гипотез, дающих ответ на этот вопрос, связана с обычаем кочевых народов хранить мифологические тексты в устной традиции, путем запоминания и передачи их последующим поколениям, что было вполне приемлемой альтернативой письменности (49). Дело в том, что письменный текст рационализирует сообщение, уменьшает возможность передачи иррациональных аспектов мифа. Но ведь иррациональное в мифе и есть самое главное.

Для обозначения «живого» функционирующего мифа и мифологии автором используется термин «мифологическое сознание». Некоторые исследователи употребляют термин «мифопоэтическое сознание» (196, 24 - 44). Это перекликается с определением мифа как «бессознательно-художественной» переработки природы, данным К. Марксом (111, 12, 737). Однако термин «мифопоэтическое сознание» (или «бессознательно-художественное») не может быть принят, потому что поэзия «не требует признания за действительность» того мира, который она изображает, творит. Фундаментальным же принципом, исходной аксиомой мифологического сознания является тождество мифологических представлений с действительностью. Если в это отношение привносится допущение «как бы» - это уводит далеко от древнего мифа.

Абсолютно прав С. С. Аверинцев, указывающий на недопустимость смешивания архаического мифа, художественного использования мифа и религиозного мифа (6, 110-111). Более того, можно обозначить реальную многозначность термина «миф», которым в разных случаях называют: 1) древнее представление о мире, результат его освоения; 2) сюжетно оформленную и персонифицированную догматическую основу религии; 3) используемые в искусстве древние мифы, которые функционально и идейно переосмыслены, превращены, по существу, в художественные образы; 4) относительно устойчивые стереотипы массового обыденного сознания, обусловленные недостаточным уровнем информированности и достаточно высокой степенью доверчивости; 5) пропагандистские и идеологические клише, целенаправленно формирующие общественное сознание.

Трудно описывать и осмысливать явления первобытного сознания, поскольку, как заметил Л. Леви-Брюль, они «не умещаются без искажения в рамках наших понятий» (93, 291). Исследование древних этапов формирования общественного сознания может проводиться на основе: а) изучения археологических данных и памятников древнейшей культуры; б) изучения этнографии народов, находящихся на примитивной стадии своего развития; в) изучения пережитков, суеверий и других атавистических явлений в современном сознании; г) осмысления фактов древнейшей истории человечества; д) теоретической экстраполяции в прошлое некоторых явлений и закономерностей, обнаруженных в сознании и культуре более поздних эпох; е) создании теоретических гипотез на основе имеющихся фактов с последующей проверкой новыми фактами (30, 58). По справедливому замечанию Шеллинга, «...философское исследование - это, вообще говоря, всякое такое, которое поднимается над простым фактом, т. е. в данном случае над существованием мифологии, тогда как просто ученое, или историческое, исследование довольствуется тем, что констатирует данные мифологии» (206, 162). Такое философское исследование с неизбежностью должно уходить от многообразия эмпирических фактов, конкретных вариаций и проявлений общих тенденций. При изучении последних философ опирается на работы этнографов, историков и фольклористов, не подвергая сомнению достоверность этих исследований, собранного ими материала (см., напр.: 152, 153). Задача философа - обнаружение общих закономерностей, методологическая рефлексия, которая должна помочь в построении теоретических концепций, выявлении плодотворных направлений научных исследований.

Научная работа, в идеале, должна воспроизводить полностью процесс научного исследования, анализа фактов, синтеза выводов и их аргументации. Однако реальный процесс исследования достаточно сложен и не может быть точно воспроизведен по такой простой схеме. Часто исходная гипотеза уточняется по ходу исследования и даже заменяется новой, возникают дополнительные проблемы и задачи. Но рамки научно-исследовательской работы предусматривают свои достаточно жесткие требования, поэтому реконструкция процесса исследования будет носить приблизительный характер, подчиненный соответствующим нормативным требованиям. В предлагаемой читателю работе рассматриваются основные особенности и закономерности освоения окружающего мира древним человеком, получившие отражение в мифологическом сознании, включенные в процесс освоения и значительно облегчившие его по мере созревания и становления основных форм и средств воображаемого, интеллектуального освоения мира. При этом автор опирался на методы аксиологии и психологии, оставаясь тем не менее в русле рациональной методологической программы.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Функции мифологии в жизни и развитии общества. Виды мифологии в истории искусства. Современные традиции мифологии. Синкретичность мифологии как совпадение семантического, аксиологического и праксеологического ее рядов. Нормативная фидеистичность.

реферат , добавлен 06.11.2012


Картина мира в мифологическом представлении. Структура мифологического сознания. Роль и значение мифологии бриттов. Мужское и женское начало в мифологии бриттов их особенности. Источник сведений о мифологии древних бриттов.

курсовая работа , добавлен 05.11.2005


Характеристика мифологической основы образа русалки в российской мифологии. Отличие этого образа от других водных духов, населяющих, по мнению россиян, реки, озера, ручьи. Описание особенностей народных праздников, связанных с прославлением русалок.

реферат , добавлен 09.11.2010


Мифология как форма общественного сознания, способ понимания природной и социальной действительности. Периоды греческой мифологии: доолимпийский, олимпийский и поздний героизм. Боги и герои в мифологии Древней Греции: Персей, Геракл, Тесей и Орфей.

реферат , добавлен 19.12.2011


Исследование славянской мифологии. Генезис морали как проблема, его специфика в мифологии восточных славян. Особенности восточнославянской мифологии. Бинаризм мышления в основе сознания восточных славян. Признаки формирования моральных представлений.

курсовая работа , добавлен 28.03.2012


Значение мифологии как системы мировоззрения и мировосприятия, ее значимость для выживания социума. Сверхъестественное в понимании мира древним человеком: языческие боги, фетишизм, магия. Схожесть антропологической сущности мифологии в разных культурах.

реферат , добавлен 12.01.2011


Роль церкви в обществе и популяризация библейских и евангельских сюжетов. История мифологии и степень ее влияния на развитие политической и других сфер жизни в различные исторические эпохи. Характеристика древнегреческой мифологии, мифы о богах и героях.

контрольная работа , добавлен 13.01.2010


Рационально-научный подход к исследованиям мифологии. Исследование политического мифотворчества. Кембриджская школа классической филологии. Школа структурной антропологии. Формирование и развитие философской школы мифологии в России до ХХ века.

реферат , добавлен 21.03.2015


Обзор этапов зарождения и развития мифологии Древнего Востока. Отличительные черты египетской, китайской, индийской мифологии. Характеристика мифических героев античного мира: древней Греции, древнего Рима. Древнейшая система мифологических представлений.

реферат , добавлен 02.12.2010


Особенности взаимодействия людей и богов в мифологии Древней Греции, обряды, проводимые людьми, чтобы избежать божественной кары, жертвоприношения божествам Греции. Способы кары и вознаграждения, существовавшие в мифологии, их изменения со временем.