1. Определение философии и ее место в системе научного знания Жизнь, наука и культура в целом требуют от нас совершенствования, энергичной любознательности, творческого воображения, пытливой мысли, широкого кругозора и мудрости. Нам необходимо постичь тайны природы,

Лекция 20. ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ

1. Определение религии. Происхождение религии.

2. Сущность и признаки религии.

3. Структура религии.

4. Функции религии.

5. Религия в системе духовной культуры.

Основная литература

Философия: Учебник для вузов / Под ред. проф. В.Н.Лавриненко, проф. В.П.Ратникова. – М., 2004. С. 534-546.

Хрусталев Ю.М. Общий курс философии. В 2-х т. - М., 2003. Т.2.

Хрусталев Ю.М. Философия. – М., 2004. С. 449-478.

Дополнительная литература

Мень А. История религии: В поисках пути, истины и жизни. –М., 2001. Кн. 1.

Основы религиоведения. Учебник для вузов / Под ред. И.Н. Яблокова. – М., 1998.

Поликарпов В.С. История религий: Лекции и хрестоматия.- М., 1997.

Религия в истории и культуре: Учеб. для студентов вузов / Под ред. М.Г. Писманика.- М., 1998.

Спиркин А.Г. Философия: Учеб. для студентов высш. учеб. заведений. – М., 2001.

Философия: Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. В.П. Кохановский. – Ростов н/Д., 2000.

Яблоков И.Н. Религиоведение: учеб. пособие и учеб. сл.-минимум по религиоведению для студентов вузов. –М., 2000.

1. Определение религии. Происхождение религии

Предметом философии религии выступают важнейшие особенности феномена религии, прежде всего, ее сущность и структура, а также место религии в системе духовной жизни общества, отличия религии от иных способов духовного освоения мира. Философия религии является мировоззренческой и методологической основой религиоведения , которое включает в себя также историю религий, социологию и психологию религии, в рамках которых изучаются вопросы возникновения религии, причины ее устойчивости, социальные функции религии, психологические механизмы религиозной веры и др.

Философию религии необходимо отличать от религиозной философии, которая представляет собой совокупность философских концепций, решающих с религиозных позиций основные проблемы философии, начиная с онтологии и гносеологии и заканчивая антропологией и социальной философией.

Слово "религия " латинского происхождения, оно восходит к глаголу religare – связывать, соединять. Имеется в виду связь человека с иномирностью, с другими измерениями бытия. По мнению В.С. Соловьева (1853 – 1900), "религия… есть связь человека и мира с безусловным началом и средоточием всего существующего". Большинство религий исходят из того, что наша эмпирическая действительность не самостоятельна, она носит производный характер, выступает проекцией другой, истинной реальности. Таким образом, религии удваивают мир и указывают человеку на превосходящие его силы, обладающие разумом, волей, собственными законами. Трансцендентный мир трактуется как священный (сакральный), в отношении этой высшей реальности верующие испытывают страх, трепет и восхищение, ей поклоняются, ее почитают, чувствуют зависимость от нее, обязательства перед ней, с нею связывают надежды на высшее счастье и спасение. Такова самая общая характеристика религии.

Тем не менее, до сих пор нет единого определения религии, как и нет одного общего понимания ее сущности. В различных философских концепциях природа религии трактуется по-разному.

Теологические (конфессиональные) интерпретации религии стремятся понять религию «изнутри», на основе соответствующего религиозного опыта, с позиции верующего. Общим для таких объяснений является представление о религии как связи человека с Богом, с Абсолютом, с некоей высшей Силой. Так, например, согласно С.Н. Булгакову (1871–1944), "религия есть опознание Бога и переживание связи с Богом". При этом сверхъестественные силы признаются реально существующими, способными воздействовать на жизнь человека и общества, а человек – способным вступить с ними в общение, добиться их благорасположения.

Философско-социологические концепции религии стремятся дать научное, светское определение религии, опираясь только на известную науке эмпирическую реальность природы, общества и человека. Религия здесь трактуется как одно из общественных явлений, форма духовной культуры, удовлетворяющая потребности людей в некой сакрализации (освящении, ритуализации) каких-то моментов, сторон своей жизни. Например, в марксизме религия определяется как "фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, - отражением, в котором земные силы принимают форму внеземных" (Ф. Энгельс).

Биологические и психологические концепции также опираются на науку, однако ищут основу религии в биологических или биопсихических процессах человека. С этой точки зрения, основу религии составляет коренящийся в природе человека «религиозный инстинкт», связанный с переживаниями зависимости и страха, чувствами стыда, благоговения и т.п. Такова, например, психоаналитическая трактовка религии , в которой она выводится из чувства беспомощности человека перед силами природы и определяется как универсальный коллективный невроз, способный облегчить тяжесть существования в сложном и непредсказуемом мире, освободить от чувства страха и неуверенности.

По весьма спорному вопросу о происхождении религии имеются две крайне противоположные позиции. Согласно первой, теистической, утверждается прамонотеизм ,то есть изначальное существование веры в единого Бога-творца. Эта концепция в наиболее полной форме была изложена католическим пастором В. Шмидтом (1868 – 1954). Сторонники второй, атеистической позиции полагают, что в человеческой истории был длительный дорелигиозный период. Однако тщательное изучение как археологических источников, так и современных отсталых племен, показало, что религия возникает на последнем этапе биологической эволюции человека вместе с появлением неандертальца, и на первых порах существует в виде первобытных верований. Их главные формы: магия (представления и практика, исходящие из веры в таинственные силы, которые можно использовать в целях воздействия на людей и явления); фетишизм (основан на представлении о способности определенных предметов после обращения к ним, положительно или отрицательно влиять на человека); анимизм (вера в существование душ и духов); тотемизм (предполагает наличие родственной связи между общностью людей и определенным животным и растением). Из первоначальных верований образуются племенные религии, потом возникают национально-государственные (этнические) и мировые. К числу первых, этнических религий можно отнести иудаизм, индуизм др. К традиционным мировым религиям относятся буддизм, христианство и ислам.

2. Сущность и признаки религии

Важнейшим, центральным признаком религии является вера в сверхъестественное бытие каких-либо существ, вещей или отношений к ним. Еще в XVIII веке Дени Дидро писал: «Чем больше просвещен и развит народ, тем быстрее слабеет и исчезает в нем вера в сверхъестественное». Но что такое сверхъестественное?

Одни исследователи считают, что сверхъестественное – это сверхчувственное, внеприродное, нетелесное, непротяженное, другие придают ему более узкий смысл – особое измерение пространства, «мир обитания духов, душ и божеств». Гипотетичность и расплывчатость понятия сверхъестественного заставила многих исследователей искать сущность религии в чем-то другом.

Второй важный признак религии – это наличие веры, последняя понимается обычно как неполное, недостаточное знание, как принятие за истину чего-то без предварительной проверки и доказательств. Вера – это особое состояние психики, в котором смешаны как рациональные (суждение об истинности той или другой информации), так и эмоциональные (переживание, чувство уверенности) элементы.

Следующим признаком религии является наличие культовых действий, т.е. обрядов и ритуалов, призванных умилостивить сверхъестественные силы, добиться их благорасположения.

Но в религию входят не только идеи и чувства, охватываемые понятием веры, и не только символические действия, охватываемые понятием «культ» , но также и нечто другое: организации людей, нравственные взгляды и т. д. Чтобы охватить определением все элементы, которые есть или могут быть у религии, следует использовать понятие «деятельность». Религию в этом случае можно определить как деятельность, через которую выражается и реализуется вера в сверхъестественное.

3. Структура религии

Структура религии изменялась в ходе истории. В первобытном обществе религия как относительно самостоятельное образование еще не выделялась и не расчленялась. В дальнейшем, становясь более автономной, она все более дифференцировалась и усложнялась. В структуре развитых религий выделяются четыре основных компонента (подсистемы): религиозное сознание, религиозное отношение, религиозную деятельность и религиозные организации.

Религиозному сознанию принадлежит определяющее положение в религии. Религиозное сознание отличается такими особенностями, как ценностная и эмоциональная насыщенность, чувственная наглядность, символичность и диалогичность. Его интегративной силой выступает вера как особое психологическое состояние уверенности в чем-либо при дефиците точной и доказанной информации.

В религиозной деятельности различается внекультовая и культовая стороны. Первая осуществляется в духовной и практической сферах, ее образуют: разработка религиозных идей, сочинение богословских сочинений (духовная сторона) и производство предметов культа, миссионерство, участие в работе "соборов", богословское преподавание (практическая сторона). Важнейшим видом религиозной деятельности является культ (лат. cultus – уход, почитание) – проходящее в форме ритуала взаимодействие со священной реальностью, в котором актуализируются ее символы и события. Культ может быть охарактеризован как "драматизация религиозного мифа". Он служит сплочению верующих, удовлетворению их эстетических потребностей (в этом отношении культ похож на искусство).

Религиозные отношения также делятся на два вида. Первые – это межчеловеческие отношения, т.е. между индивидами, религиозными группами и организациям. Это могут быть отношения солидарности, терпимости, конфликта, конкуренции и даже неприязни. Вторые - отношения к явлениям сакрального мира, к гипостазированным существам (гипостазирование – это придание отвлечённым понятиям, вроде добра, святости, греха, зла, любви и т.п., самостоятельного существования наряду с природными и социальными материальными объектами). Обычно это эмоционально насыщенные чувства почитания, восхищения, поклонения, любви, однако нередко к ним примешивается страх и даже ненависть, если сверхъестественное не оправдывает надежд верующего.

Религиозные организации – это объединения верующих, обладающие иерархией, разделением полномочий и компетенции, собственной системой социального контроля, нормами общения. К основным типам религиозных объединений относят: церковь, секту, деноминацию.

Церковь представляет собой сравнительно широкое объединение, принадлежность к которому определяется, как правило, не свободным выбором индивида, а традицией. В церкви фактически отсутствует постоянно и строго контролируемое членство. В большинстве церквей адепты делятся на духовенство и мирян, что находит отражение в организационной структуре, в строгой централизации управления.

Секта возникает как оппозиционное течение по отношению к тем или иным религиозным направлениям, нередко она является выражением протеста социальных групп, недовольных своим положением. Для сект характерны претензия на исключительность своей роли, доктрины, ценностей, настроения избранничества, харизматическое лидерство, но при этом подчеркивается равенство всех членов секты (священство отсутствует).

Деноминация может развиваться из других типов объединений или складываться изначально в качестве таковой. Для нее типична оппозиционность к церкви и сектам, ослабление замкнутости, изоляции от мира, призывы верующим к участию в делах мира. Деноминации присуща четкая организация, наличие элиты руководителей.

4. Функции религии

Религия выполняет ряд важных социальных функций, делающих ее неотъемлемой стороной жизни общества. К числу основных функций религии относят:

1. Мировоззренческую – религия формирует особую картину мира, отвечает на важнейшие вопросы мироустройства, придает человеческой жизни смысл и цель, дает систему ориентиров, связывающих частное бытие индивида с абсолютным началом.

2. Компенсаторную – религия восполняет ограниченность, беспомощность людей, снимает стресс, дает утешение и надежду, является источником духовного наслаждения, а также смягчает бедствия обездоленных через систему церковной благотворительности.

3. Коммуникативную – обеспечивает общение верующих как между собой, так и с Абсолютом, иными сверхъестественными существами.

4. Регулятивную – через систему норм, ценностей, обычаев осуществляет управление деятельностью и отношениями, сознанием и поведением индивидов, групп, общин, организует социальное время и пространство, соотнося их с явлениями священной реальности.

5. Интегрирующе-дезинтегрирующая – религия в одном отношении объединяет (внутри церкви или секты), а в другом – разъединяет людей (по отношению к другим церквям и сектам, неверующим). С точки зрения Э. Дюркгейма, функция социальной солидарности – важнейшая функция религии.

6. Культуротранслирующая – религия способствует развитию духовной культуры, в частности, письменности, живописи, архитектуры, музыки, сохранению духовного наследия, его передачу от поколения к поколению.

7. Легитимирующее-разлегитимирующая – узаконивает определенные общественные установления, порядки, институты, нормы и образцы поведения как должные и законные, либо, напротив, утверждает неправомерность каких-то из них.

5. Религия в системе духовной культуры

Религия – составная часть духовной культуры, ее необходимый элемент. Многие теологи вообще считают религию базисом духовной культуры, полагают, что культура возникает на основе религии. Отсюда производность слова "культура" от слова "культ", т.е. от религиозной деятельности.

Существует и особое понятие "религиозной культуры ", обозначающее совокупность способов и приемов обеспечения и осуществления бытия человека, которые реализуются в ходе религиозной деятельности и представлены в продуктах, несущих религиозные значения и смыслы. Религиозная культура включает в свою структуру многие элементы, которые являются общими у нее с другими формами духовной культуры. Речь идет о религиозном искусстве, религиозной морали, религиозной философии и др.

Религиозное искусство – это область созидания, восприятия, трансляции художественных ценностей, в которых "живут" религиозные символы. Оно включает в себя религиозные тексты (напр., Библию), религиозную живопись (иконы, фрески), религиозную музыку и архитектуру. Через религиозное искусство религия развивает и укрепляет у верующих художественное восприятие, приобщает их к миру искусства.

Религиозная мораль – это развиваемая и проповедуемая религией система нравственных представлений, норм, понятий, чувств, ценностей, наполняемых конкретным (иудаистским, христианским, исламским и пр.) содержанием. Религия участвует в нравственном развитии людей, пропагандирует идеалы добра, справедливости, способствует гуманизации социальных отношений.

Религию и философию объединяет то, что в этих двух компонентах духовной культуры отсутствуют единые критерии истинности знания, они обращены к иного рода вопросам. Однако к философии возможно применить теоретические критерии. Не факты, а логические аргументы позволяют нам выбирать ту или иную философскую интерпретацию как наиболее убедительную (скажем, материалистическое, идеалистическое или плюралистическое объяснение устройства природы или хода истории общества). Что касается религии, то здесь ни эмпирическое, ни теоретическое доказательства не внесут консенсуса. Обычным путем религиозные утверждения проверить нельзя. В них можно или верить, или нет, или сомневаться (воздерживаться от окончательного вывода). Только религиозный опыт как субъективное переживание некоего откровенияспособен служить основанием для выбора той или иной веры.

Особая тема – тема взаимоотношений науки и религии . Очень долго это были отношения конфронтации, борьбы – вспомним хотя бы инквизиционный процесс над Галилеем. Сегодня постепенно начинается сближение религии и науки, поиск общих точек соприкосновения и взаимодействия. Многие ученые прошлого и настоящего – глубоко религиозные люди, что говорит о совместимости религиозной и научной картин мира. Это подтверждают и открытия в космологии и других науках, показывающие неслучайность появления жизни на Земле, потенциальную возможность существования Высшего Разума, заложившего во Вселенную такие значения фундаментальных констант, которые предопределили ее направленное развитие в сторону усложнения, появления жизни и разума на Земле (антропный принцип).

В целом, религия не просто вид каких-то связей, взаимоотношений и действий людей, а форма общественного и индивидуального сознания, способ духовного освоения мира, вид общественной деятельности, основанный на вере в сверхъестественное или священное, имеющий сложную структуру и выполняющий важные социальные функции.

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект – на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение – именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач. Где, как, например, в буддизме, личное спасение отыскивается не на пути общения с Богом и где, с другой стороны, разум тщится постигнуть жизнь и мир не из его вечной и абсолютной первоосновы, – там между религией и философией не ничего общего; они не то что противоречат одна другой, они в этом случае так же не соприкасаются между собой, как, скажем, музы ка и химический анализ. Но все дело именно в том, что такие, совершенно расходящиеся пути суть и для религии, и для философии пути мнимые, не Приводящие к цели, и что, наоборот, подлинное осуществление задач и той и другой возможно только на путях, ведущих к одной и той же цели – к Богу. В отношении это утверждение не требует, конечно, особого доказательства; мы можем здесь спокойно предоставить отдельным парадоксалистам труд, вопреки общечеловеческому опыту, доказывать противоположное. Наоборот, в отношении философии это есть тезис, требующий окончательного уяснения и доказательства, отнюдь еще не исчерпанного предыдущими общими соображениями.

Современному сознанию, даже если оно мыслит в понятиях, близких к вышеизложенным соображениям, представляется маловероятным или даже совершенно невозможным, чтобы то абсолютное, которое в философии нужно как высшая логическая категория, объединяющая и упорядочивающая теоретическое постижение бытия, совпадало с живым личным Богом, которого требует и которым одним только может удовлетвориться религиозная вера.

Два сомнения возникают здесь, которые с разных сторон выражают, в сущности, одну и ту же трудность. С одной стороны, религиозная идея Бога, по-видимому, противоречит целям философии в том отношении, что предполагает в природе Бога и потому в живом отношении к Богу момент тайны, непостижимости, неадекватности человеческому разуму, тогда как задача философии именно в том и состоит, чтобы до конца понять и объяснить первооснову бытия. Все логически доказанное, понятое, до конца ясное, уже тем самым лишается своей религиозной значимости. Бог, математически доказанный, не есть бог религиозной веры. Отсюда представляется, что, если бы даже философия действительно познала истинного Бога, доказала Его бытие, разъяснила Его свойства, она именно этим лишила бы Его того смысла, который Он имеет для религии, т. е. убила бы самое драгоценное, что есть в живой религиозной вере. Таково сомнение многих религиозных натур, которым часто кажется, что чем более философия религиозна по своему предмету, т. е. чем упорнее она занята логическим постижением Бога, тем она опаснее для цели религии – для живого, верующего обладания неизследимым и неизреченным источником спасения. И тот же ход мыслей приводит иногда философию к убеждению, что ее истинная задача – понять Бога, тем самым уничтожить ту безотчетность и таинственность Его, которая придает характер интимной веры; философия есть в этом случае, как у Гегеля, замена безотчетной, инстинктивной веры ясным знанием – преодоление веры знанием. Как нельзя одновременно переживать радость живой любви к человеку и брать того же человека как объект холодного научного анализа, так нельзя одновременно веровать в Бога и логически постигать Его.

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности. Мыслится ли в философии как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически-мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу. Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога – мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера.

В основе обоих сомнений лежит в конечном счете, как уже ука зано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность – одна из глубочайших и важнейших философских проблем,– в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных пред ставлений о сущности философии и религии. Трудность эта сводит ся к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бы тия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рациона лизмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решаю щим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии. В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытия в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограни ченное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно – проще говоря – постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и – тем самым – логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Немало философских систем терпело крушение на этой трудности. Но в своей основной магистрали философия давно уже сосчиталась с этой трудностью и принципиально преодолела ее. В учении Гераклита о взаимной связи, и живой гармонии противоположностей, в наиболее глубоких, преодолевающих ранний рационализм, позднейших диалогах Платона, в учении о Боге филона Александрийского, во всем направлении так называемого “отрицательного богословия”, в новоплатонизме и философской мистике христианства, в учении Николая Кузанского о docta ignorantia , в наиболее продуманных и точных формулировках так называемого “онтологического доказательства” бытия Бога, в учении Спинозы о субстанциальном единстве разнородных атрибутов, в Лейбницевой теории непрерывности бытия, в философии тождества Шеллинга, в диалектической онтологии Гегеля мы имеем разные – и различные по глубине и адекватности,– но в основе тождественные и принципиально успешные разрешения этой трудности. Общий смысл ее преодоления заключается в усмотрении сверхлогической, интуитивной основы логической мысли. Философия постигает – и тем самым отчетливо логически выражает – абсолютное через непосредственное усмотрение и логическую фиксацию его эминентной, превышающей логическое понятие, формы. Мы лишены возможности дать здесь подробное логическое разъяснение этого глубочайшего и вместе с тем аксиоматически-самоочевидного соотношения; мы можем лишь в немногих словах навести мысль читателя на раскрывающуюся здесь связь. Усмотрение абсолютной, всеобъемлющей природы бытия, выходящей за пределы ограниченности и относительности всего логически фиксированного, есть именно логически адекватное ее усмотрение. Или, иными словами: именно логически зрелая мысль, достигшая последней ясности, усматривая неисчерпаемость и бесконечность абсолютного, его основополагающее отличие от всего рационально выразимого, смиренно признавая поэтому ограниченность достижений разума перед лицом истинного бытия, именно в открытом и ясном осознании этого соотношения, и только в нем одном, преодолевает ограниченность разума и овладевает превосходящим его силы объектом. Как это лапидарно выражает Николай Кузанский, “недостижимое достигается через посредство его недостижения”. Поэтому истинная философия не только не отрицает сознание тайны, неисчерпаемой глубинности и безмерной полноты бытия, но, напротив, всецело опирается на это сознание и исходит из него как из самоочевидной и первой основополагающей истины. В этом сознании состоит вообще конститутивный признак всякого истинного знания в отличие от знания мнимого, претендующег на всеведение. Где человек, предаваясь гордыне знания, мнит, что своим знанием он исчерпал предмет, там нет именно первого условия знания – ясного видения его предмета; ибо где есть это видение, т. е. где – тем самым – есть знание, там есть и очевидное усмотрение неполноты и незаконченности знания. Подлинно усмотренное знание всегда сопровождается тем чувством, которое классически выразил гениальный творец математической системы Вселенной Ньютон в словах, что он представляется самому себе ребенком, собирающим отдельные ракушки на берегу безграничного и неисследимого океана. И наоборот, то глупое самомнение, которому бытие представляется ограниченной и плоской складной картинкой, легко и до конца исчерпаемой в немногих формулах, не только содержит незаконное преувеличение значения всякого достигнутого знания, но есть просто совершенная слепота, при которой не может быть сделан даже и первый шаг знания.

Этим разъяснением условия возможности самой философии сразу же устраняется, по крайней мере, первое из указанных двух сомнений в отношении между философским богопознанием и религиозным чувством. В каких бы понятиях ни выражала отвлеченная философская мысль свое познание Бога, ее основной интуицией и тем самым ее высшим и верховным понятием остается чисто религиозная идея безмерности, неисчерпаемой глубинности и таинственности Бога; и, в сущности, вся остальная система понятий имеет своим последним назначением приблизить мысль к уловлению именно этой сверхконечной и сверхрацнональной природы Бога, конституирующей Его абсолютность. Обычное заблуждение в понимании соотношения между философией и религией в этом пункте состоит в том, что чувство тайны представляется условием, преграждающим познавательное проникновение, и, наоборот, страсть к познанию – силой, разрушающей смиренное чувство тайны и поэтому благоприятствующей самомнению атеизма. В действительности, напротив, религиозное чувство тайны и глубинно сти бытия есть первое и необходимое условие развития филосо фии, тогда как самомнение атеизма в корне убивает самый ин стинкт философствования и есть в такой же мере отрицание философии, как и религии. Возможность и даже частные случау промежуточных форм – недостаточности философской энергии благодаря чему мысль, непроникая до последней глубины, останавливается на полпути, ставит себе здесь последние грани и, упрощая бытие, благоприятствует полуневерию или бедности и схематичности религиозного сознания,– конечно, не опровергает, а скорее подтверждает основное, разъясненное нами соотношение. Идущая в настоящее время борьба между умами, так сказать. глубинными, т. е. ощущающими глубину и бесконечную сложность жизни, и умами плоскими, воображающими, что жизнь легко можно, как карточный домик, разобрать на части и снова сложить по своему усмотрению, есть в такой же мере борьба за религиозное, как и за философское, миропонимание.

Этим обретен и путь к разрешению второго сомнения. Правда, поскольку мы его выразим в грубой и логически твердой формуле, по которой веры есть человекоподобная личность. Бог философии – безличный абсолют, оно кажется совершенно непреодолимым. Но в этом повинна только односторонность и логическая упрощенность самой формулы. Ни Бог религии, ни Бог философии не есть то простое и однозначное содержание, к которому Его сводит эта формула, именно потому, что Он есть прежде всего неисследимая глубина и неисчерпаемое богатство. Он есть полнота всех определений, ибо стоит превыше каждого из них в отдельности; и потому одно определение не противоречит в Нем другому – под условием, что каждое из них берется в надлежащем смысле, не как исчерпывающее адекватное знание самой Его сущности, а именно лишь как уяснение одной из Его сторон, имеющее – в силу коренного единства Его сущности – лишь символическое значение для определения целого. Ведь и религиозной веры содержит – при первой же попытке какого-либо одностороннего Его определения – множество противоречий, которые в действительности суть не противоречия, а антиномии, согласимые в высшем, сверхрациональном единстве. С другой стороны, философское богопознание лишь мнимым образом приковано к указанному безличному и как бы бесформенному понятию Бога как некоего лишь всеобъемлющего начала. Кажущаяся неизбежность этой тенденции вытекает лишь из одностороннего ограничения задачи философии теоретическим миропостижением. Если мы вспомним и будем иметь в виду, что задача философии этим не исчерпывается, а требуетцелостного осмысления бытия во всей его живой полноте и глубине, объемлющей как один из основных его моментов реальность духовной жизни со всеми ее нравственными и религиозными запросами и проблемами,– если мы вспомним необходимость таких философских проблем, как проблема добра и зла, теодицеи, отношения между нравственным идеалом и действительностью, свободой и необходимостью, разумом и слепотой природных сил,– то мы поймем, что высшее уясняющее единство, которого ищет философия, есть не одно лишь безличное единство. упорядочивающее картину объективного мирового бытия, а действительно целостное всеединство жизни в самом глубоком и всеобъемлющем смысле этого понятия. Все дело в том, что подлинная философия, могущая осуществить свое назначение, должна исходить из действительного, т. е. абсолютно полного и конкретного всеединства, а не из мнимого, по существу, лишь частичного и отвлеченного единства системы объективного бытия. А это значит, что последний источник и критерий философского знания есть w одна лишь бесстрастная, чисто созерцательная интуиция объективного бытия, ацелостный и живой духовный опыт – осмысляюшее опытное изживание последних глубин жизни. Традиционное школьное понимание философии – поскольку оно вообще допускает философию, как метафизику или онтологию – усматривает в последней содержание “теоретической философии” и отделяет от нее в качестве особых, добавочных и притом относительно второстепенных отраслей философского знания – “этику”, или “практическую философию”, “эстетику”, “философию религии”, “философию истории” и т. п. Практически и пропедевтически такое или аналогичное ему деление философии, конечно, неизбежно, ввиду многообразия философских интересов и невозможности изложить сразу предмет философии со всех его сторон. Но поскольку мнят, что подобным делением точно выражена внутренняя структура философского знания, вытекающая из структуры самого ее предмета,– это есть опасное заблуждение, уводящее духовный взор от подлинной природы предмета философии. С одной стороны, всякая философия есть онтология или “теоретическая философия” (бессмысленный плеоназм – ведь философия всегда есть знание, т. е. теория!), ибо философия всюду и везде познает истинно-сущее; и, с другой стороны,– что здесь особенно важно – истинная онтология есть не бесстрастное изучение чуждой духу и лишь извне ему предстоящей картины бытия (ибо такое бытие именно и не есть целостное бытие или подлинное всеединство), а постижение абсолютного бытия, объемлющего и всю духовную жизнь самого субъекта знания – человеческой личности. Но познавательная направленность на абсолютное в этом, единственно истинном его смысле предполагает духовный опыт не как внешнее созерцание, а как основанное на истинном внутреннемпереживании постижение существа и смысла жизни. Короче говоря, подлинная, а не только школьная и пропедевтическая онтология должна опираться на живой религиозный опыт и потому в принципе не может ему противоречить. Вся совокупность мучительных сомнений, исканий и достижений религиозного опыта, объединимая в теме “о смысле жизни”,– проблема вины, возмездия и прощения, личной ответственности и человеческого бессилия, предопределения и свободы, реальности зла и благости именно Сущего, хрупкости эмпирического существования и неуничтожимости личности – входит как законная и необходимая тема в состав онтологии, заслуживающей своего имени учения о бытии.

Стоит только памятовать об этом первичном и основном бытии, сосредоточиться на нем и именно в нем видеть последний критерий знания, чтобы все соотношение, которое с первого взгляда кажется запутанным и почти неразрешимым, стало – по крайней мере, в принципе – до самоочевидности ясным. Существуют не две истины, а только одна – и она там, где есть максимальная полнота и конкретность. Как бы отлично ни было лично-религиозное отношение к Богу от познавательного отношения к Нему в философии, какие бы различия мы ни находили между религиозным и философским интересом,– все эти отношения устанавливаются в пределах одной и той же последней реальности, которая предстоит духовному взору личности и остается сама собой, все равно, выражается ли она в непосредственном религиозном переживании или в опосредственной системе логических понятий. Главное все же в том, чтобы иметь живой опыт самой реальности. Лишь там, где религия принимает догматы веры не за символические и таинственные обозначения божественной природы, а за законченные и исчерпывающие адекватные Его раскрытия, превращая их тем в односторонние логические определения, или где философия мнит в отвлеченной системе готовых формул определить до конца последние глубины реальности,– лишь там возможны – и даже неизбежны – конфликты между философией и религией. Внутренняя связь и интимное сродство философии и были больше всего затуманены наивно-дерзновенными попытками рационализации догматов веры, компрометирующими и философию и религию. Таинственные и многозначительные религиозные интуиции – плод духовного опыта религиозных гениев и соборного религиозного сознания,– почти недоступные по своей глубине неискушенному опыту среднего человека, обсуждаются иногда – и при их обосновании, и при их опровержении – как простые истины, значение которых доступно здравому смыслу и может быть установлено простейшим логическим анализом. Жалка та мудрость, которая в невежественном самомнении опровергает догмат Троицы на том простом основании, что единица не равна трем; но немного философской мудрости и в дерзновенной попытке, не проникнув опытно в эту тайну, мнимым образом “доказать” ее логически, путем отвлеченного анализа бедной содержанием и бесформенной общей идеи Божества. Напротив, чем глубже и подлиннее философское знание, тем более оно склонно к смирению, к признанию сократова положения, что источник знания есть сознание своего неведения.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредстЬенного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения – будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,– в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем. Поэтому-то достоянием личной веры может быть – и даже необходимо бывает – содержание соборного религиознот опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знаниялогическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений-но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности. И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (docta ignorantia ), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно.философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих – вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,– смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.