Виктор гюго собор парижской богоматери анализ. Роман Виктора Гюго «Собор парижской богоматери» и современное его отражение в мюзикле «Notre-Dame de Paris

Приметами национального и исторического колорита богаты такие баллады Гюго, как «Турнир короля Иоанна», «Охота бургграфа», «Легенда о монахине», «Фея» и др. Уже в ранний период своего творчества Гюго обращается к одной из самых острых проблем романтизма, какой стало обновление драматургии, создание романтической драмы. Как антитезу классицистическому принципу «облагороженной природы» Гюго развивает теорию гротеска: это средство представить смешное, уродливое в «концентрированном» виде. Эти и многие другие эстетические установки касаются не только драмы, но, по существу, и романтического искусства вообще, поэтому предисловие к драме «Кромвель» стало одним из важнейших романтических манифестов. Идеи этого манифеста реализуются и в драмах Гюго, которые все написаны на исторические сюжеты, и в романе «Собор Парижской богоматери».

Замысел романа возникает в атмосфере увлечения историческими жанрами, начало которому было положено романами Вальтера Скотта. Гюго отдает дань этому увлечению и в драматургии, и в романе. В конце 1820-х гг. Гюго задумывает написать исторический роман, и в 1828 г. даже заключает договор с издателем Госсленом. Однако работа затрудняется множеством обстоятельств, и главное из них то, что его внимание все больше привлекает современная жизнь.

За работу над романом Гюго принимается лишь в 1830 г., буквально за несколько дней до Июльской революции. Его размышления о своем времени теснейшим образом переплетаются с общей концепцией истории человечества и с представлениями о пятнадцатом столетии, о котором он пишет свой роман. Этот роман получает название «Собор Парижской Богоматери» и выходит в 1831 г. Литература, будь то роман, поэма или драма, изображает историю, но не так, как это делает историческая наука. Хронология, точная последовательность событий, сражения, завоевания и распадение царств - лишь внешняя сторона истории, утверждал Гюго. В романе внимание концентрируется на том, о чем забывает или что игнорирует историк, - на «изнанке» исторических событий, т. е. на внутренней стороне жизни.

Следуя этим новым для его времени идеям, Гюго создает «Собор Парижской Богоматери». Выражение духа эпохи писатель считает главным критерием правдивости исторического романа. Этим художественное произведение принципиально отличается от хроники, в которой излагаются факты истории. В романе же фактическая «канва» должна служить лишь общей основой сюжета, в котором могут действовать вымышленные персонажи и развиваться события, сотканные авторской фантазией. Правда исторического романа не в точности фактов, а в верности духу времени. Гюго убежден, что в педантичном пересказывании исторических хроник не найти столько смысла, сколько таится его в поведении безымянной толпы или «арготинцев» (в его романе это своеобразная корпорация бродяг, нищих, воров и мошенников), в чувствах уличной плясуньи Эсмеральды, или звонаря Квазимодо, или в ученом монахе, к алхимическим опытам которого проявляет интерес и король.

Единственное непреложное требование к авторскому вымыслу - отвечать духу эпохи: характеры, психология персонажей, их взаимоотношения, поступки, общий ход развития событий, подробности быта и повседневной жизни - все аспекты изображаемой исторической реальности следует представить такими, какими они в действительности могли быть. Чтобы иметь представление о давно ушедшей эпохе, нужно найти сведения не только об официальных реалиях, но и о нравах и укладе повседневной жизни простого люда, нужно изучить все это и затем воссоздать в романе. Помочь писателю могут бытующие в народе предания, легенды и тому подобные фольклорные источники, а недостающие и в них детали писатель может и должен восполнить силой своего воображения, т. е. прибегнуть к вымыслу, всегда помня при этом, что плоды своей фантазии он должен соотносить с духом эпохи.

Романтики считали воображение высшей творческой способностью, а вымысел - непременным атрибутом литературного произведения. Вымысел же, посредством которого удается воссоздать реальный исторический дух времени, согласно их эстетике, может быть даже более правдивым, чем факт сам по себе.

Художественная правда выше правды факта. Следуя этим принципам исторического романа эпохи романтизма, Гюго не просто сочетает реально имевшие место события с вымышленными, а подлинных исторических персонажей - с безвестными, но явно отдает предпочтение последним. Все главные действующие лица романа - Клод Фролло, Квазимодо, Эсмеральда, Феб - вымышлены им. Только Пьер Гренгуар представляет собой исключение: он имеет реального исторического прототипа - это живший в Париже в XV - начале XVI в. поэт и драматург. В романе фигурируют еще король Людовик XI и кардинал Бурбонский (последний появляется лишь эпизодически). Сюжет романа не основывается ни на каком крупном историческом событии, а к реальным фактам можно отнести лишь детальные описания собора Парижской Богоматери и средневекового Парижа.

В отличие от героев литературы XVII – XVIII веков, герои Гюго сочетают в себе противоречивые качества. Широко пользуясь романтическим приемом контрастного изображения иногда сознательно преувеличивая, обращаясь к гротеску, писатель создает сложные неоднозначные характеры. Его привлекают гигантские страсти, героические поступки. Он превозносит силу его характера героя, бунтарский, мятежный дух, способность бороться с обстоятельствами. В персонажах, конфликтах, фабуле, пейзаже “Собора Парижской богоматери” восторжествовал романтический принцип отражения жизни- исключительные характеры в чрезвычайных обстоятельствах. Мир безудержных страстей, романтических характеров, неожиданностей и случайностей, образ смелого, не пасующего ни перед какими опасностями человека, вот что воспевает Гюго в этих произведениях.

Гюго утверждает, что в мире постоянно происходит борьба между добром и злом. В романе еще более ярко, чем в поэзии Гюго, обозначились поиски новых моральных ценностей, которые писатель находит, как правило, не в стане богачей и власть имущих, а в стане обездоленных и презираемых бедняков. Все лучшие чувства-доброта, чистосердечие, самоотверженная преданность - отданы им подкидышу Квазимодо и цыганке Эсмеральде, которые являются подлинными героями романа, в то время как антиподы, стоящие у кормила светской или духовной власти, подобно королю Людовику XI или тому же архидиакону Фролло, отличаются жестокостью, изуверством, равнодушием к страданиям людей.

Главный принцип своей романтической поэтики-изображение жизни в ее контрастах-Гюго пытался обосновать еще до “Предисловия” в своей статье о романе В. Скотта “Квентин Дорвард”. “Не есть ли,-писал он,- жизнь причудливая драма, в которой смешиваются доброе и злое, прекрасное и безобразное, высокое и низкое-закон, действующий во всем творении?”.

Принцип контрастных противопоставлений в поэтике Гюго был основан на его метафизических представлениях о жизни современного общества, в котором определяющим фактором развития будто бы является борьба противоположных моральных начал - добра и зла, - существующих извечно.

Значительное место в “Предисловии” Гюго отводит определению эстетического понятия гротеска, считая его отличительным элементом средневековой поэзии и современной романтической. Что подразумевает он под этим понятием? “Гротеск, как противоположность возвышенному, как средство контраста, является, на наш взгляд, богатейшим источником, который природа открывает искусству”.

Гротесковые образы своих произведений Гюго противопоставил условно-прекрасным образам эпигонского классицизма, полагая, что без введения в литературу явлений как возвышенных," так и низменных, как прекрасных, так и уродливых невозможно передать полноту и истину жизни. При всем метафизическом понимании категории “гротеск” обоснование этого элемента искусства у Гюго было тем не менее шагом вперед на пути приближения искусства к жизненной правде.

В романе есть “персонаж”, который объединяет вокруг себя всех действующих лиц и сматывает в один клубок практически все основные сюжетные линии романа. Имя этого персонажа вынесено в заглавие произведения Гюго- Собор Парижской Богоматери.

В третьей книге романа, полностью посвящённой собору, автор буквально поёт гимн этому чудесному созданию человеческого гения. Для Гюго собор – это «как бы огромная каменная симфония, колоссальное творение человека и народа … чудесный результат соединения всех сил эпохи, где из каждого камня брызжет принимающая сотни форм фантазия рабочего, дисциплинированная гением художника… Это творение рук человеческих могуче и изобильно, подобно творению Бога, у которого оно как будто позаимствовало двойственный характер: разнообразие и вечность…»

Судьбы всех главных героев романа неразрывно связаны с Собором как внешней событийной канвой, так и нитями внутренних помыслов и побуждений. В особенности это справедливо по отношению к обитателям храма: архидьякону Клоду Фролло и звонарю Квазимодо. В пятой главе книги четвертой читаем: “...Странная судьба выпала в те времена на долю Собора Богоматери - судьба быть любимым столь благоговейно, но совсем по-разному двумя такими несхожими существами, как Клод и Квазимодо. Один из них - подобие получеловека, дикий, покорный лишь инстинкту, любил собор за красоту, за стройность, за гармонию, которую излучало это великолепное целое. Другой, одаренный пылким, обогащенным знаниями воображением, любил в нем его внутреннее значение, скрытый в нем смысл, любил связанную с ним легенду, его символику, таящуюся за скульптурными украшениями фасада, - словом, любил ту загадку, какой испокон века остается для человеческого разума Собор Парижской Богоматери”.

Для архидьякона Клода Фролло Собор - это место обитания, службы и полунаучных-полумистических изысканий, вместилище для всех его страстей, пороков, покаяния, метаний, и, в конце концов - смерти. Священнослужитель Клод Фролло, аскет и ученый-алхимик олицетворяет холодный рационалистический ум, торжествующий над всеми добрыми человеческими чувствами, радостями, привязанностями. Этот ум, берущий верх над сердцем, недоступный жалости и состраданию, является для Гюго злой силой. Низменные страсти, разгоревшиеся в холодной душе Фролло, не только приводят к гибели его самого, но являются причиной смерти всех людей, которые что-то значили в его жизни: погибает от рук Квазимодо младший брат архидьякона Жеан, умирает на виселице чистая и прекрасная Эсмеральда, выданная Клодом властям, добровольно предает себя смерти воспитанник священника Квазимодо, вначале прирученный им, а затем, фактически, преданный. Собор же, являясь как бы составляющей частью жизни Клода Фролло, и тут выступает в роли полноправного участника действия романа: с его галерей архидьякон наблюдает за Эсмеральдой, танцующей на площади; в келье собора, оборудованной им для занятий алхимией, он проводит часы и дни в занятиях и научных изысканиях, здесь он молит Эсмеральду сжалиться и одарить его любовью. Собор же, в конце концов становится местом его страшной гибели, описанной Гюго с потрясающей силой и психологической достоверностью.

В той сцене Собор также кажется почти одушевленным существом: всего две строки посвящены тому, как Квазимодо сталкивает своего наставника с балюстрады, следующие же две страницы описывают “противоборство” Клода Фролло с Собором: “Звонарь отступил на несколько шагов за спиной архидьякона и внезапно, в порыве ярости кинувшись на него, столкнул его в бездну, над которой наклонился Клод... Священник упал вниз... Водосточная труба, над которой он стоял, задержала его падение. В отчаянии он обеими руками уцепился за нее... Под ним зияла бездна... В этом страшном положении архидьякон не вымолвил ни слова, не издал ни единого стона. Он лишь извивался, делая нечеловеческие усилия взобраться по желобу до балюстрады. Но его руки скользили по граниту, его ноги, царапая почерневшую стену, тщетно искали опоры...Архидьякон изнемогал. По его лысому лбу катился пот, из-под ногтей на камни сочилась кровь, колени были в ссадинах. Он слышал, как при каждом усилии, которое он делал, его сутана, зацепившаяся за желоб, трещала и рвалась. В довершение несчастья желоб оканчивался свинцовой трубой, гнувшейся по тяжестью его тела... Почва постепенно уходила из-под него, пальцы скользили по желобу, руки слабели, тело становилось тяжелее... Он глядел на бесстрастные изваяния башни, повисшие, как и он, над пропастью, но без страха за себя, без сожаления к нему. Все вокруг было каменным: прямо перед ним - раскрытые пасти чудовищ, под ним - в глубине площади - мостовая, над его головой - плакавший Квазимодо”.

Человек с холодной душой и каменным сердцем в последние минуты жизни оказался наедине с холодным камнем - и не дождался от него ни жалости, ни сострадания, ни пощады, потому что не дарил он сам никому ни сострадания, ни жалости, ни пощады.

Связь с Собором Квазимодо - этого уродливого горбуна с душой озлобленного ребенка - еще более таинственная и непостижимая. Вот что пишет об этом Гюго: “С течением времени крепкие узы связали звонаря с собором. Навек отрешенный от мира тяготевшим над ним двойным несчастьем - темным происхождением и физическим уродством, замкнутый с детства в этот двойной непреодолимый круг, бедняга привык не замечать ничего, что лежало по ту сторону священных стен, приютивших его под своей сенью. В то время как он рос и развивался, Собор Богоматери служил для него то яйцом, то гнездом, то домом, то родиной, то, наконец, вселенной.

Между этим существом и зданием, несомненно, была какая-то таинственная предопределенная гармония. Когда, еще совсем крошкой, Квазимодо с мучительными усилиями, вприскочку пробирался под мрачными сводами, он, с его человечьей головой и звериным туловищем, казался пресмыкающимся, естественно возникшим среди сырых и сумрачных плит...

Так, развиваясь под сенью собора, живя и ночуя в нем, почти никогда его не покидая и непрерывно испытывая на себе его таинственное воздействие, Квазимодо в конце концов стал на него похож; он словно врос в здание, превратился в одну из его составных частей... Можно почти без преувеличения сказать, что он принял форму собора, подобно тому как улитки принимают форму раковины. Это было его жилище, его логово, его оболочка. Между ним и старинным храмом существовала глубокая инстинктивная привязанность, физическое сродство...”

Читая роман, мы видим, что для Квазимодо собор был всем - убежищем, жилищем, другом, он защищал его от холода, от человеческой злобы и жестокости, он удовлетворял потребность отверженного людьми урода в общении: “Лишь с крайней неохотой обращал он свой взор на людей. Ему вполне достаточно было собора, населенного мраморными статуями королей, святых, епископов, которые по крайней мере не смеялись ему в лицо и смотрели на него спокойным и благожелательным взором. Статуи чудовищ и демонов тоже не питали к нему ненависти - он был слишком похож на них... Святые были его друзьями и охраняли его; чудовища также были его друзьями и охраняли его. Он подолгу изливал перед ними свою душу. Сидя на корточках перед какой-то статуей, он часами беседовал с ней. Если в это время кто-нибудь входил в храм, Квазимодо убегал, как любовник, застигнутый за серенадой”.

Лишь новое, более сильное, незнакомое доселе чувство, могло поколебать эту неразрывную, невероятную связь между человеком и зданием. Случилось это тогда, когда в жизнь отверженного вошло чудо, воплощенное в образе невинном и прекрасном. Имя чуду - Эсмеральда. Гюго наделяет эту свою героиню всеми лучшими чертами, присущими представителям народа: красотой, нежностью, добротой, милосердием, простодушием и наивностью, неподкупностью и верностью. Увы, в жестокое время, среди жестоких людей все эти качества были скорее недостатками, чем достоинствами: доброта, наивность и простодушие не помогают выжить в мире злобы и корысти. Эсмеральда погибла, оболганная любящим ее - Клодом, преданная любимым ею - Фебом, не спасенная преклонявшимся и обоготворявшим ее - Квазимодо.

Квазимодо, сумевший как бы превратить Собор в “убийцу” архидьякона, ранее с помощью все того же собора - своей неотъемлемой “части” - пытается спасти цыганку, украв ее с места казни и используя келью Собора в качестве убежища, т. е. места, где преследуемые законом и властью преступники были недоступны для своих преследователей, за священными стенами убежища приговоренные были неприкосновенны. Однако злая воля людей оказалась сильнее, и камни Собора Богоматери не спасли жизни Эсмеральды.

МОУ «Давыдовская средняя общеобразовательная школа N 2»

РЕФЕРАТ

ПО ЛИТЕРАТУРЕ НА ТЕМУ

«РОМАН ВИКТОРА ГЮГО

«СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ»

И СОВРЕМЕННОЕ ЕГО ОТРАЖЕНИЕ В МЮЗИКЛЕ

«NOTRE-DAME DE PARIS».

Ученицы 10а класса

Беловой Яны.

и литературы

1. Вступление.

3. Роман «Собор Парижской Богоматери». Выбор эпохи:15 столетие.

4. Организация сюжета.

5. Отражение социального конфликта в романе.

6. Контрасты романа. Квазимодо, Фролло и Феб, любовь каждого к Эсмеральде.

7. Клод Фролло. Нельзя поставить человека вне законов природы.

8. Изображение народа в романе.

9. Основные проблемы романа.

10. Мюзикл «Notre - Dame de Paris».

История создания.

Причины успеха.

11. Заключение.

Почему мюзикл «Notre-Dame de Paris» и роман Гюго интересны и актуальны в

наши дни?

12. Список литературы.

1.Вступление.

Собор Парижской Богоматери (Notre – Dame de Paris) строился на протяжении почти двух столетий (с 1163 по 1330 года) До возведения Эйфелевой башни именно он считался символом Франции. Громадное здание высотой в 120 метров, имеющее множество потайных ходов, служители которого всегда отличались особой аскетичностью и замкнутостью, всегда вызывало живой интерес у горожан. Собор, покрытый пеленой тайны, заставлял людей, населявших город складывать о себе легенды. Самая популярная из них - история благородного горбуна Квазимодо и "маленькой торговки иллюзиями" (так называет её архидьякон Клод Фролло в оригинальной версии мюзикла) прекрасной цыганки Эсмеральды. Вернее, это даже не легенда, а быль , дошедшая до нас с некоторыми изменениями, благодаря знаменитому французскому писателю Виктору Гюго.

2.Виктор Гюго. Краткая биография.

Отражение его жизненных позиций в его творчестве.

Жизнь Виктора Гюго охватывает почти весь 19 век. Он родился в 1802 г., а умер в 1885 г. За это время Франция пережила много бурных событий. Это взлёт и падение Наполеона, реставрация власти Бурбонов и её крушение, революции в 1830 и 1848 годах, Парижская коммуна. Юный Гюго формировался как личность под влиянием противоречивых тенденций уже в рамках семьи. Отец будущего писателя был сыном столяра, ставшего потом военным. Он участвовал в походах наполеоновской армии и получил чин бригадного генерала. Мать Гюго происходила из семьи судовладельца и симпатизировала королевской семье, утратившей власть в результате революции 1789-1794 годов. Но другом семьи одно время был и генерал Лагори, республиканец по убеждениям. Он участвовал в заговоре против Наполеона, т. к. не мог примириться с империей. Ему пришлось скрываться от полиции в одном из монастырей Франции, где на время поселилась и семья Гюго. Лагори проводил много времени с детьми, под его руководством юный Гюго читал произведения древнеримских писателей. И именно от этого человека, как вспоминал сам романист, он впервые услышал слова "" свобода "" и ""право "". А через несколько лет Лагори вместе с другими заговорщиками, выступившими против Наполеона и Империи, был расстрелян. Гюго узнал об этом из газет.

В раннем возрасте будущий писатель познакомился с сочинениями французских просветителей – Вольтера, Дидро, Руссо. Это определило его демократические симпатии, сочувствие беднякам, униженным, угнетённым людям. И хотя политические взгляды Гюго, его отношения с властями были часто сложными и противоречивыми, даже порой отмеченными консерватизмом (например, под влиянием матери он одно время был роялистом), писателя всегда волновала проблема социального неравенства, он испытывал ненависть к тирании, произволу и беззаконию.

3. Роман «Собор Парижской Богоматери».

Выбор эпохи: 15 столетие.

В романе «Собор Парижской Богоматери », который вышел в свет в 1831 году, глубоко и обстоятельственно разработана историческая тема. Роман создавался в атмосфере революции 1830 года, окончательно свергнувшей во Франции власть Бурбонов. Это определило демократический пафос, эмоциональный накал повествования, широкое изображение массовых сцен.

Сам выбор эпохи, к которой обращается писатель, не случаен:

Великий век открытий гениальных

Век катастроф,

Век убийца и творец…

(Юлий Ким).

15 век – период значительных перемен в истории Европы и, в частности, Франции, в жизни которой уже зарождались черты нового времени и складывались идеалы Возрождения. Но этот век « кафедральных соборов » был жесток и беспощаден. В начале 15 века церковь пыталась погубить зародыши всякого знания, основанного на опыте, и проповедовала самые нелепые измышления католических богословов относительно живой природы. Развитие, основанное на опыте знания в средние века, и достижение известных успехов в области медицины и математики, физики и астрономии происходили вопреки непосредственному и сильнейшему сопротивлению со стороны церкви. К этому времени церковь, оказавшаяся не в силах задушить нецерковные школы, появившиеся в городах Франции, и воспрепятствовать возникновению университетов, постаралась захватить руководство учебными заведениями в свои руки. Она изгнала из них всех противников «новых порядков». Итак, убивая живое и увековечивая мёртвое, церковь употребляла все силы на то, чтобы препятствовать истинному культурному развитию. Она жестоко преследовала и уничтожала духовную культуру трудящихся масс и в деревне, и в городе, подавляла малейшие проблески научной мысли. Но всему приходит конец. В конце 15 века во Франции появились книгопечатающие станки, приняла широкие масштабы выделка кирпича для зданий, значительно развилось металлургическое дело, началось производство чугуна в железо… Церковь, насколько это было в её силах, по-прежнему препятствовала развитию культуры, не поставленной на службу церковным интересам. Она превратила Парижский университет в центр мертвящей церковной схоластики и хранителя католической ортодоксии. Однако потребности развивающегося феодального общества неуклонно вели к тому, что сквозь толщу схоластических мудрствований всё чаще и чаще пробивались ростки знаний, основанных на опыте.

Эти процессы подтверждали оптимистический взгляд молодого Гюго на историю как на поступательное движение человечества от невежества к знанию, от животных устремлений к духовности, свету разума.

Будучи романтиком, писатель рассматривает историческое развитие как борьбу зла и добра, дикости и набирающего силу просвещения

4. Организация сюжета.

Романтический пафос появился у Гюго уже в самой организации сюжета. История цыганки Эсмеральды, архидьякона Собора Парижской Богоматери Клода Фролло, звонаря Квазимодо, капитана королевских стрелков Феба де Шатопера и других, связанных с ними персонажей, насыщена тайнами, неожиданными поворотами действия, роковыми совпадениями и случайностями. Судьбы героев причудливо перекрещиваются. Квазимодо пытается украсть Эсмеральду по приказу Клода Фролло, но девушку случайно спасает стража во главе с Фебом. За покушение на Эсмеральду Квазимодо наказывают, Но именно она даёт несчастному горбуну глоток воды, когда он стоит у позорного столба, и своим добрым поступком преображает его. Налицо чисто романтическая, мгновенная ломка характера: Квазимодо из грубого животного превращается в человека и, полюбив Эсмеральду, объективно оказывается в противоборстве с Фролло, играющим роковую роль в жизни девушки.

Судьбы Квазимодо и Эсмеральды оказываются тесно переплетёнными и в далеком прошлом. Эсмеральда в детстве была украдена цыганками и в их среде получила своё экзотическое имя (Esmeralda в переводе с испанского – «изумруд»), а ими в Париже был оставлен уродливый младенец, которого потом взял на воспитание Клод Фролло, назвав его по - латыни (Quasimodo переводится как «недоделанный»), но также во Франции Quasimodo – название праздника Красная Горка, в который Фролло и подобрал младенца.

Гюго доводит эмоциональную напряжённость действия до предела, изображая неожиданную встречу Эсмеральды с матерью, затворницей Роландовой башни Гудулой, которая всё время ненавидит девушку, считая её цыганкой Встреча эта происходит буквально за считанные минуты до казни Эсмеральды, которую мать тщетно пытается спасти. Но роковым в этот момент является появление Феба, которого девушка горячо любит и которому в своём ослеплении напрасно доверяет. Нельзя не заметить, таким образом, что причиной напряжённого развития событий в романе является не только случай, неожиданное стечение обстоятельств, но и душевные порывы персонажей, человеческие страсти: страсть заставляет Фролло преследовать Эсмеральду, что становится толчком к развитию центральной интриги романа; любовь и сострадание к несчастной девушке определяют поступки Квазимодо, которому на время удаётся выкрасть её из рук палачей, а внезапное прозрение, возмущение жестокостью Фролло, встретившего казнь Эсмеральды истерическим смехом, превращает уродливого звонаря в орудие справедливого возмездия: Квазимодо, вдруг восстав против своего воспитателя и господина, сбрасывает его со стены собора.

Судьбы центральных героев органично вписаны в пёструю жизнь Парижа 15 века. Роман густо населён. В нём возникает образ французского общества того времени: от придворных до нищих, от учёного монаха до полубезумной затворницы, от блестящего рыцаря до бездомного поэта. Стремясь передать исторический колорит эпохи, писатель словно бы воскрешает перед нами нравы, обычаи, обряды и предрассудки людей далёкого прошлого. Большую роль при этом играет городской пейзаж. Гюго как бы реставрирует Париж 15 века, рассказывая историю каждого памятника, объясняя топографию, названия улиц и зданий. Подробнее всего изображён сам Нотр-Дам, выступающий в романе своеобразным действующим лицом.

Собор стал главным местом действия, с ним связаны судьбы архидьякона Клода является и Фролло, Квазимодо, Эсмеральды. Каменные изваяния собора становятся свидетелями человеческих страданий, благородства и предательства, справедливого возмездия. Рассказывая историю собора (или любого другого здания), позволяя нам представить, как они выглядели в далёком 15 веке, автор добивается особого эффекта. Реальность каменных сооружений, которые можно наблюдать в Париже и поныне, подтверждает в глазах читателя и реальность действующих лиц, их судеб, реальность человеческих трагедий. Этому способствуют и яркие характеристики, которые автор даёт внешности своих персонажей уже при первом их появлении. Будучи романтиком, он использует яркие краски, контрастные тона, эмоционально насыщенные эпитеты, неожиданные преувеличения. Вот, например, портрет Эсмеральды: «Она была невысока ростом, но казалась высокой – так строен был её тонкий стан. Она была смуглой, но не трудно было догадаться, что днём её кожа отливала тем чудесным золотистым оттенком, который присущ андалузскам и римлянкам. Девушка плясала, порхала, крутилась … и всякий раз, когда её сияющее лицо мелькало, взгляд её чёрных глаз ослеплял вас, как молния … Тоненькая, хрупкая, с обнажёнными плечами и изредка мелькающими из-под юбочки стройными ножками, черноволосая, быстрая, как оса, в золотистом, плотно облегающем талию корсаже, в пёстром раздувающемся платье, сияя очами, она воистину казалась существом неземным». Эсмеральда живёт беспечно, зарабатывая себе на хлеб пением и танцами на улицах.

Изображая Квазимодо, автор не жалеет красок для описания его уродства, но даже в этой пугающей взгляд фигуре есть некая привлекательность. Если Эсмеральда – воплощение лёгкости и изящества, то Квазимодо – воплощение монументальности, вызывающей уважение мощности: «было какое-то грозное выражение силы, проворства и отваги во всей его фигуре – необычайное исключение из того общего правила, которое требует, чтобы сила, подобно красоте, вытекала из гармонии … Казалось, что это был разбитый и неудачно спаянный великан ». Квазимодо так вжился в стены собора, в котором обитал, что стал напоминать химер, украшающих здание: «Выступающие углы его тела, словно созданы были для того, чтобы вкладываться … в вогнутые углы здания, и он казался не только обитателем собора, но и необходимой его частью. Можно, почти не преувеличивая, сказать, что он принял форму собора … Собор стал его жилищем, его логовом, его оболочкой... Квазимодо прирос к собору, как черепаха к своему щитку. Шероховатая оболочка его здания стала его панцирем».

Сравнение Квазимодо с собором, своеобразное уподобление их народу проходит через весь роман. И это не случайно. Связь Квазимодо с собором не только внешняя, но и глубоко внутренняя. И она основана на том, что оба – персонаж и здание храма воплощают в себе народное начало. Собор, создававшийся на протяжении почти двух столетий, воплотил в себе великие духовные силы народа, а звонарь Квазимодо, под рукой которого оживают и начинают петь колокола, стал его душой. Если Квазимодо воплощает духовный потенциал народа, скрытый под внешней грубостью и животностью, но готовый пробудиться под лучом добра, то Эсмеральда – это символ народной жизнерадостности, естественности, гармонии.

5. Отражение социального конфликта в романе.

Критика не раз отмечала, что оба персонажа, и Эсмеральда, и Квазимодо являются в романе преследуемыми, бесправными жертвами несправедливого суда, жестоких законов: Эсмеральду пытают, приговаривают к смерти, Квазимодо с лёгкостью отправляют к позорному столбу. В обществе он отверженный, изгой. Но едва наметив мотив социальной оценки действительности (как, кстати, и в изображении короля и народа), романтик Гюго сосредотачивает внимание на другом. Его интересует столкновение нравственных принципов, извечных полярных сил: добра и зла, самоотверженности и эгоизма, прекрасного и уродливого.

Разбойник Клопен Трюйльфу, король алтынный со Двора Чудес, опекающий Эсмеральду и ставший ей вторым отцом, также очень важный персонаж. В своём романе Гюго уделяет ему недостаточно внимания, но в мюзикле «Notre-Dame de Paris» его роль очень значительна. Прежде всего она заключается в передаче социального конфликта:

Мы никто, мы ничто -

Никому не нужны,

Но зато, но зато,

Мы всегда всем должны.

Наша жизнь – вечный бой,

Наша жизнь – волчий вой!

…………………………………

Кто не свой, тот и враг,

Вот и вам наш ответ …

(Юлий Ким)

Так как он лидер среди бродяг, важно было отразить не только агрессию, но и прежде всего то, что он мыслитель, как и большинство лидеров… Этот персонаж очень ярок и драматичен. В мюзикле хорошо показаны контрастные черты его характера: агрессивность , готовность пойти даже на самые крайние меры и умение радоваться жизни, по отношению к Эсмеральде открываются его отеческие чувства:

Эсмеральда, пойми,

Ведь ты стала иной,

Чем была в восемь лет,

Когда осталась сиротой…

(Юлий Ким)

6. Контрасты романа.

Квазимодо, Фролло и Феб. Любовь каждого к Эсмеральде.

Система образов в романе опирается на разработанную Гюго теорию гротеска и принцип контраста. Персонажи выстраиваются в чётко обозначенные контрастные пары: урод Квазимодо и красавица Эсмеральда, также Квазимодо и внешне неотразимый Феб; невежественный звонарь – учёный монах, познавший все средневековые науки; Клод Фролло противостоит также и Фебу: один – аскет, другой погружён в погоню за развлечениями и наслаждениями. Цыганке Эсмеральде противопоставлена белокурая Флёр-де-Лис – невеста Феба, девушка богатая, образованная и принадлежащая к высшему свету.

Квазимодо, Фролло и Феб все трое любят Эсмеральду, но в своей любви каждый предстаёт антагонистом другого (это хорошо показано Люком Пламондоном в оригинальной версии всемирно известной песни «Belle»).

Фебу нужна любовная интрижка на время, Фролло сгорает от страсти, ненавидя за это Эсмеральду как предмет своих вожделений . Квазимодо же любит девушку самоотверженно и бескорыстно ; он противостоит Фебу и Фролло как человек, лишённый в своём чувстве и капли эгоизма и, тем самым, возвышается над ними. Так возникает новый план контраста: внешний облик и внутреннее содержание персонажа: Феб красив, но внутренне тускл, душевно беден; Квазимодо уродлив внешне, но прекрасен душой.

Таким образом, роман строится как система полярных противопоставлений. Эти контрасты – не просто художественный приём для автора, а отражение его идейных позиций, концепции жизни. Противоборство полярных начал представляется романтику Гюго извечным в жизни, но в то же время, как уже говорилось, он хочет показать движение истории. По мнению исследователя французской литературы Бориса Ревизова, Гюго рассматривает смену эпох – переход от раннего Средневековья к позднему, то есть к периоду Возрождения, - как постепенное накопление добра, духовности, нового отношения к миру и к самим себе. Символическим воплощением этого движения выступает сам собор Нотр-Дам: начатый в 12 веке и законченный в 14, он воплощает в себе весь кризис Средневековья и переход к новому времени.

7. Клод Фролло.

Нельзя поставить человека вне законов природы

Но такой переход развивается болезненно . Характерен в этом отношении образ архидьякона Жозасского Клода Фролло. Он, как уже говорилось, сыграл страшную роль в судьбе Эсмеральды: он пытался убить Феба, увидев в нём своего соперника; и позволил возвести обвинение на Эсмеральду. Когда девушка отвергла его любовь, он передал её в руки палачей. Фролло – преступник, но одновременно и жертва. Жертва не только собственного эгоизма, своих заблуждений, но и своеобразная жертва исторического развития: в его лице гибнет целая эпоха, целая цивилизация.

Он – монах, посвятивший всю свою жизнь служению Богу, схоластической науке, подчинивший себя аскетической догме – убиению плоти. Над Фролло тяготеет своеобразное проклятье – ананке догмы. Он – догматик в своих религиозных представлениях, в своих учёных изысканиях. Но жизнь его оказывается бессмысленной, наука – бесплодной и бессильной.

Эта мысль раскрывается уже в описании кабинета Фролло: «… на столе лежали циркули и реторы. С потолка свисали скелеты животных. Человеческие и лошадиные черепа лежали на манускриптах … на полу без всякой жалости к хрупкости их пергаментных страниц были накиданы груды огромных раскрытых фолиантов, словом, тут был собран весь хлам науки. И на всём этом хаосе – пыль и паутина.»

Ещё до встречи с Эсмеральдой Клод Фролло испытывает глубокое недовольство собой, своим образом жизни монаха - отшельника, учёными занятиями, которые завели его в духовный тупик. Встреча с юной, прекрасной девушкой, воплощением природной гармонии переворачивает его душу. В нём пробуждается живой человек, жаждущий любви. Но чувству Фролло приходится пробиваться сквозь преграду религиозных запретов, противоестественных моральных догм, и оно принимает характер мучительной, разрушительной эгоистичной страсти, не считающейся с чувствами и желаниями самого объекта этой страсти. Фролло воспринимает свою страсть к Эсмеральде как влияние колдовства, как жестокий рок, как проклятье. Но на самом деле это проявление неизбежного хода истории, разрушающего старое средневековое мировоззрение, аскетическую мораль, пытавшуюся поставить человека вне законов природы.

8. Изображение народа в романе.

Ход истории приводит к пробуждению народных масс. Одной из центральной сцен романа является сцена, изображающая штурм собора толпой разгневанных обитателей Двора Чудес, пытающихся освободить Эсмеральду. А король Людовик 11 в это время, боясь бунтующего народа, прячется в Бастилии. Прозорливый читатель того времени мог увидеть параллель между Людовиком 11 и Карлом 10, отстранённым от власти после революции 1830 года.

Изображая народ, Гюго показывает его силу, мощь, но также и стихийный характер действий, переменчивость настроений и даже его слепоту. Это проявляется в отношении парижан к Квазимодо, сегодня избирающих его Королём Шутов, а завтра унижающих его у позорного столба.

В сцене штурма собора Квазимодо и народ оказываются противниками; но ведь и звонарь, защищающий собор, и народ, пытающийся туда ворваться, действуют во имя интересов Эсмеральды, однако не понимают друг друга.

9. Основные проблемы романа.

Таким образом, позиция автора в оценке народа предстаёт сложной. Она обусловлена опять-таки тем, что Гюго, будучи романтиком, акцентирует внимание читателя на роли случая в судьбе персонажей, на роли эмоций, страстных порывов, будь то отдельный человек или толпа людей. В изображении писателя жизнь предстаёт одновременно исполненной трагизма и комических нелепостей, возвышенного и низменного прекрасного и безобразного, жестокого и весёлого, доброго и злого. Такой подход к действительности соответствует эстетической концепции Гюго, а современному читателю напоминает о вечности многих общечеловеческих ценностей: доброты, благородства, самоотверженной любви. Роман напоминает также о том, как нужны сострадание, сочувствие людям одиноким, отвергнутым обществом, униженным. В предисловии к русскому переводу «Собора Парижской Богоматери» заметил, что мысль Гюго о «восстановлении погибшего человека» есть «основная мысль искусства всего 19 столетия».

10. Мюзикл «Notre-Dame de Paris».

История создания. Причины успеха.

Творчество Гюго нашло широкое отражение в музыкальном искусстве. Итальянский композитор Джузеппе Верди создал на сюжет драмы «Эрнани» одноимённую оперу, на сюжет драмы «Король забавляется» оперу «Риголетто». В уже 20-том столетии был поставлен мюзикл «Отверженные».

По роману «Собор Парижской Богоматери» Гюго написал оперное либретто «Эсмеральда», сюжет которого вдохновил многих композиторов, в том числе, его опера «Эсмеральда» была поставлена в 1847 году. Итальянский композитор Чезаре Пуньи написал балет «Эсмеральда». В 60-десятых годах 20 века композитором М. Жарром был создан балет «Notre-Dame de Paris».

Но самой популярной и интересной постановкой этого романа стал модный сейчас мюзикл «Notre-Dame de Paris», который стал событием театральной жизни. Он побил все рекорды кассовых сборов, покорив зрителей, общее число которых превзошло три миллиона. В то же время совокупное число проданных аудиозаписей превысило семимиллионный рубеж.

Каким же был путь к такому невероятному успеху?

В 1993 году Люк Пламондон, популярный во Франции, Канаде и ряде других стран поэт-песенник, приступил к поискам французской темы для нового мюзикла.

Я стал просматривать словарь литературных героев, - вспоминает он, - но мой взгляд ни на миг не задержался возле имени Esmeralda, как впрочем и возле других имён. Наконец я дошёл до буквы «Q» , прочитал: «Qasimodo», и тут меня осенило – ну, конечно же, « Собор Парижской Богоматери», ведь сюжет этого произведения всем хорошо известен, его ни с чем не спутаешь, и никому не придётся объяснять, о чём идёт речь. И именно поэтому существует по меньшей мере дюжина экранизаций романа Гюго – от первых немых фильмов до недавней мультипликационной версии Уолта Диснея.

Перечитывая шестисотстраничный роман, Пламондон, в пылу вдохновения сделал черновые наброски текстов для трёх десятков песен и отправился с ними к своему старому соратнику – Ричарду Коччиенте.

Пламондон, который работал над мюзиклом вместе с Коччиенте в течение трёх лет, с восторгом вспоминает об этой встрече:

Он тогда же сыграл мне несколько очень удачных мелодий, которые впоследствии превратились в арии «Belle», «Le Temps des Cathedrales» и «Danse Mon Esmeralda». Мне показалось, что они ни в чём не уступали мелодиям лучших оперных арий, а их неповторимое своеобразие должно было обеспечить нам успех у современного зрителя.

Довольно оригинальный музыкальный вкус композитора сформировался в детстве, когда он всерьёз увлёкся оперой и в то же время с запоем слушал группу «The Beatles », что во многом повлияло на его дальнейшее творчество: действтелно, во всей музыке Коччиенте, в каждой его песне, присутствует как и классичность, так и современность.

В 1996 году мюзиклом заинтересовался режиссёр авангардист Жиль Маю. Он ещё в восьмидесятые годы поставил двадцатиминутный балет об Эсмеральде и трёх влюблённых в неё мужчинах.

Оставалось только найти продюсера. Выдающийся французский продюсер и антрепренёр Шарль Талар принял решение поддержать проект, произнеся историческую фразу:

Если в деле участвуют такие люди, как Пламондон, Коччиенте и Виктор Гюго, считайте, что я в нём тоже участвую!

Уже на другой день продюсеры арендовали парижский Дворец конгрессов, зал которого вмещает пять тысяч зрителей, и вложили три миллиона фунтов стерлингов в постановку спектакля, премьера которого состоялась в сентябре 1998 года.

В создании визуального ряда спектакля участвовали лучшие профессионалы – постановщик света Алан Лорти, дизайнер по свету на концертах многих рок звезд; художник Кристиан Ратц (эскизы декораций), известный работами на оперной сцене; художник по костюмам, знаменитая в мире парижской моды Фред Сатал; извечный постановщик современных балетных спектаклей Мартино Мюллер из Нидерландского Театра танца. Аранжировки мелодий были выполнены под общим руководством Ричарда Коччиенте лучшим французским исполнителем джазовых импровизаций Йанником Топом (басовые) а так же Сержем Ператоне (клавишные), при самом непосредственном участии Клода Салмиери (барабаны), Клода Энгеля (гитара) и Марка Шантро (прочие ударные инструменты). За восемь месяцев до премьеры спектакля, в январе 1998года был выпущен в свет альбом хитов из мюзикла.

В книгу рекордов Гиннеса «Notre-Dame de Paris»попал как самый коммерчески успешный мюзикл по итогам первого года. Этот мюзикл получил более двадцати международных наград, среди которых призы за лучшую режиссуру и лучшее шоу на Gala of the ADISO в 1999 в Монреале и за лучший музыкальный спектакль на фестивале в Париже.

Мюзикл был изначально обречён на успех. Потрясающая музыка, как было уже сказано, сочетающая в себе классичность и современность, притягивает внимание как молодёжи, так и представителей более старших поколений.

Музыка представляет собой смешение разных стилей, тщательно между собой подобранных: например, первая ария поэта Гренгуара напоминает собой песню средневекового певца-трубадура; рок, цыганский романс, церковное пение, ритмы фламенко, просто лирические баллады – все эти, на первый взгляд, разные стили превосходно сочетаются между собой и в совокупности образуют единое целое.

«Notre-Dame de Paris» сыграл ключевую роль в истории европейского мюзикла, став переломным произведением, поменявшим законы жанра, созданного в Америке (правда, каноны американского мюзикла у нас в России мало кому известны), тексты либретто мюзикла поражают своей смелостью и философичностью.

В мюзикле, в отличие от романа, нет ролей второго плана (если не считать балет). Главных героев всего семь, и каждый из них выполняет свою функцию.

Поэт Пьер Гренгуар не столько участник, сколько свидетель и повествователь всего происходящего. Он рассказывает зрителям об эпохе того времени, о событиях и героях. Он сильно сопереживает персонажам, выражает своё недовольство жестокостью мира:

Который век идёт война людей с людьми,

И в мире места нет терпенью и любви.

И всё сильнее боль, и всё сильнее крик –

Когда же, Боже мой, ты остановишь их?!

(Юлий Ким)

Флёр-де-Лис – невеста Феба де Шатопера. Если в романе Гюго она такой же наивной девушкой, как и Эсмеральда, слепо доверяющей своему любимому Фебу, то в мюзикле всё не так просто. Очень интересно наблюдать за раскрытием характера: если в начале спектакля мы видим тот же характер, что и у Гюго:

Солнце жизни – светлый Феб!

Ты мой рыцарь, мой герой…

(Юлий Ким),

то в конце появляется полная противоположность:

Мой милый, ты не ангел,

Я тоже не овечка.

Мечты, надежды, клятвы, -

Увы, ни что не вечно…

Я буду верною женой,

Но поклянись мне головой,

Что эту ведьму вздёрнут…

(Юлий Ким)

11.Заключение.

Почему мюзикл « Notre- Dame de Paris» и роман Гюго

интересны и актуальны в наши дни?

Все персонажи «Notre-Dame de Paris» привлекательны прежде всего тем, что все они – обычные люди: им также свойственны обида, ревность, сострадание и желание жить так, как каждый из них мечтает жить.

Почему же публику до сих пор волнуют персонажи Гюго? Да потому, что история прекрасной Цыганки Эсмеральды и благородного горбуна Квазимодо напоминает сказку о Красавице и Чудовище и в чём-то предвосхищает «Призрак Оперы» («The Phantom of the Opera»). Даже в потребительском обществе с его потребительскими страстями эта история остаётся мощнейшим, берущим за душу мифом. Некоторые темы, затронутые в романе Гюго и сохранённые в либретто Пламондона, в наши дни становятся актуальными как никогда: об ищущих приюта беженцах, о расизме, о роли религии, о страхе перед неизвестностью, о месте человека в постоянно меняющемся мире:

Это новый потоп сомнительных словес,

В который рухнет всё – и храм, и Бог, и крест.

Изменяется мир для небывалых дел,

Мы долетим до звёзд – и это не предел.

И в гордыне своей, о Боге позабыв,

Разрушим старый храм и сложим новый миф.

Всему придёт свой час…

(Юлий Ким)

Но главной темой и романа, и мюзикла является, конечно же, любовь.

Виктор Гюго считал, что любовь – это есть начало и конец всех вещей, а без самой любви не могут существовать люди, предметы. Человек высшей духовной сущности ясно понимает, что когда он постигает тайны высокой любви, он становится одним из самых счастливых людей в мире.

Любовь – не сентиментальное чувство, испытать которое может всякий человек, независимо от уровня достигнутой им зрелости. Любовь не может быть без истинной человечности, самоотверженности, отваги и веры.

Любовь – не для эгоцентриков. «Смысл счастливой любви состоит в том, чтобы отдавать. Влюблённый в себя отдавать не может, он только берёт и тем неизбежно отравляет всё лучшее в любви» ().

Любовь не может существовать без красоты, красоты не только внешней, но и внутренней.

Когда Эсмеральда находилась в соборе, однажды она услышала, как пел Квазимодо. Стихи этой песни были без рифмы, мелодия также не отличалась красотой, но в неё была вложена вся душа несчастного звонаря:

Не гляди на лицо, девушка,

А заглядывай в сердце.

Сердце прекрасного юноши часто бывает уродливо.

Есть сердца, где любовь не живёт.

Девушка, сосна не красива,

И не так хороша, как тополь,

Но сосна и зимой зеленеет.

Увы! Зачем тебе петь про это?

То, что уродливо, пусть погибает;

Красота к красоте лишь влечётся,

И апрель не глядит на январь.

Красота совершенна,

Красота всемогуща,

Полной жизнью живёт одна красота…

После казни Эсмеральды Квазимодо исчез из собора, и только через два года в склепе, куда положили мёртвое тело Цыганки, нашли два скелета мужчины и женщины, один крепко обнимал другой. Судя по искривлённому позвоночнику, то был скелет Квазимодо, когда их попытались разъединить, он рассыпался…

Прошли года, а за ними века, человек вступил в третье тысячелетие, а история горбатого звонаря и прекрасной цыганки не забыта. Её будут рассказывать и пересказывать до тех пор, пока звучит на земле колокольный звон…

13. Список литературы:

Зарубежная литература: От Эсхила до Флобера:

Книга для учителя.

(Воронеж: «Родная речь», 1994 г. – 172 с.)

Всемирная история. Том 3.

Развитие культуры Франции в 14-15 веках.

(Москва: «Государственное издательство политической литературы».

1957г. – 894 с.).

3.Пьер Перроне.

«История успеха».

Введение
Виктор Гюго - великий писатель-романтик,
публицист-патриот, политик-демократ.
Эстетические принципы творчества Гюго

Раздел 2

Заключение

Список литературы

Виктор Гюго - великий писатель-романтик,публицист-патриот, политик-демократ.

Эстетические принципы творчества Гюго

Личность Виктора Гюго (1802-1885) поражает своей разносторонностью. Один из самых читаемых в мире французских прозаиков, для своих соотечественников он прежде всего великий национальный поэт, реформатор французского стиха, драматургии, а также публицист-патриот, политик-демократ. Знатокам он известен как незаурядный мастер графики, неутомимый рисовальщик фантазий на темы собственных произведений. Но есть основное, что определяет эту многогранную личность и одушевляет ее деятельность, - это любовь к человеку, сострадание к обездоленным, призыв к милосердию и братству. Некоторые стороны творческого наследия Гюго уже принадлежат прошлому: сегодня кажутся старомодными его ораторско-декламационный пафос, многословное велеречие, склонность к эффектным антитезам мысли и образов. Однако Гюго - демократ, враг тирании и насилия над личностью, благородный защитник жертв общественной и политической несправедливости, - наш современник и будет вызывать отклик в сердцах еще многих поколений читателей. Человечество не забудет того, кто перед смертью, подводя итог своей деятельности, с полным основанием сказал: "Я в своих книгах, драмах, прозе и стихах заступался за малых и несчастных, умолял могучих и неумолимых. Я восстановил в правах человека шута, лакея, каторжника и проститутку".

Ярчайшей демонстрацией справедливости этого утверждения можно считать исторический роман "Собор Парижской Богоматери", начатый Гюго в июле 1830 и законченный в феврале 1831 года. Обращение Гюго к далекому прошлому было вызвано тремя факторами культурной жизни его времени: широким распространением исторической тематики в литературе, увлечением романтически трактуемым средневековьем, борьбой за охрану историко-архитектурных памятников. Интерес романтиков к средним векам во многом возник как реакция на классическую сосредоточенность на античности. Свою роль здесь играло и желание преодолеть пренебрежительное отношение к средневековью, распространившееся благодаря писателям-просветителям XVIII века, для которых это время было царством мрака и невежества, бесполезным в истории поступательного развития человечества. И, наконец, едва ли не главным образом, средние века привлекали романтиков своей необычностью, как противоположность прозе буржуазной жизни, тусклому обыденному существованию. Здесь можно было встретиться, считали романтики, с цельными, большими характерами, сильными страстями, подвигами и мученичеством во имя убеждений. Все это воспринималось еще в ореоле некой таинственности, связанной с недостаточной изученностью средних веков, которая восполнялась обращением к народным преданиям и легендам, имеющим для писателей-романтиков особое значение. Свой взгляд на роль эпохи средневековья Гюго изложил еще в 1827 году в авторском предисловии к драме "Кромвель", ставшее манифестом демократически настроенных французских романтиков и выразившее эстетическую позицию Гюго, которой он, в общем, придерживался до конца жизни.

Гюго начинает свое предисловие с изложения собственной концепции истории литературы в зависимости от истории общества. Согласно Гюго, первая большая эпоха в истории цивилизации - это первобытная эпоха, когда человек впервые в своем сознании отделяет себя от вселенной, начинает понимать, как она прекрасна, и свой восторг перед мирозданием выражает в лирической поэзии, господствующем жанре первобытной эпохи. Своеобразие второй эпохи, античной, Гюго видит в том, что в это время человек начинает творить историю, создает общество, осознает себя через связи с другими людьми, ведущий вид литературы в эту эпоху - эпос.

Со средневековья начинается, говорит Гюго, новая эпоха, стоящая под знаком нового миросозерцания - христианства, которое видит в человеке постоянную борьбу двух начал, земного и небесного, тленного и бессмертного, животного и божественного. Человек как бы состоит из двух существ: "одно - бренное, другое - бессмертное, одно - плотское, другое - бесплотное, одно- скованное вожделениями, потребностями и страстями, другое - взлетающее на крыльях восторга и мечты". Борьба этих двух начал человеческой души драматична по самому своему существу: "...что такое драма, как не это ежедневное противоречие, ежеминутная борьба двух начал, всегда противостоящих друг другу в жизни и оспаривающих друг у друга человека с колыбели до могилы?" Поэтому третьему периоду в истории человечества соответствует литературный род драмы.

Гюго убежден: все существующее в природе и в обществе может быть отражено в искусстве. Искусство ничем не должно себя ограничивать, по самому своему существу оно должно быть правдиво. Однако это требование правды в искусстве у Гюго было довольно условным, характерным для писателя-романтика. Провозглашая, с одной стороны, что драма - это зеркало, отражающее жизнь, он настаивает на особом характере этого зеркала; надо, говорит Гюго, чтобы оно "собирало, сгущало бы световые лучи, из отблеска делало свет, из света- пламя!" Правда жизни подлежит сильному преображению, преувеличению в воображении художника, которое призвано романтизировать действительность, за ее будничной оболочкой показать извечную схватку двух полярных начал добра и зла.
Отсюда вытекает другое положение: сгущая, усиливая, преображая действительность, художник показывает не обыкновенное, а исключительное, рисует крайности, контрасты. Только так он может выявить животное и божественное начала, заключенные в человеке.

Этот призыв изображать крайности является одним из краеугольных камней эстетики Гюго. В своем творчестве писатель постоянно прибегает к контрасту, к преувеличению, к гротескному сопоставлению безобразного и прекрасного, смешного и трагического.

Раздел 1
Образ Собора Парижской Богоматери
в свете эстетической позиции Виктора Гюго

Рассматриваемый нами в этой работе роман "Собор Парижской Богоматери" являет собой убедительное свидетельство того, что все изложенные Гюго эстетические принципы - не просто манифест теоретика, но глубоко продуманные и прочувствованные писателем основы творчества.

Основу, сердцевину этого романа-легенды составляет неизменный для всего творческого пути зрелого Гюго взгляд на исторический процесс как на вечное противоборство двух мировых начал - добра и зла, милосердия и жестокости, сострадания и нетерпимости, чувства и рассудка. Поле этой битвы в разные эпохи и привлекает Гюго в неизмеримо большей степени, чем анализ конкретной исторической ситуации. Отсюда известный надисторизм, символичность героев, вневременной характер психологизма. Гюго и сам откровенно признавался в том, что история как таковая не интересовала его в романе: "У книги нет никаких притязаний на историю, разве что на описание с известным знанием и известным тщанием, но лишь обзорно и урывками, состояния нравов, верований, законов, искусств, наконец, цивилизации в пятнадцатом веке. Впрочем, это в книге не главное. Если у нее и есть одно достоинство, то оно в том, что она - произведение, созданное воображением, причудой и фантазией". Однако достоверно известно, что для описания собора и Парижа в XV веке, изображения нравов эпохи Гюго изучил немалый исторический материал. Исследователи средневековья придирчиво проверили "документацию" Гюго и не смогли найти в ней сколько-нибудь серьезных погрешностей, несмотря на то, что писатель не всегда черпал свои сведения из первоисточников.

Главные действующие лица романа вымышлены автором: цыганка Эсмеральда, архидьякон Собора Парижской Богоматери Клод Фролло, звонарь собора горбун Квазимодо (давно перешедший в разряд литературных типов). Но есть в романе "персонаж", который объединяет вокруг себя всех действующих лиц и сматывает в один клубок практически все основные сюжетные линии романа. Имя этого персонажа вынесено в заглавие произведения Гюго. Имя это - Собор Парижской Богоматери.

Идея автора организовать действие романа вокруг Собора Парижской Богоматери не случайна: она отражала увлечение Гюго старинной архитектурой и его деятельность в защиту памятников средневековья. Особенно часто Гюго посещал собор в 1828 году во время прогулок по старому Парижу со своими друзьями - писателе Нодье, скульптором Давидом д"Анже, художником Делакруа. Он познакомился с первым викарием собора аббатом Эгже, автором мистических сочинений, впоследствии признанных официальной церковью еретическими, и тот помог ему понять архитектурную символику здания. Вне всякого сомнения, колоритная фигура аббата Эгже послужила писателю прототипом для Клода Фролло. В это же время Гюго штудирует исторические сочинения, делает многочисленные выписки из таких книг, как "История и исследование древностей города Парижа" Соваля (1654), "Обозрение древностей Парижа" Дю Бреля (1612) и др. Подготовительная работа над романом была, таким образом, тщательной и скрупулезной; ни одно из имен второстепенных действующих лиц, в том числе Пьера Гренгуара, не придумано Гюго, все они взяты из старинных источников.
Упоминавшаяся нами выше озабоченность Гюго судьбой памятников архитектуры прошлого более чем отчетливо прослеживается на протяжении почти всего романа.

Первая глава книги третьей называется "Собор Богоматери". В ней Гюго в поэтической форме рассказывает об истории создания Собора, весьма профессионально и подробно характеризует принадлежность здания к определенному этапу в истории зодчества, высоким стилем описывает его величие и красоту: "Прежде всего - чтобы ограничиться наиболее яркими примерами - следует указать, что вряд ли в истории архитектуры найдется страница прекраснее той, какою является фасад этого собора... Это как бы огромная каменная симфония; колоссальное творение и человека и народа, единое и сложное, подобно Илиаде и Романсеро , которым оно родственно; чудесный итог соединения всех сил целой эпохи, где из каждого камня брызжет принимающая сотни форм фантазия рабочего, направляемая гением художника; словом, это творение рук человеческих могуче и преизобильно, подобно творению бога, у которого оно как бы заимствовало двойственный его характер: разнообразие и вечность".

Вместе с восхищением человеческим гением, создавшим величественный памятник истории человечества, каким Гюго представляется Собор, автор выражает гнев и скорбь из-за того, что столь прекрасное сооружение не сохраняется и не оберегается людьми. Он пишет: "Собор Парижской Богоматери еще и теперь являет собой благородное и величественное здание. Но каким бы прекрасным собор, дряхлея, ни оставался, нельзя не скорбеть и не возмущаться при виде бесчисленных разрушений и повреждений, которые и годы и люди нанесли почтенному памятнику старины... На челе этого патриарха наших соборов рядом с морщиной неизменно видишь шрам...

На его руинах можно различить три вида более или менее глубоких разрушений: прежде всего бросаются в глаза те из них, что нанесла рука времени, там и сям неприметно выщербив и покрыв ржавчиной поверхность зданий; затем на них беспорядочно ринулись полчища политических и религиозных смут, - слепых и яростных по своей природе; довершили разрушения моды, все более вычурные и нелепые, сменявшие одна другую при неизбежном упадке зодчества...

Именно так в течение вот уже двухсот лет поступают с чудесными церквами средневековья. Их увечат как угодно - и изнутри и снаружи. Священник их перекрашивает, архитектор скоблит; потом приходит народ и разрушает их."

Раздел 2
Образ Собора Парижской Богоматери и его неразрывная связь с образами главных героев романа

Мы уже упоминали о том, что судьбы всех главных героев романа неразрывно связаны с Собором как внешней событийной канвой, так и нитями внутренних помыслов и побуждений. В особенности это справедливо по отношению к обитателям храма: архидьякону Клоду Фролло и звонарю Квазимодо. В пятой главе книги четвертой читаем: "...Странная судьба выпала в те времена на долю Собора Богоматери - судьба быть любимым столь благоговейно, но совсем по-разному двумя такими несхожими существами, как Клод и Квазимодо. Один из них - подобие получеловека, дикий, покорный лишь инстинкту, любил собор за красоту, за стройность, за гармонию, которую излучало это великолепное целое. Другой, одаренный пылким, обогащенным знаниями воображением, любил в нем его внутреннее значение, скрытый в нем смысл, любил связанную с ним легенду, его символику, таящуюся за скульптурными украшениями фасада, - словом, любил ту загадку, какой испокон века остается для человеческого разума Собор Парижской Богоматери".

В той сцене Собор также кажется почти одушевленным существом: всего две строки посвящены тому, как Квазимодо сталкивает своего наставника с балюстрады, следующие же две страницы описывают "противоборство" Клода Фролло с Собором: "Звонарь отступил на несколько шагов за спиной архидьякона и внезапно, в порыве ярости кинувшись на него, столкнул его в бездну, над которой наклонился Клод... Священник упал вниз... Водосточная труба, над которой он стоял, задержала его падение. В отчаянии он обеими руками уцепился за нее... Под ним зияла бездна... В этом страшном положении архидьякон не вымолвил ни слова, не издал ни единого стона. Он лишь извивался, делая нечеловеческие усилия взобраться по желобу до балюстрады. Но его руки скользили по граниту, его ноги, царапая почерневшую стену, тщетно искали опоры...Архидьякон изнемогал. По его лысому лбу катился пот, из-под ногтей на камни сочилась кровь, колени были в ссадинах. Он слышал, как при каждом усилии, которое он делал, его сутана, зацепившаяся за желоб, трещала и рвалась. В довершение несчастья желоб оканчивался свинцовой трубой, гнувшейся по тяжестью его тела... Почва постепенно уходила из-под него, пальцы скользили по желобу, руки слабели, тело становилось тяжелее... Он глядел на бесстрастные изваяния башни, повисшие, как и он, над пропастью, но без страха за себя, без сожаления к нему. Все вокруг было каменным: прямо перед ним - раскрытые пасти чудовищ, под ним - в глубине площади - мостовая, над его головой - плакавший Квазимодо".
Человек с холодной душой и каменным сердцем в последние минуты жизни оказался наедине с холодным камнем - и не дождался от него ни жалости, ни сострадания, ни пощады, потому что не дарил он сам никому ни сострадания, ни жалости, ни пощады.

Связь с Собором Квазимодо - этого уродливого горбуна с душой озлобленного ребенка - еще более таинственная и непостижимая. Вот что пишет об этом Гюго: "С течением времени крепкие узы связали звонаря с собором. Навек отрешенный от мира тяготевшим над ним двойным несчастьем - темным происхождением и физическим уродством, замкнутый с детства в этот двойной непреодолимый круг, бедняга привык не замечать ничего, что лежало по ту сторону священных стен, приютивших его под своей сенью. В то время как он рос и развивался, Собор Богоматери служил для него то яйцом, то гнездом, то домом, то родиной, то, наконец, вселенной.

Читая роман, мы видим, что для Квазимодо собор был всем - убежищем, жилищем, другом, он защищал его от холода, от человеческой злобы и жестокости, он удовлетворял потребность отверженного людьми урода в общении: "Лишь с крайней неохотой обращал он свой взор на людей. Ему вполне достаточно было собора, населенного мраморными статуями королей, святых, епископов, которые по крайней мере не смеялись ему в лицо и смотрели на него спокойным и благожелательным взором. Статуи чудовищ и демонов тоже не питали к нему ненависти - он был слишком похож на них... Святые были его друзьями и охраняли его; чудовища также были его друзьями и охраняли его. Он подолгу изливал перед ними свою душу. Сидя на корточках перед какой-то статуей, он часами беседовал с ней. Если в это время кто-нибудь входил в храм, Квазимодо убегал, как любовник, застигнутый за серенадой".

Квазимодо, сумевший как бы превратить Собор в "убийцу" архидьякона, ранее с помощью все того же собора - своей неотъемлемой "части" - пытается спасти цыганку, украв ее с места казни и используя келью Собора в качестве убежища, т. е. места, где преследуемые законом и властью преступники были недоступны для своих преследователей, за священными стенами убежища приговоренные были неприкосновенны. Однако злая воля людей оказалась сильнее, и камни Собора Богоматери не спасли жизни Эсмеральды.

В начале романа Гюго рассказывает читателю о том, что "несколько лет назад, осматривая Собор Парижской Богоматери или, выражаясь точнее, обследуя его, автор этой книги обнаружил в темном закоулке одной из башен следующее начертанное на стене слово:ANKГH Эти греческие буквы, потемневшие от времени и довольно глубоко врезанные в камень, некие свойственные готическому письму признаки, запечатленные в форме и расположении букв, как бы указывающие на то, начертаны они были рукой человека средневековья, и в особенности мрачный и роковой смысл, в них заключавшийся, глубоко поразили автора.

Он спрашивал себя, он старался постигнуть, чья страждущая душа не пожелала покинуть сей мир без того, чтобы не оставить на челе древней церкви этого стигмата преступлений или несчастья. Это слово и породило настоящую книгу".

Это слово по-гречески означает "Рок". Судьбы персонажей "Собора" направляются роком, о котором заявляется в самом начале произведения. Рок здесь символизируется и персонифицируется в образе Собора, к которому так или иначе сходятся все нити действия. Можно считать, что Собор символизирует роль церкви и шире: догматическое миросозерцание - в средние века; это миросозерцание подчиняет себе человека так же, как Собор поглощает судьбы отдельных действующих лиц. Тем самым Гюго передает одну из характерных черт эпохи, в которую разворачивается действие романа.
Следует отметить, что, если романтики старшего поколения видели в готическом храме выражение мистических идеалов средневековья и связывали с ним свое стремление уйти от житейских страданий в лоно религии и потусторонних мечтаний, то для Гюго средневековая готика - замечательное народное искусство, а Собор - арена не мистических, а самых житейских страстей.

Современники Гюго упрекали его за то, что в его романе недостаточно католицизма. Ламартин, назвавший Гюго "Шекспиром романа", а его "Собор" - "колоссальным произведением", писал, что в его храме "есть все, что угодно, только в нем нет ни чуточки религии". На примере судьбы Клода Фролло Гюго стремиться показать несостоятельность церковного догматизма и аскетизма, их неминуемый крах в преддверии Возрождения, каким для Франции был конец XV века, изображенный в романе.

Заключение
Зодчество - "первая книга человечества"

В романе есть такая сцена. Перед архидьяконом собора, суровым и ученым хранителем святыни, лежит одна из первых печатных книг, вышедших из-под типографского пресса Гутенберга. Дело происходит в келье Клода Фролло в ночной час. За окном высится сумрачная громада собора.

"Некоторое время архидьякон молча созерцал огромное здание, затем со вздохом простер правую руку к лежащей на столе раскрытой печатной книге, а левую - к Собору Богоматери и, переведя печальный взгляд на собор, произнес:
- Увы! Вот это убьет то".
Мысль, приписанная Гюго средневековому монаху, - это мысль самого Гюго. Она получает у него обоснование. Он продолжает: "...Так переполошился бы воробей при виде ангела Легиона, разворачивающего перед ним свои шесть миллионов крыльев... То был страх воина, следящего за медным тараном и возвещающего: "Башня рухнет".

Поэт-историк нашел повод для широких обобщений. Он прослеживает историю зодчества, трактуя его как "первую книгу человечества", первую попытку закрепить коллективную память поколений в видимых и значимых образах. Гюго разворачивает перед читателем грандиозную вереницу веков - от первобытного общества к античному, от античного - к средним векам, останавливается на Возрождении и рассказывает об идейном и социальном перевороте XV-XVI веков, которому так помогло книгопечатание. Здесь красноречие Гюго достигает своего апогея. Он слагает гимн Печати:
"Это какой-то муравейник умов. Это улей, куда золотистые пчелы воображения приносят свой мед.

В этом здании тысячи этажей... Здесь все исполнено гармонии. Начиная с собора Шекспира и кончая мечетью Байрона...

Впрочем, чудесное здание все еще остается незаконченным.... Род человеческий - весь на лесах. Каждый ум - каменщик".

Используя метафору Виктора Гюго, можно сказать, что он построил одно из самых прекрасных и величественных зданий, которым любовались. его современники, и не устают восхищаться все новые и новые поколения.

В самом начале романа можно прочесть следующие строки: "И вот ничего не осталось ни от таинственного слова, высеченного в стене сумрачной башни собора, ни от той неведомой судьбы, которую это слово так печально обозначало, - ничего, кроме хрупкого воспоминания, которое автор этой книги им посвящает. Несколько столетий назад исчез из числа живых человек, начертавший на стене это слово; исчезло со стены собора и само слово; быть может, исчезнет скоро с лица земли и сам собор". Мы знаем, что печальное пророчество Гюго о будущем собора пока не сбылось, хочется верить, что и не сбудется. Человечество постепенно учиться более бережно относиться в произведениям рук своих. Думается, что писатель и гуманист Виктор Гюго внес свою лепту в понимание того, что время жестоко, однако долг человеческий - противостоять его разрушительному натиску и беречь от уничтожения воплощенную в камень, в металл, в слова и предложения душу народа-творца.

Список литературы
1. Гюго В. Собрание сочинений в 15 т. / Вступительная статья В. Николаева. - М., 1953-1956.
2. Гюго В. Собрание сочинений в 6 т. / Вступительная статья М.В. Толмачева. - М., 1988.
3. Гюго В. Собрание сочинений в 6 т. / Заключительная статья П. Антокольского. - М., 1988.
4. Гюго В. Девяносто третий год; Эрнани; Стихотворения./ Вступительная статья Е.Евниной. - М., 1973 (Библиотека всемирной литературы).
5. Брахман С. "Отверженные" Виктора Гюго. - М., 1968.
6. Евнина Е. Виктор Гюго. - М., 1976.
7. Луначарский А. Виктор Гюго: Творческий путь писателя. - Собрание сочинений, 1965, т. 6, с. 73-118.
8. Минина Т.Н. Роман "Девяносто третий год": Проблема революции в творчестве Виктора Гюго. -Л., 1978.
9. Моруа А. Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго. - М.: Радуга, 1983.
10. Муравьева А. Гюго. - М.: Молодая гвардия, 1961 (Жизнь замечательных людей).
11. Реизов Б.Г. Французский исторический роман в эпоху романтизма. - Л., 1958.
12. Трескунов М. Виктор Гюго. - Л., 1969.

Творчество Гюго – неистовый французский романтизм. Он охотно поднимал социальные темы, стилистика подчёркнуто-контрастная, чувствуется острое неприятие действительности. Роман «Собор…» открыто противопоставлен действительности.

Действие романа происходит во время правления Людовика XI (XIV-XV). Людовик стремился к результату, пользе, он практичен. Клод Фроло – начитанный, учёный. Имел дело только с рукописными книгами. Ержа в руках печатную ощущает конец мира. Это характерно для романтизма. Действие происходит в Париже. Появляются главы, даётся описание Парижа XIV-XV веков. Гюго противопоставляет его современному Парижу. Те здания рукотворны, а Париж-современный – воплощение пошлости, отсутствие творческой мысли и труда. Это город, который теряет своё лицо. Центр романа – грандиозное сооружение, собор на о-ве Сите – Собор Парижской Богоматери. В предисловии к роману говорится о том, что автор зайдя в Нотр Дам разглядел на стене слово «Рок». Это дало толчок к разворачиванию сюжета.

Образ собора многозначен. Это сверхлицо. Это не только место действия, но памятник материальной и духовной культуры. Главные персонажи: архидьякон Фроло, Квазимодо, Эсмеральда. Эсмеральда думает, что она цыганка, но это не так. В центре романа, кажется, история любви и характерный треугольник, но он не важен для Гюго. Важна эволюция в умах главных героев. Клод Фроло – дьякон, почитающий себя истинным христианином, но позволяет себе то, что церковь осуждает – алхимию. Он человек рационального склада. Он скорее ответственный, чем увлекающийся. Опекун младшего брата после смерти родителей. Жан – студент, разгульный, беспутный. Фролло берёт на воспитание маленького урода, чтобы искупить грехи брата. Народ хочет утопить младенца. Квазимодо не знает иной жизни, кроме жизни в соборе. Он хорошо знает собор, все закоулки, всю жизнь служащих.

Квазимодо – фигура характерная для романтизма. Его портрет и соотношение внешности и внутреннего облика построено в контрастной манере. Его внешность откровенно отталкивающая. Но он ловок и силён. У него нет своей жизни, он раб. Квазимодо избивают и ставят к позорному столбу за то, что он хотел похитить Эсмеральду. Эсмеральда приносит Квазимодо воды. Квазимодо начинает видеть в Фроло врага, т. к. он преследует Эсмеральду. Квазимодо прячет Эсмеральду в соборе. Знакомит её с миром, где он хозяин. Но он не может спасти её от смертной казни. Он видит, как палач вешает Эсмеральду. Квазимодо толкает Фроло, он падает, но хватается за водосток. Квазимодо мог его спасти, но не спас.

Важную роль играет народ. Народные массы стихийны, ими движут эмоции, они неуправляемы. Изображены в разных эпизодах. Сначала – мистерия, праздник дураков. Конкурс на лучшую гримасу. Квазимодо избирают королём. На соборной площади помост для мистерии. Цыгане разворачивают на площади своё представление. Там же танцует Эсмеральда с козочкой (Джали). Народ пытается защитить Эсмеральду.

Другая сторона – жизнь парижского отребья. Там находят приют цыгане, туда приходит Гренгуар (поэт, женат на Эсмеральде). Эсмеральда спасает его, женившись на нём по цыганскому обычаю.

Клод Фроло от любви к Эсмеральде сходит с ума. Он требует у Квазимодо, чтобы он доставил Эсмеральду к нему. Квазимодо не удалось его похитить. Эсмеральда влюбляется в своего спасителя – Феба. Она назначает ему свидание. Фроло выслеживает Феба и уговаривает его спрятать в комнатке, рядом с той, где Феб будет встречаться с Эсмеральдой. Фроло наносит Фебу удар ножом в горло. Все думают, что это сделала цыганка. Под пытками (испанский сапог) она сознаётся в том, чего не делала. Для Феба встреча с Эсмер-й – приключение. Его любовь не искренняя. Все слова, которые он ей говорил, все признания в любви он говорил на автомате. Он их вызубрил, т. к. говорил это каждой своей любовнице. Фроло встречается с Эсмеральдой в тюрьме, где рассказывает её всё.

Эсмеральда встречает свою мать. Это оказывается женщина из Крысиной норы. Она пытается её спасти, но ей не удалось. Эсмеральду казнят на Гревской площади. Тело увезли за город в склеп Монфокон. Позже при раскопках были найдены два скелета. Один женский с переломанными позвонками и второй мужской с искревлённым позвоночником, но целый. Как только попытались их разъединить женский скелет рассыпался прахом.

Сюжет этой истории, события которой развиваются на улицах Парижа 15 столетия, связан в первую очередь с весьма непростыми человеческими взаимоотношениями. Центральными героями романа становятся юная, невинная, абсолютно не знающая жизни девушка-цыганка по имени Эсмеральда и Клод Фролло, исполняющий обязанности дьякона при Соборе Парижской Богоматери.

Не менее важную роль в произведении играет воспитанный этим человеком горбун Квазимодо, несчастное, презираемое всеми существо, которое в то же время отличается подлинным благородством и даже величием души.

Значимым персонажем романа можно считать и сам Париж, писатель уделяет немало вниманию описанию повседневной жизни в этом городе, в те времена скорее напоминавшем крупную деревню. Из описаний Гюго читатель может многое узнать о существовании простых крестьян, обычных ремесленников, высокомерных аристократов.

Автор подчеркивает силу предрассудков и веры в сверхъестественные явления, ведьм, злобных колдунов, которыми в ту эпоху были охвачены абсолютно все члены общества независимо от их происхождения и места в обществе. В романе испуганная и в то же время объятая яростью толпа совершенно неуправляема, и ее жертвой способен стать любой, даже совершенно неповинный в каких-либо прегрешениях человек.

В то же время основной идеей романа является то, что внешний облик героя отнюдь не всегда совпадает с его внутренним миром, с его сердцем, способностью любить и пожертвовать собой ради настоящего чувства, даже если предмет обожания не отвечает взаимностью.

Привлекательные внешне и носящие превосходные наряды люди нередко оказываются совершенно бездушными, лишенными даже элементарного сострадания нравственными уродами. Но при этом человек, кажущийся всем отталкивающим и ужасным созданием, может обладать действительно большим сердцем, как и происходит с одним из главных персонажей произведения, соборным звонарем Квазимодо.

Священнослужитель Фролло изо дня в день посвящает себя замаливанию грехов своего легкомысленного брата, который ведет вовсе не самое праведное существование. Мужчина полагает, что может искупить его ошибки лишь полным отречением от мирских радостей. Он даже начинает проявлять заботу о никому не нужных детях-сиротах, в частности, спасает горбатого малыша Квазимодо, которого собирались уничтожить лишь за врожденные недостатки его внешности, считая его недостойным жить среди людей.

Фролло дает несчастному мальчику некоторое воспитание в силу своих возможностей, однако также не признает его собственным сыном, ведь и его тяготит явное уродство подросшего парня. Квазимодо преданно служит покровителю, однако дьякон обращается с ним весьма сурово и резко, не позволяя себе привязаться к этому, по его мнению, «порождению дьявола».
Дефекты внешности юного звонаря делают его глубоко несчастным человеком, он даже не пытается мечтать о том, что кто-нибудь сможет отнестись к нему по-человечески и полюбить его, он с детских лет привык к проклятиям и издевательствам окружающих.

Однако и прелестной Эсмеральде, другой главной героине романа, ее красота не приносит никакой радости. Представители сильного пола преследуют девушку, каждый полагает, что она должна принадлежать лишь ему, тогда как женщины испытывают к ней настоящую ненависть, считая, что она завоевывает мужские сердца посредством колдовских уловок.

Несчастные и наивные молодые люди не осознают, насколько жесток и бессердечен окружающий их мир, оба попадаются в ловушку, расставленную священником, что и становится причиной гибели обоих. Финал романа весьма печален и мрачен, ни в чем не повинная юная девушка уходит из жизни, а Квазимодо погружается в полнейшее отчаяние, лишившись последнего небольшого утешения в своем беспросветном существовании.

Писатель-реалист не может в итоге подарить этим положительным персонажам счастья, указывая читателям на то, что в мире чаще всего не оказывается места для добра и справедливости, примером чего служат и трагические судьбы Эсмеральды и Квазимодо.