Почему гамлета называют вечным образом. «принц датский»: гамлет как вечный образ

Наш разбор занял по объему вдвое больше, чем сама трагедия, и все же мы не исчерпали всего, что можно сказать о ней. «Гамлет» принадлежит к числу тех произведений, которые неисчерпаемы. Мы мало знаем о том, как он воспринимался в первые два столетия после написания. Но с того момента, когда Гете в романе «Годы учения Вильгельма Майстера» (1795-1796) охарактеризовал Гамлета как человека, духу которого противоречит возложенная на него задача мести, возникло представление о шекспировском герое, надолго утвердившееся в сознании людей. Многочисленные трактовки трагедии сосредоточились на личности героя. Возникла легенда о Гамлете, не совпадавшая с тем, каков он в пьесе. Писатели и мыслители выискивали в герое Шекспира черты, близкие им, пользовались Гамлетом для того, чтобы выразить свое мировоззрение и умонастроение, присущее их времени, а не эпохе Возрождения.

История гамлетовской критики отражает развитие духовной жизни нового времени. В сочинениях, посвященных «Гамлету», ясно сказываются различные философские, общественные, эстетические учения XIX-XX веков. При всем том, что предлагаемые трактовки бывали подчас весьма субъективными, а иногда даже произвольными, их объединяло сознание огромных глубин мысли, скрытых в трагедии. «Гамлет» питал духовную жизнь многих поколений, остро ощущавших разлад между действительностью и идеалами, искавших выхода из противоречий, отчаивавшихся, когда общественная ситуация оказывалась безвыходной. Образ героя стал воплощением высокой человечности, стремления к истине, ненависти ко всему, что искажает жизнь. Так как свое родство с Гамлетом многие ощущали в периоды кризиса и безвременья, то в его характере подчеркивали преобладание мысли над действием, слабость воли, подавленной чрезмерной склонностью к размышлениям. Гамлет стал символом человека вечно колеблющегося, безвольного и пассивного.

Попытки отдельных критиков разрушить эту легенду были безуспешными, ибо противники «слабого» Гамлета ударялись в другую крайность. Недаром еще К. Маркс с иронией писал о такой обработке «шекспировского Гамлета, в которой не хватает не только меланхолии датского принца, но и самого датского принца» . Положительной стороной приверженцев «сильного» Гамлета было то, что они заставили вернуться к тексту трагедии и напомнили те стороны ее действия, которые опровергали мнение о полной бездеятельности Гамлета.

Значительная часть гамлетовской критики страдала от односторонности. Характер героя рассматривался как раз навсегда данный и последовательный в своей непоследовательности от начала до конца трагедии. Признавалось, что жизнь Гамлета делилась на две части: до смерти отца и после нее, но, приняв задачу мести, Гамлет якобы только и делал что колебался, пока не погибал из-за собственной нерешительности.

Огромная заслуга Белинского как критика «Гамлета» состояла в том, что он увидел характер героя в развитии, о чем уже говорилось выше. Вместе с тем с течением времени все чаще критики стремились тщательно проанализировать все поведение Гамлета, ища объяснения каждому моменту его жизни в трагедии. Такой подход помог преодолению примитивных односторонних трактовок и вместе с тем выявил всю сложность шекспировского метода изображения человека. Разнообразие реакций Гамлета на окружающую его действительность, разные отношения к людям, с которыми он сталкивается, противоречивые мысли и оценки самого себя - все это, сначала осуждавшееся критикой как непоследовательность самого Шекспира, с течением времени получило признание и было объявлено высшим достоинством в его методе изображения человека. «Гамлет» как раз и оказался произведением, в котором этот метод получил особенно полное воплощение.

Многосторонность придала образу Гамлета такую жизненность, что он воспринимается уже не как литературный персонаж, а как живой человек. Отсюда постоянное стремление анализировать его поведение с точки зрения психологии. Как уже говорилось, здесь кроется опасность забыть, что перед нами создание художника, причем такого, который пользовался средствами, отличающимися от приемов реализма нового времени. Нельзя отрицать, что в переживаниях, поведении, мыслях Гамлета отражена подлинная природа человека, но многое в Гамлете понимается неверно, когда осовременивают его образ, а это происходило, начиная с Гете, постоянно.

«Гамлет» - типичный пример той сложности, какая связана с постижением великих творений искусства давнего времени. Эти творения не были бы великими, если бы нам стал непонятен строй мыслей и чувств героев, если бы человеческое содержание образов было недоступно людям других эпох. Но понять произведения Шекспира в полной мере можно, лишь зная историю, культуру, религию, философию, быт и театр его времени. Научная критика стремится помочь в этом читателям.

Конечно, нельзя требовать от всех, чтобы они читали работы такого рода. Хорошо уже то, что общечеловеческий смысл «Гамлета» и других великих творений доступен всем. Но для тех, кому достаточно общего впечатления, шедевры Шекспира беднее, чем для тех, кто, проникшись сознанием важности смысла трагедии, вооружается знаниями, помогающими проникнуть в глубины мысли, заложенной автором в произведение. При вдумчивом и оснащенном чтении обнаруживаются такие пласты смысла, о которых мы и не подозревали.

Знакомство с эпохой, когда возникло произведение, знание законов и правил того искусства, которым следовал мастер, приводит к всеобъемлющему и глубокому постижению шедевра. К сожалению, нередко это оставалось и остается доступным сравнительно узкому кругу. Подавляющее большинство распространенных суждений о «Гамлете» основаны на впечатлениях, на том, что соответствовало душевному состоянию читателя или зрителя, или на том, что больше всего поразило их воображение. Тогда начинает работать собственная мысль, приведенная в движение отдельным мотивом или темой произведения. Так рождаются односторонние суждения о трагедии. Случается это не только с рядовыми читателями или зрителями, но и с профессиональными критиками и учеными.

Даже ограниченное понимание трагедии свидетельствует о силе ее воздействия. «Гамлет» - произведение удивительное в смысле продуктивности его воздействия. Трагедия возбуждает желание поразмыслить, определить отношение к ее герою, задуматься над вопросами, волнующими его и невольно задевшими также нас. Такова вообще особенность шедевров литературы и искусства. «Гамлет» в этом отношении выделяется, недаром он породил такое обилие книг, содержащих самые различные толкования.

Считать ли это недостатком? Разнообразие мнений, порожденных трагедией, обусловлено, с одной стороны, духовными способностями читателей, а также критиков. В их суждениях проявляется богатство или, наоборот, ограниченность личности. Но в этом Шекспир не виноват, каждый читатель и зритель отвечает за себя.

С другой стороны, нельзя не задаваться вопросом: не Шекспир ли повинен в разноголосице и, хуже того, в сумятице мнении о трагедии? Да, он создал произведение, самая природа которого предопределила возможность разных и противоречивых оценок.

В зачине трагедии - смерть. Смерть - предмет частых размышлений героя. Тень покойного короля все время витает над всем королевским двором. В третьем акте погибает Полоний, в четвертом - Офелия. Гибель грозит Гамлету, когда его отправляют в Англию... Тема смерти присутствует даже тогда, когда непосредственно не сказывается на судьбах героев. Во втором акте Актер исполняет монолог об убийстве Пирром старого Приама, в третьем актеры разыгрывают пьесу «Убийство Гонзаго». Словом, всеми средствами выразительности: событиями, речами, актерским искусством - трагедия держит в сознании тех, кто смотрит ее или читает, мысль о смерти. Даже юмор в пьесе имеет кладбищенскую окраску.

Человек перед лицом смерти. Обычный взгляд выражен в речах короля и королевы в самом начале. «То участь всех», - говорит Гертруда (I, 2, 72). «Так должно быть», - вторит ей король (I, 2, 106). Так думает большинство людей. Они не задумываются о смерти, живут, как если бы перед ними была вечность и их не ждет конец. Гамлет - один среди всех, узнав о смерти отца и втором браке матери, все время думает о смерти и, как мы знаем, не раз помышляет о самоубийстве.

Трагедия последовательно и настойчиво ставит проблему смерти. С не меньшей силой выдвигает она вопрос о том, как жить. Опять мы видим, что большинство окружающих Гамлета существуют носимые потоком жизни. В стороне от всего наблюдателем стоит Горацио.

Два персонажа отличаются от других. Это - Клавдий, восставший против существующего порядка вещей и совершивший преступление, чтобы удовлетворить свое честолюбие и жажду власти. И это - Гамлет, возмущенный тем, какова жизнь. Быть только наблюдателем Гамлет не может, но действовать ради себя он тоже не станет. Им руководит сознание долга, в котором нет ничего эгоистического.

Главное в личности Гамлета - высокое понятие о человеке и его назначении в жизни, а не меланхолия, не безволие, не склонность к сомнениям и колебаниям. Они не врожденные свойства его личности, а состояния, обусловленные ситуацией, в которой он оказался. Человек с богатыми душевными возможностями, Гамлет глубоко переживает все происходящее. Трагедия начинается с осознания им несоответствия между его идеалами и жизнью. Отсюда те разные настроения, которые владеют им.

Здесь, однако, мы сталкиваемся с условностью, присущей трагедиям Шекспира. Неужели нравственная порча, разъедающая мир, в котором живет Гамлет, возникла в тот недолгий срок, который прошел со смерти старого короля? С точки зрения простого правдоподобия это невозможно. Мир должен был быть таким и в прошлое царствование.

В таком случае Гамлет был совершенно слепым, не знающим жизни человеком. С точки зрения того же правдоподобия и это невозможно.

Как же объяснить это противоречие?

Любую трагедию Шекспира надо рассматривать как законченную картину жизни. Хотя Шекспир обыкновенно тем или иным способом сообщает или дает понять, каким был герой трагедии до начала событий, из этого не следует делать далеко идущих выводов и пускаться в подробные рассуждения о прошлом героя. Жизнь каждого персонажа начинается одновременно с действием трагедии. С возникновением конфликта и трагической ситуации обнаруживается характер героя.

Любовь к истине, чувство справедливости, ненависть к злу, ко всем видам угодничества - таковы изначальные черты Гамлета. Именно это в сочетании с сознанием долга приводит его к трагическим переживаниям. Не врожденная меланхолия, а столкновение с ужасами жизни ставит Гамлета перед роковыми вопросами: стоит ли жить, бороться, не лучше ли уйти из мира, а если бороться, то - как?

Глубина страданий Гамлета велика. Он потерял отца, мать, считает себя обязанным расстаться с возлюбленной, и притом самым жестоким образом оскорбив ее. Только в дружбе находит он некоторое утешение.

Ценность человеческой жизни рушится на глазах Гамлета. Прекрасный человек, его отец погибает, а мерзавец и преступник торжествует. Женщина обнаруживает свою слабость и оказывается изменницей. Обстоятельства складываются так, что он, поборник человечности, становится причиной смерти нескольких людей.

Противоречия идеалу во внешнем мире дополняются борением противоречивых чувств в душе Гамлета. Добро и зло, истина и ложь, человечность и жесткость обнаруживаются в его собственном поведении.

Трагично, что Гамлет в конце концов погибает, но сущность трагедии не в том, что героя настигает смерть, а в том, какова жизнь и особенно - в бессилии самых лучших намерений исправить мир. Так называемая слабость, склонность Гамлета к размышлениям, составляет едва ли не главное достоинство Гамлета. Он мыслитель. Каждое значительное явление жизни он стремится понять, но, пожалуй, особенно важной чертой Гамлета является стремление понять самого себя.

Такого героя до Шекспира в мировом искусстве не было, и редко кому после Шекспира удалось с такой же художественной силой и проникновенностью создать образ мыслителя.

«Гамлет» - философская трагедия. Не в том смысле, что пьеса содержит выраженную в драматической форме систему взглядов на мир. Шекспир создал не трактат, дающий теоретическое изложение его мировоззрения, а художественное произведение. Он недаром с иронией изображает Полония, поучающего сына, как надо себя вести. Недаром и Офелия смеется над братом, который читает ей мораль, а сам далек от того, чтобы следовать ей. Едва ли мы ошибемся, предположив, что Шекспир сознавал тщетность морализирования. Цель искусства не поучать, а, как говорит Гамлет, «держать как бы зеркало перед природой: являть добродетели ее же черты, спеси - ее же облик, а всякому веку и сословию - его подобие и отпечаток» (III, 2, 23-27). Изображать людей такими, каковы они суть, - так понимал Шекспир задачу искусства. Чего он не договаривает, мы можем дополнить: художественное изображение должно быть таким, чтобы читатель и зритель сам оказался в состоянии дать нравственную оценку каждому персонажу. Именно так созданы те, кого мы видим в трагедии. Но Шекспир не ограничивается двумя красками- черной и белой. Как мы видели, никто из главных действующих лиц не прост. Каждое из них по-своему сложно, имеет не одну, а несколько черт, отчего они воспринимаются не как схемы, а как живые характеры.

Что прямого поучения из трагедии нельзя вывести, лучше всего свидетельствует различие мнении о ее смысле. Картина жизни, созданная Шекспиром, будучи воспринятой как «подобие и отпечаток» действительности, побуждает каждого, кто задумывается над трагедией, оценивать людей и события так же, как оцениваются они в жизни. Однако в отличие от реальности, в картине, сотворенной драматургом, все укрупнено. В жизни не сразу можно узнать, каков человек. В драме его слова и поступки быстро дают зрителям понять данный характер. Помогают этому и мнения других о данном персонаже.

Миропонимание Шекспира растворено в образах и ситуациях его пьес. Своими трагедиями он стремился возбудить внимание зрителей, поставить их лицом к лицу с самыми страшными явлениями жизни, растревожить благодушных, ответить на настроения тех, кто подобно ему, испытывал тревогу и боль из-за несовершенства жизни.

Цель трагедии не напугать, а вызвать деятельность мысли, заставить задуматься над противоречиями и бедами жизни, и этой цели Шекспир достигает. Достигает в первую очередь благодаря образу героя. Ставя вопросы перед собой, он побуждает и нас размышлять о них, искать ответа. Но Гамлет не только вопрошает жизнь, он высказывает о ней много мыслей. Его речи полны изречений, и, что замечательно, в них сконцентрированы мысли многих поколений. Исследования показали, что почти за каждым изречением стоит давняя традиция. Шекспир не читал ни Платона, ни Аристотеля, ни средневековых мыслителей, по их идеи дошли до него через различные книги, трактовавшие философские проблемы. Установлено, что Шекспир не только внимательно прочитал «Опыты» французского мыслителя Мишеля Монтеня (1533-1592), но даже заимствовал из них кое-что. Обратимся еще раз к монологу «Быть или не быть». Вспомним, как Гамлет сравнивает смерть и сон:

Умереть, уснуть, -
И только; h сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти - как такой развязки
Не жаждать.
III, 1, 64-68

Вот что рассказывает Платон в «Апологии Сократа» о предсмертных рассуждениях афинского мудреца: «Смерть - это одно из двух: либо умереть значит стать ничем, так что умерший уже ничего не чувствует, либо же, если верить преданиям, это какая-то перемена для души, переселение ее из здешних мест в другое место. Если ничего не чувствовать, то это все равно, что сои, когда спишь так, что даже ничего не видишь во сне; тогда смерть удивительное приобретение» .

Сходство мыслей поразительное!

Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность:
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, -
Вот что сбивает нас; вот где причина,
Что бедствия так долговечны...
III, 1, 64-69

Гамлет сомневается в том, что ожидает человека в потустороннем мире: если то же самое, что было в жизни, то смерть не избавляет от мук. В этом Сократ решительно расходится с Гамлетом. Он говорит: «По-моему, если бы кому-нибудь предстояло выбрать ту ночь, в которую он спал так крепко, что даже не видел снов, и сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, - то я думаю, не только самый простой человек, но и великий царь нашел бы, что таких ночей у него было наперечет по сравнению с другими днями и ночами. Следовательно, если смерть такова, я, что касается меня, назову ее приобретением» .

Ход мысли примерно одинаков у Гамлета и у Сократа: смерть - сон - жизнь - сон - смерть. Но при этом есть два существенных различия. Афинский философ только намекает, несколько глухо говорит о том, как тягостна жизнь. Гамлет, как мы помним, перечисляет беды, причинаяющие страдание: «гнет сильного», «судей медливость» и т. д. Сократ не сомневается, что смерть предпочтительнее тяжелой жизни, Гамлет же не совсем уверен в этом. Он не знает, «какие сны приснятся в этом смертном сне», потому что ни один путник не возвращался из этой страны. Сократ говорит то же самое: «Могу сказать, что со смертью я не знаком, что ничего о ней мне не известно и что я не видел ни одного человека, который на собственном опыте познал бы ее и мог бы просветить меня на этот счет» .

Как дошли до Шекспира предсмертные речи Сократа, изложенные Платоном? В XV веке их перевел на латинский язык итальянский гуманист Марсилио Фчино. Монтень переложил их на французский язык в XVI веке. Наконец, незадолго до возникновения «Гамлета» итальянец Джованни Флорио, живший в Лондоне, перевел Монтеня на английский язык.

Отголоски чтения Монтеня встречаются в разных произведениях Шекспира, но особенно часто в «Гамлете». Уже в начале «Опытов» Шекспир мог натолкнуться на изречение: «Изумительно суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющееся существо - человек» . Во второй главе книги сказано: «...Чрезмерно сильное горе подавляет полностью нашу душу, стесняя свободу ее проявлений...» . Оговорим сразу: замысел трагедии был подсказан Шекспиру не чтением Монтеня, но некоторые мысли философа удивительно совпадают с тем, что Шекспир изобразил в «Гамлете».

Заметно также, что герой Шекспира иногда размышляет о том же, о чем писал Монтень. Монтень: «...То, что мы называем злом и мучением, не есть само по себе ни зло, ни мучение, и только наше воображение наделяет его подобными качествами...» . Гамлет: «...нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым...» (II, 2, 255-256).

Монтень: «Готовность умереть избавляет нас от всякого подчинения и принуждения... Нужно, чтобы сапоги были всегда на тебе, нужно, поскольку это зависит от нас, быть постоянно готовыми к походу...» . Гамлет, отбрасывая дурные предчувствия и принимая вызов Лаэрта, говорит: «...готовность - это все» 2, 235).

Сократа, читаем мы у Монтеня, обвиняли в том, будто он изображал себя «человеком, знающим больше, чем все другие, ведающим о том, что скрыто от нас в небесах и в преисподней» . Как не вспомнить при этом слова, сказанные принцем его другу: «И в небе и в земле сокрыто больше, // Чем снится вашей мудрости, Горацио» (I, 5, 165-166). Добавим, что в подлиннике слову «мудрость» соответствует - «философия».

Заимствования ли это или совпадения - не имеет значения. Не недостаток, а достоинство Шекспира то, что он вбирал в свое сознание мудрость, накоплявшуюся веками. Самостоятельному уму чужая мысль помогает отточить свою. Мысли, вложенные Шекспиром в уста персонажей, не безотносительны, не щегольство красивыми фразами. Они органически связаны с общим замыслом трагедии, с характерами действующих лиц, с данной ситуацией.

Рассуждения о жизни и смерти, о назначении человека, о долге, мужестве перед лицом бедствий, о чести, верности, измене, соотношении разума и чувства, о губительности страстей и многое другое, о чем говорится в трагедии, совсем не ново. Об этом размышляли и имели мнение люди с древнейших времен цивилизации. И разве не те же проблемы занимали умы последующих поколений вплоть до нашего? Использование Шекспиром мыслей, имевших древнейшие истоки, свидетельствует не об отсутствии оригинальности, а о мудрости Шекспира-художника, умело и к месту использовавшего сокровищницу мысли человечества.

Бернард Шоу, весьма критически относившийся к Шекспиру, высказал такое суждение: Шекспир «относился ко всем заимствованным им сенсационным ужасам как к чисто внешним аксессуарам, как к поводу для драматизации характера, каким он выглядит в нормальном мире. Наслаждаясь его пьесами и обсуждая их, мы бессознательно пренебрегаем всеми изображенными там сражениями и убийствами» . Будем откровенны, для тех, кто знает «Гамлета», все внешние события представляют гораздо меньше интереса, чем персонажи пьесы, и в первую очередь ее герой. В «Гамлете» привлекает еще другое - мысли, звучащие в речах действующих лиц. Правда, в театральном спектакле нас захватывают больше всего характеры, образы людей, оказавшихся в клубке трагических событий. В чтении же, так как мы меньше способны наглядно представлять себе данное в тексте, наше внимание занимают идеи, наполняющие трагедию.

Одна за другой в речах персонажей возникают разные темы. Не повторяя сказанного раньше, напомним лишь, что круг вопросов, поднятых в «Гамлете», охватывает едва ли не все существенное в жизни - природу человека, семью, общество, государство. Как уже сказано, трагедия отнюдь не дает ответа на все поставленные в ней вопросы. Такого намерения у Шекспира не было. Уверенные ответы на проблемы легко даются при нормальном состоянии общественной и личной жизни. Но когда возникает критическое положение, появляются возможности разных решений и уверенность сменяется сомнениями, какое из них следует выбрать. «Гамлет» - художественное воплощение именно таких критических моментов жизни. Поэтому бесполезно спрашивать: «Что хотел сказать своим произведением Шекспир?» «Гамлета» невозможно свести к одной все охватывающей формуле. Шекспир создал сложную картину жизни, дающую повод для разных умозаключений. Содержание «Гамлета» шире происходящих в нем событий. К тому же мы и сами расширяем смысл произведения, перенося сказанное в нем на более близкие и понятные нам жизненные положения, уже непохожие на те, какие изобразил Шекспир.

Трагедия не только богата мыслями сама по себе, но она побуждает к мыслям, которые в ней прямо не высказаны. Это одно из тех произведений, которые удивительно стимулируют мышление, возбуждают в нас творческое начало. Мало кто остается не затронутым трагедией. Для большинства она становится тем личным достоянием, о котором каждый чувствует себя вправе судить. Это хорошо. Поняв Гамлета, проникшись духом великой трагедии, мы не только постигаем мысли одного из лучших умов; «Гамлет» - одно из тех произведений, в котором выражено самосознание человечества, сознание им противоречий, желание преодолеть их, стремление к совершенствованию, непримиримость ко всему, что враждебно человечности.

Примечания

Монтень Мишель. Опыты. 2-е изд. - М., 1979. - Т. II. - С. 253.

Там же. - T. I. - С. 13.

Там же. - T. I. - С. 15.

Там же. - T. I. - С. 48.

Там же. - T. I. - С. 82-83.

Там же. - T. II. - С. 253.

Шоу Бернард. О драме и театре. - М., 1963. - С. 72.

Драматургия XVI - XVII веков являлась неотъемлемой и, возможно, самой важной частью литературы того времени. Этот вид литературного творчества был наиболее близок и понятен широким массам, был зрелищем, позволявшим донести до зрителя чувства и мысли автора. Одним из самых ярких представителей драматургии того времени, которого читают и перечитывают до нашего времени, ставят спектакли по его произведениям, анализируют философские концепции, является Уильям Шекспир.

Гениальность английского поэта, актёра и драматурга заключается в умении показать реалии жизни, проникнуть в душу каждого зрителя, найти в ней отклик на свои философские утверждения через чувства знакомые каждому человеку. Театральное действие того времени происходило на помосте посреди площади, актёры по ходу пьесы могли спускаться в «зал». Зритель становился как бы участником всего происходившего. В наше время такой эффект присутствия недостижим даже при использовании 3d технологий. Тем большее значение в театре получало слово автора, язык и стиль произведения. Талант Шекспира проявляется во многом в его языковой манере подачи сюжета. Простой и несколько витиеватый, он отличается от языка улиц, позволял зрителю подняться над повседневностью, встать на некоторое время вровень с персонажами пьесы, людьми высшего сословия. И гениальность подтверждается тем, что это не утратило своё значение и в более поздние времена - мы получаем возможность стать на некоторое время соучастниками событий средневековой Европы.

Вершиной творчества Шекспира многие его современники, а вслед за ними и последующие поколения, считали трагедию «Гамлет - принц Датский». Это произведение признанного английского классика стало одним из значимых и для русской литературной мысли. Не случайно трагедия Гамлета переводилась на русский язык более сорока раз. Такой интерес вызван не только феноменом средневековой драматургии и литературным талантом автора, что несомненно. Гамлет является произведением, в котором отражен «вечный образ» искателя правды, философа нравственности и человека шагнувшего выше своей эпохи. Плеяда таких людей, начавшаяся с Гамлета и Дон Кихота, продолжалась в русской литературе образами «лишних людей» Онегиным и Печориным, и далее в произведениях Тургенева, Добролюбова, Достоевского. Эта линия является родной для русской ищущей души.

История создания - Трагедия Гамлет в романтизме XVII века

Как многие произведения Шекспира основываются на новеллах литературы раннего средневековья, так и сюжет трагедии Гамлет позаимствован им из исландских хроник XII века. Впрочем, этот сюжет не является чем-то оригинальным для «тёмного времени». Тема борьбы за власть, не взирающая на нравственные нормы, и тема мести присутствует во многих произведениях всех времён. Романтизм Шекспира на основе этого создал образ человека протестующего против устоев своего времени, ищущего выход из этих оков условностей к нормам чистой морали, но который сам является заложником существующих правил и законов. Наследный принц, романтик и философ, который задаётся вечными вопросами бытия и, в тоже время вынужден в реалиях вести борьбу с так, как это принято в то время - «себе он не хозяин, своим рожденьем связан по рукам» (акт I, сцена III), и это вызывает у него внутренний протест.

(Старинная гравюра - Лондон, XVII век )

Англия в год написания и постановки трагедии переживала переломный момент в своей феодальной истории (1601 год), поэтому в пьесе и присутствует та некоторая мрачность, реальный или мнимый упадок в государстве - "Подгнило что-то в Датском королевстве" (акт I, сцена IV). Но нас более интересует вечные вопросы «о добре и зле, о лютой ненависти и святой любви», которые так понятно и так неоднозначно прописаны гением Шекспира. В полном соответствии с романтизмом в искусстве пьеса содержит в себе героев ярко выраженных моральных категорий, явный злодей, прекрасный герой, присутствует любовная линия, но автор идёт дальше. Романтический герой отказывается следовать канонам времени в своей мести. Одна из ключевых фигур трагедии - Полоний, не представляется нам в однозначном свете. Тема предательства рассматривается в нескольких сюжетных линиях и также предлагается на суд зрителя. От явного предательства короля и неверности памяти покойного мужа королевой, до тривиального предательства приятелей студентов, которые не прочь за милость короля выведать секреты у принца.

Описание трагедии (сюжет трагедии и основные её черты)

Ильсинор, замок датских королей, ночная стража с Горацио, другом Гамлета, встречает призрак умершего короля. Горацио рассказывает об этой встречи Гамлету и тот решает лично встретиться с тенью отца. Призрак рассказывает принцу ужасную историю своей смерти. Смерть короля оказывается подлым убийством, совершенным его братом Клавдием. После этой встречи в сознании Гамлета происходит перелом. Узнанное накладывается на факт излишне скорой свадьбы вдовы короля, матери Гамлета, и брата-убийцы. Гамлет одержим идеей мести, но находится в сомнениях. Он должен во всём убедиться сам. Изображая сумасшествие, Гамлет наблюдает за всем. Полоний, советник короля и отец возлюбленной Гамлета, пытается объяснить королю и королеве такие перемены в принце отвергнутой любовью. Прежде, он запретил своей дочери Офелии принимать ухаживания Гамлета. Эти запреты разрушают идиллию любви, в дальнейшем приводят к депрессии и умопомрачению девушки. Король предпринимает свои попытки узнать мысли и планы пасынка, он терзаем сомнениям и своим грехом. Нанятые им бывшие студенческие друзья Гамлета находятся с ним неотлучно, но безрезультатно. Потрясение от узнанного заставляет Гамлета ещё более задуматься о смысле жизни, о таких категориях как свобода и нравственность, о вечном вопросе бессмертия души, бренности бытия.

Тем временем в Ильсиноре появляется труппа бродячих актёров, и Гамлет уговаривает их вставить в театральное действие несколько строк, обличающих короля в братоубийстве. В ходе спектакля Клавдий выдаёт себя смятением, сомнения Гамлета в его виновности развеяны. Он пытается поговорить с матерью, бросить ей в лицо обвинения, но явившейся призрак запрещает ему мстить матери. Трагическая случайность усугубляет напряжённость в королевских покоях - Гамлет убивает Полония, спрятавшегося из любопытства за шторами при этом разговоре, приняв его за Клавдия. Гамлет отправлен в Англию для сокрытия этих досадных случайностей. С ним направляются друзья-соглядатаи. Клавдий вручает им письмо для короля Англии с просьбой казнить принца. Гамлет, сумевший случайно прочитать письмо, делает в нём исправления. В результате под казнь попадают предатели, а он возвращается в Данию.

В Данию возвращается и Лаэрт сын Полония, трагическая весть о смерти сестры Офелии в результате её умопомрачения из-за любви, а также убийство отца толкает его на союз с Клавдией в деле отмщения. Клавдий провоцирует поединок на шпагах двух молодых людей, клинок Лаэрта намеренно отравлен. Не останавливаясь на этом, Клавдий отравляет и вино, чтоб опоить Гамлета в случае победы. Во время поединка Гамлет ранен отравленным клинком, но находит взаимопонимание с Лаэртом. Поединок продолжается, в ходе которого противники меняются шпагами, теперь отравленной шпагой ранен и Лаэрт. Напряжения поединка не выдерживает мать Гамлета королева Гертруда и выпивает отравленное вино за победу сына. Убит и Клавдий, в живых остаётся лишь единственный верный друг Гамлета Гораций. В столицу Дании вступают войска норвежского принца, который и занимает датский престол.

Главные герои

Как видно из всего развития сюжета, тема мести отходит на второй план перед нравственными исканиями главного героя. Свершение мести для него невозможно в том выражении, как это принято в том обществе. Даже убедившись в виновности дяди, он не становится его палачом, а лишь обвинителем. В отличие от него, Лаэрт заключает сделку с королём, для него месть превыше всего, он следует традициям своего времени. Любовная линия в трагедии является лишь дополнительным средством показать нравственные образы того времени, оттенить душевные поиски Гамлета. Главными действующими лицами пьесы являются принц Гамлет и советник короля Полоний. Именно в нравственных устоях этих двух людей выражен конфликт времени. Не конфликт добра и зла, а разница в уровнях морали двух положительных персонажей - основная линия пьесы, гениально показанная Шекспиром.

Умный, преданный и честный слуга королю и отечеству, заботливый отец и уважаемый гражданин своей страны. Он искренне пытается помочь королю понять Гамлета, он искренне пытается понять Гамлета сам. Его моральные устои на уровне того времени безупречны. Отправляя сына на учёбу во Францию, наставляет его правилам поведения, которые и сегодня можно приводить без изменений, настолько они мудры и универсальны для любого времени. Беспокоясь за моральный облик дочери, он увещает её отказаться от ухаживаний Гамлета, объясняя сословную разницу между ними и не исключая возможности несерьёзного отношения принца к девушке. Вместе с тем, по его нравственным воззрениям соответствующим тому времени, в таком легкомыслии со стороны юноши нет ничего предрассудительного. Своим недоверием к принцу и волей отца он разрушает их любовь. По этим же причинам он не доверяет и собственному сыну, посылая к нему слугу в качестве шпиона. План наблюдения его прост - найти знакомых и, слегка очернив сына, выманить откровенную правду о его поведении вдали от дома. Подслушать в королевских покоях разговор разгневанного сына и матери также не является для него чем-то неправильным. Всеми своими поступками и мыслями Полоний представляется умным и добрым человеком, даже в сумасшествии Гамлета он видит его рациональные мысли и отдаёт им должное. Но он типичный представитель общества, которое так давит на Гамлета своей лживостью и двуличием. И в этом трагизм, который понятен не только в современном обществе, но и лондонской публики начала XVII века. Такое двуличие вызывает протест своим присутствием и в современном мире.

Герой с сильным духом и незаурядным умом, ищущий и сомневающийся, ставший на одну ступень выше всего общества в своей морали. Он способен смотреть на себя со стороны, он способен анализировать окружающих его и анализировать свои мысли и поступки. Но он также является продуктом той эпохи и это связывает его. Традициями и обществом ему навязывается определённый стереотип поведения, который он уже не может принять. На основе сюжета о мести показан весь трагизм ситуации, когда молодой человек видит зло не просто в одном подлом поступке, но во всём обществе, в котором такие поступки оправдываются. Этот юноша сам себя призывает жить в соответствии с высшей моралью, ответственностью за все свои поступки. Трагедия семьи только заставляет его больше задуматься о нравственных ценностях. Не может такой думающий человек не поднимать для себя и общечеловеческие философские вопросы. Знаменитый монолог «Быть или не быть» является лишь вершиной таких рассуждений, которые вплетаются во все его диалоги с друзьями и недругами, в беседах со случайными людьми. Но несовершенство общества и окружения всё-таки толкает на импульсивные, часто неоправданные поступки, которые потом тяжело переживаются им и в конечном итоге приводят к гибели. Ведь и вина в гибели Офелии и случайная ошибка при убийстве Полония и неумение понять горя Лаэрта гнетут его и сковывают цепью.

Лаэрт, Офелия, Клавдий, Гертруда, Горацио

Все эти лица введены в сюжет как окружение Гамлета и характеризующее обыкновенное общество, положительное и правильное в понимании того времени. Даже рассматривая их с современной точки зрения, можно признать их действия логичными и последовательными. Борьба за власть и супружеская измена, месть за убитого отца и первая девическая любовь, вражда с соседними государствами и получение земель в результате рыцарских турниров. И только Гамлет стоит выше на голову над этим обществом, увязнув по пояс в родовых традициях престолонаследования. Три друга Гамлета - Горацио, Розенкранц и Гильденстерн, являются представителями знати, придворными. Для двух из них соглядатайство за другом не является чем-то неправильным, и только один остаётся верным слушателем и собеседником, умным советчиком. Собеседником, но не более того. Перед своей судьбой, обществом и всем королевством Гамлет остаётся один.

Анализ - идея трагедии принца датского Гамлета

Основная идея Шекспира заключалась в желании показать психологические портреты современников на основе феодализма «тёмных времён», вырастающее в обществе новое поколение, которое может изменить мир к лучшему. Грамотное, ищущее и свободолюбивое. Не случайно в пьесе Дания названа тюрьмой, которой по мнению автора являлось всё общество того времени. Но гениальность Шекспира выразилась в умении описать всё в полутонах, не скатываясь к гротеску. Большинство персонажей являются людьми положительными и уважаемыми по канонам того времени, они рассуждают вполне здраво и справедливо.

Гамлет показан как человек склонный к самоанализу, духовно сильный, но всё ещё связанный условностями. Невозможность действовать, неумение, роднит его с «лишними людьми» русской литературы. Но он несёт в себе заряд моральной чистоты и стремления общества к лучшему. Гениальность этого произведения заключается в том, что все эти вопросы актуальны и в современном мире, во всех странах и на всех континентах, вне зависимости от политического устройства. А язык и строфа английского драматурга пленяют своим совершенством и оригинальностью, заставляют перечитывать произведения по нескольку раз, обращаться к спектаклям, слушать постановки, искать что-то новое, спрятанное в глубине веков.

Характеристика образа Гамлета с использованием цитатного материала. Для Гамлета, жизнь которого была гармоничной в семье любящих родителей, среди верных университетских друзей, все перевернулось вместе со смертью отца и событиями, которые состоялись после этого. Призрак отца призывает Гамлета к мести. Мир открылся перед ним во всем своем трагизме, превратив беззаботного юношу в страдающего философа. Душа юного принца в сомнениях. Теперь он болезненно воспринимает то, что кругом звучат слова, которые на самом деле прикрывают вранье. Повсюду амбиции, тщеславие, желание не быть, а казаться. Лишь Гамлету вранье чуждо.

Гамлет перестает верить кому-нибудь. Родной дядя оказался убийцей отца, а мать вышла замуж за убийцу, недавние друзья Розенкранц и Гильденстерн оказались предателями. Даже чистая наивная Офелия становится невольным оружием в руках своего отца Полония, оружием, направленным против Гамлета. В этой ситуации он не знает, кому может довериться. Гамлет — один против мира зла. Вокруг почти все привыкли кривить душой, лицемерить, врать, «казаться», прикрываться словами. Гамлет хочет разорвать эту лживую оболочку слов, узнать, что за ней.

Окружение воспринимает его как странного, непонятного и даже опасного для себя — «нормальных» людей, которые привыкли жить во вранье. Так рождается версия о сумасшествии принца. Гамлет поддерживает такое утверждение, ведь его сумасшествие — это возможность говорить правду.

На самом деле Гамлет умный, широко просвещенный. Его натура глубокая, тонкая, артистичная, а язык остроумный и парадоксальная: «И заприте меня хотя и в ореховую шкаралупку, я и там буду считать себя властителем беспредельности». Гамлет — философ, который стремится понять сущность вещей.

О себе он говорит: «Сам я человек довольно таки порядочный, а то могу себя предъявить обвинение в стольких грехах, что и зачем только меня мать родила?! Я весьма гордый, мстительный, самолюбивый. У меня в распоряжении больше грехов, чем мыслей, чтобы их обдумать, мечтаний, чтобы их воплотить, времени, чтобы их осуществить. Все мы прохиндеи несусветные».

«Быть или не быть» — знаменитый гамлетовский вопрос
Мир людей ужасен.
И сама жизнь сплетена из фальши,
вранья, жестокости.
Что же делать?
Умереть — Заснут, не более.
И знать, что кончится
Сердечная боль и тысяча забот…
Умереть
Заснуть.
Может, и видеть сновидения?»

Что за гранью земного бытия? Как вести себя относительно вселенского зла? Есть два пути. Первый — смириться со злом как с неотвратимостью:

Мириться легче нам с известным бедствием,
Чем к неизвестному спешить.

Другой путь — пренебрегая все препятствия, вступить в борьбу со злом. Гамлет выбирает другой путь — восстать, вооружиться, победить.

Смерть Гамлета стала началом его бессмертия. Этот образ интересный не только театральным деятелям. Сегодня мы можем говорить о Гамлете в поэзии, живописи, киноискусстве…

Большой поэтический дар Шекспира затачивал пусть самые острые этические конфликты, скрытые в самой природе человеческих отношений. Проблемы, которые нарушил драматург в своих произведениях, воспринимаются и переосмысливаются каждой следующей эпохой в новом, присущем лишь данном моменте аспекте, оставаясь при этом продуктом своей эпохи, который вобрал весь опыт предыдущих поколений и реализовал накопленный ими творческий потенциал.

Гамлет — вечный образ мировой литературы

Другие сочинения по теме:

Трагедию В. Шекспира «Гамлет» Справедливо называют одним из наилучших произведений человечества, сколько ярких комедий, эмоциональных драм и напряженных вышло из-под...
Сервантесу удалось создать роман на все времена и для всех народов. Тайну привлекательности для человечества этого образа старались разгадать философы...
При рассмотрении трагедии этому персонажу обычно отводится мало места да и говорят о нем, как правило, в последнюю очередь. Как...
Размышления Гамлета о бренности жизни прерываются звуками труб. На кладбище движется похоронная процессия. Лаэрт спускается в могилу, пусть зароют и...
КТО ГАМЛЕТ — БОРЕЦ ЗА ВЛАСТЬ ИЛИ БОРЕЦ СО ЗЛОМ? Трагедия Вильяма Шекспира «Гамлет, принц датский» — наиболее знаменитая из...
Каков, в самом деле, этот царедворец, по-видимому, самый близкий к трону. Вероятно, он занимал высокое положение и при прежнем короле....
Сганарель — Санчо Панса этого Дон Кихота навыворот, этого странствующего рыцаря без ореола таинственности. Слуга так аттестует своего хозяина: «…я...
Человеком он был весь, во всем. На него похожих уже я не увижу, — эти слова Гамлета о своем отце...
В начале XVII ст. столкновенье мира, в котором властвуют «сила золота и губительные страсти», со старым светом жестокого феодального насилия...
К «поздним» относятся трагедии, созданные Шекспиром с 1601 по 1608 гг.: «Гамлет», «Отелло», «Макбет», «Кориолан», «Антоний и Клеопатра», «Король Лир»...
Вот он появляется перед нами, тревожный и печальный датский принц. Он входит в приемный зал Эльсинорского замка вслед за королевой-матерью...
После смерти Чехова Л. Н. Толстой сказал: «Достоинство его творчества в том, что оно понятно и сродно не только всякому...
Сочинение по мотивам мифа о Прометея и трагедией Эсхила. Слово «миф» у большинства людей ассоциируется с Древней Грецией или Древним...
Наверное, пройдет, еще немало времени, пока герои других произведений мировой литературы смогут как-то оттеснить, ослабить мое внимание к образу шекспировского...

«ПРИНЦ ДАТСКИЙ»:ГАМЛЕТ КАК ВЕЧНЫЙ ОБРАЗ

Вечные образы - термин литературоведения, искусствознания, истории культуры, охватывающий переходящие из произведения в произведение художественные образы - инвариантный арсенал литературного дискурса. Можно выделить ряд свойств вечных образов (обычно встречающихся вместе):

содержательная емкость, неисчерпаемость смыслов;
высокая художественная, духовная ценность;
способность преодолевать границы эпох и национальных культур, общепонятность, непреходящая актуальность;
поливалентность - повышенная способность соединяться с другими системами образов, участвовать в различных сюжетах, вписываться в изменяющуюся обстановку, не теряя свою идентичность;
переводимость на языки других искусств, а также языки философии, науки и т. д.;
широкая распространенность.

Вечные образы включены в многочисленные социальные практики, в том числе далекие от художественного творчества. Обычно вечные образы выступают как знак, символ, мифологема (т. е. свернутый сюжет, миф). В их качестве могут выступать образы-вещи, образы-символы (крест как символ страдания и веры, якорь как символ надежды, сердце как символ любви, символы из сказаний о короле Артуре: круглый стол, чаша святого Грааля), образы хронотопа - пространства и времени (всемирный потоп, Страшный суд, Содом и Гоморра, Иерусалим, Олимп, Парнас, Рим, Атлантида, платоновская пещера и мн. др.). Но основными остаются образы-персонажи.

Источниками вечных образов стали исторические лица (Александр Македонский, Юлий Цезарь, Клеопатра, Карл Великий, Жанна д’Арк, Шекспир, Наполеон и др.), персонажи Библии (Адам, Ева, Змей, Ной, Моисей, Иисус Христос, апостолы, Понтий Пилат и др.), античных мифов (Зевс - Юпитер, Аполлон, музы, Прометей, Елена Прекрасная, Одиссей, Медея, Федра, Эдип, Нарцисс и др.), сказаний других народов (Осирис, Будда, Синдбад-мореход, Ходжа Насреддин, Зигфрид, Роланд, баба Яга, Илья-Муромец и др.), литературных сказок (Перро: Золушка; Андерсен: Снежная королева; Киплинг: Маугли), романов (Сервантес: Дон Кихот, Санчо Панса, Дульсинея Тобосская; Дефо: Робинзон Крузо; Свифт: Гулливер; Гюго: Квазимодо; Уайльд: Дориан Грей), новелл (Мериме: Кармен), поэм и стихотворений (Данте: Беатриче; Петрарка: Лаура; Гёте: Фауст, Мефистофель, Маргарита; Байрон: Чайльд Гарольд), драматических произведений (Шекспир: Ромео и Джульетта, Гамлет, Отелло, король Лир, Макбет, Фальстаф; Тирсо де Молина: Дон Жуан; Мольер: Тартюф; Бомарше: Фигаро).

Примеры использования вечных образов разными авторами пронизывают всю мировую литературу и другие искусства: Прометей (Эсхил, Боккаччо, Кальдерон, Вольтер, Гёте, Байрон, Шелли, Жид, Кафка, Вяч. Иванов и др., в живописи Тициан, Рубенс и др.), Дон Жуан (Тирсо де Молина, Мольер, Гольдони, Гофман, Байрон, Бальзак, Дюма, Мериме, Пушкин, А. К. Толстой, Бодлер, Ростан, А. Блок, Леся Украинка, Фриш, Алешин и мн. др., опера Моцарта), Дон Кихот (Сервантес, Авельянеда, Филдинг, очерк Тургенева, балет Минкуса, фильм Козинцева и др.).

Нередко вечные образы выступают как парные (Адам и Ева, Каин и Авель, Орест и Пилад, Беатриче и Данте, Ромео и Джульетта, Отелло и Дездемона или Отелло и Яго, Лейла и Меджнун, Дон Кихот и Санчо Панса, Фауст и Мефистофель и т. д.) или влекут за собой фрагменты сюжета (распятие Иисуса, борьба Дон Кихота с ветряными мельницами, преображение Золушки).

Вечные образы становятся особо актуальными в условиях бурного развития постмодернистской интертекстуальности, расширившей использование текстов и персонажей писателей прошлых эпох в современной литературе. Есть ряд значитель-ных работ, посвященных вечным образам мировой культуры, но не разработана их теория . Новые достижения в гуманитарном знании (тезаурусный подход, социология литературы) создают перспективы решения проблем теории вечных образов, с которой смыкаются столь же мало разработанные области вечных тем, идей, сюжетов, жанров в литературе . Данные проблемы интересны не только для узких специалистов в области филологии, но и для широкого читателя, что формирует базу для создания научно-популярных работ.

Источниками сюжета для «Гамлета» Шекспира послужили «Трагические истории» француза Бельфоре и, видимо, недошедшая до нас пьеса (возможно, Кида), в свою очередь восходящие к тексту датского летописца Саксона Грамматика (ок. 1200). Главная черта художественности «Гамлета» - синтетичность (синтетический сплав ряда сюжетных линий - судеб героев, синтез трагического и комического, возвышенного и низменного, общего и частного, философского и конкретного, мистического и бытового, сценического действия и слова, синтетическая связь с ранними и поздними произведениями Шекспира).

Гамлет - одна из самых загадочных фигур мировой литературы. Вот уже несколько столетий писатели, критики, ученые пытаются разгадать загадку этого образа, ответить на вопрос, почему Гамлет, узнав в начале трагедии правду об убийстве отца, откладывает месть и в конце пьесы убивает короля Клавдия почти случайно. И. В. Гёте видел причину этого парадокса в силе интеллекта и слабости воли Гамлета. Напротив, кинорежиссер Г. Козинцев подчеркнул в Гамлете активное начало, увидел в нем непрерывно действующего героя. Одну из самых оригинальных точек зрения высказал выдающийся психолог Л. С. Выготский в «Психологии искусства» (1925). По-новому поняв критику Шекспира в статье Л. Н. Толстого «О Шекспире и о драме», Выготский предположил, что Гамлет не наделен характером, а является функцией действия трагедии. Тем самым психолог подчеркнул, что Шекспир - представитель старой литературы, не знавшей еще характера как способа обрисовки человека в словесном искусстве. Л. Е. Пинский связал образ Гамлета не с развитием сюжета в привычном смысле этого слова, а с магистральным сюжетом «великих трагедий» - открытием героем истинного лица мира, в котором зло более могущественно, чем это представлялось гуманистами.

Именно эта способность познать истинное лицо мира делает трагическими героями Гамлета, Отелло, короля Лира, Макбета. Они - титаны, превосходящие обычного зрителя интеллектом, волей, смелостью. Но Гамлет отличается от трех других протагонистов шекспировских трагедий. Когда Отелло душит Дездемону, король Лир решает разделить государство между тремя дочерьми, а потом долю верной Корделии отдает лживым Гонерилье и Регане, Макбет убивает Дункана, руководствуясь предсказаниями ведьм, то они ошибаются, но зрители не ошибаются, потому что действие построено так, чтобы они могли знать истинное положение вещей. Это ставит обычного зрителя выше титанических персонажей: зрители знают то, чего те не знают. Напротив, Гамлет только в первых сценах трагедии знает меньше зрителей. С момента его разговора с Призраком, который слышат, помимо участников, только зрители, нет ничего существенного, чего бы не знал Гамлет, но зато есть нечто такое, чего зрители не знают. Гамлет заканчивает свой знаменитый монолог «Быть или не быть?» ничего не значащей фразой «Но довольно», оставляя зрителей без ответа на самый главный вопрос. В финале, попросив Горацио «рассказать все» оставшимся в живых, Гамлет произносит загадочную фразу: «Дальнейшее - молчанье». Он уносит с собой некую тайну, которую зрителю не дано узнать. Загадка Гамлета, таким образом, не может быть разгадана. Шекспир нашел особый способ выстроить роль главного героя: при таком построении зритель никогда не может почувствовать себя выше героя.

Сюжет связывает «Гамлета» с традицией английской «трагедии мести». Гениальность драматурга проявляется в новаторской трактовке проблемы мести - одного из важных мотивов трагедии.

Гамлет совершает трагическое открытие: узнав о смерти отца, поспешном браке матери, услышав рассказ Призрака, он открывает несовершенство мира (это завязка трагедии, после которой действие быстро развивается, Гамлет на глазах взрослеет, превращаясь за несколько месяцев фабульного времени из юноши-студента в 30-летнего человека). Следующее его открытие: «время вывихнуто», зло, преступления, коварство, предательство - нормальное состояние мира («Дания - тюрьма»), поэтому, например, королю Клавдию нет необходимости быть могущественной личностью, спорящей со временем (как Ричарду III в одноименной хронике), напротив, время на его стороне. И еще одно следствие первооткрытия: чтобы исправить мир, победить зло, Гамлет сам вынужден встать на путь зла. Из дальнейшего развития сюжета вытекает, что он прямо или косвенно виновен в смерти Полония, Офелии, Розенкранца, Гильденстерна, Лаэрта, короля, хотя только эта последняя диктуется требованием мести.

Месть, как форма восстановления справедливости, таковой была только в старые добрые времена, а теперь, когда зло распространилось, она ничего не решает. Для подтверждения этой мысли Шекспир ставит перед проблемой мести за смерть отца трех персонажей: Гамлета, Лаэрта и Фортинбраса. Лаэрт действует не рассуждая, сметая «правых и неправых», Фортинбрас, напротив, вовсе отказывается от мести, Гамлет же ставит решение этой проблемы в зависимости от общего представления о мире и его законах. Подход, обнаруживаемый в развитии Шекспиром мотива мести (персонификация, т. е. привязывание мотива к персонажам, и вариативность) реализован и в других мотивах.

Так, мотив зла персонифицирован в короле Клавдии и представлен в вариациях невольного зла (Гамлет, Гертруда, Офелия), зла из мстительных чувств (Лаэрт), зла из услужливости (Полоний, Розенкранц, Гильденстерн, Озрик) и т. д. Мотив любви персонифицирован в женских образах: Офелии и Гертруды. Мотив дружбы представлен Горацио (верная дружба) и Гильденстерном и Розенкранцем (измена друзей). Мотив искусства, мира-театра, связан как с гастролирующими актерами, так и с Гамлетом, представляющимся безумным, Клавдием, играющим роль доброго дяди Гамлета, и т. д. Мотив смерти воплощен в могильщиках, в образе Йорика. Эти и другие мотивы вырастают в целую систему, представляющую собой важный фактор развития сюжета трагедии.

Л. С. Выготский видел в двойном убийстве короля (шпагой и ядом) завершение двух разных сюжетных линий, развивающихся через образ Гамлета (этой функции сюжета). Но можно найти и другое объяснение. Гамлет выступает как судьба, которую каждый себе приготовил, готовя его смерть. Герои трагедии погибают, по иронии судьбы: Лаэрт - от шпаги, которую он смазал ядом, чтобы под видом честного и безопасного поединка убить Гамлета; король - от этой же шпаги (по его предложению, она должна быть настоящей, в отличие от шпаги Гамлета) и от яда, который приготовил Король на случай, если Лаэрт не сможет нанести Гамлету смертельный удар. Королева Гертруда по ошибке выпивает яд, как она по ошибке доверилась королю, творившему зло тайно, в то время как Гамлет делает все тайное явным. Фортинбрасу, отказавшемуся от мести за смерть отца, Гамлет завещает корону.

У Гамлета философский склад ума: от частного случая он всегда переходит к общим законам мироздания. Семейную драму убийства отца он рассматривает как портрет мира, в котором процветает зло. Легкомыслие матери, столь быстро забывшей об отце и вышедшей замуж за Клавдия, приводит его к обобщению: «О женщины, вам имя - вероломство». Вид черепа Йорика наводит его на мысли о бренности земного. Вся роль Гамлета построена на том, чтобы тайное сделать явным. Но особыми композиционными средствами Шекспир добился того, чтобы сам Гамлет остался вечной загадкой для зрителей и исследователей.

«Гамлет», трагедия У. Шекспира. Эта трагедия У. Шекспира ставилась в 1601-1602 гг., впервые была опубликована в 1603 г. под названием «Трагическая история Гамлета, принца Датского. Сочинение Уильяма Шекспира. В том виде, как она была несколько раз представлена актерами его величества в Лондоне, а также в университетах Кембриджа и Оксфорда и других местах». Очевидно, это была «пиратская» версия, частично записанная во время спектаклей, частично составленная из второстепенных ролей тех актеров, которые продали выданные им театром «Глобус» тексты издателям. Полный текст появился в 1604 г. во втором издании под названием: «Трагическая история Гамлета, принца Датского. Сочинение Уильяма Шекспира. Вновь напечатанная и увеличенная почти вдвое против прежнего по подлинной и полной рукописи».

Истоки сюжета и образа Гамлета как вечного образа . У Гамлета был реальный прототип — датский принц Амлет, живший ранее 826 г. (так как история Амлета относится, согласно источникам, к языческим временам, а этот год можно считать началом христианизации Дании, когда туда пришла первая христианская миссия; официальное же принятие христианства произошло при Харальде I в 960 г.).

Примерно через 400 лет о нем упоминает в одной из исландских саг поэт-скальд Снорри Стурлусон (1178-1241), самый знаменитый из исландцев, как считают жители этого северного острова. Примерно тогда же историю Амлета рассказал датский хронист Саксон Грамматик (ум. около 1216 г.) в книге III «Истории датчан» (на лат. яз., около 1200 г.). У Саксона Грамматика Амлет — волевой, хитрый, жестокий исполнитель праведной мести. Несколько подозрительно совпадение мотива этой мести с античным мифом об Оресте, мстящем за смерть своего отца Агамемнона его убийце Эгисфу, обольстившему мать Ореста с целью овладеть престолом. Но, с другой стороны, такая история вполне могла иметь место в реальности, а античный миф средневековый датский хронист мог и не знать. Конечно, Шекспир не читал Саксона Грамматика, он узнал сюжет из более поздних источников, которые, тем не менее, восходят к этому тексту, как считают ученые.

Прошло еще 400 лет, и история принца стала известна во Франции, где «История датчан» Саксона Грамматика была выпущена (на латинском языке) в Париже впервые в 1514 г. Во второй половине столетия она привлекла внимание французского поэта и историка Франсуа де Бельфоре (François de Belleforest , 1530-1583) и была пересказана им по-французски и вообще по-своему, став «Историей третьей — о том, какую хитрость задумал Гамлет, в будущем король Датский, чтобы отомстить за своего отца Хорввендила, убитого его родным братом Фангоном, и о других событиях из его жизни» в принадлежавшем Бельфоре собрании текстов (подобных же компиляций, переводов, подражаний), входивших в пятитомный коллективный труд «Необычайные истории, извлеченные из многих знаменитых авторов» («Histoires prodigieuses extradites de plusieurs fameus auteurs»). История была переведена на английский язык с рядом изменений под названием «The History of Hamlet», Шекспир мог пользоваться изданиями 1576 или 1582 г.). А в 1589 г. английский писатель Томас Нэш сообщает уже о «куче Гамлетов, рассыпающих пригоршнями трагические монологи» (Цит. по: Аникст А. А. «Гамлет» // Шекспир У. Полн. cобр. cоч. : В 10 т. М., 1994. Т. 3. С. 669). Тогда же появилась трагедия о Гамлете, приписываемая Томасу Киду. Текст ее не сохранился, но известно, что в ней уже был призрак отца Гамлета, призывавший сына к мести. Очевидно, тема мести была в ней основной. Из этого предположения вытекает отнесение несохранившейся пьесы к жанру «трагедии мести», популярному в Англии в это время, по той же причине специалисты связали ее с именем Кида, крупнейшего мастера жанра.

Итак, 400 лет потребовалось, чтобы история реального человека стала материалом литературы. Еще 400 лет он постепенно обретал черты популярного литературного героя. В 1601 г. Шекспир в своей трагедии поднял Гамлета до уровня одного из самых значительных образов мировой литературы. Но представление о Гамлете как о вечном образе формировалось еще 400 лет, вплоть до нашего времени. Прослеживается очевидная 400-летняя цикличность развития образа.

400-летняя цикличность формирования образа Гамлета как вечного образа мировой литературы не вписывается в общий ход мирового литературного процесса с его «трехвековыми арками». Если обратиться к другим вечным образам, то можно отметить намечающуюся 400-летнюю цикличность в образах Дон Кихота, Дон Жуана, Фауста и некоторых других и иные цикличности во многих других случаях. Отсюда вывод: хотя вечные образы развиваются циклично, эта цикличность почти никогда не совпадает с общими циклами развития мировой литературы. Иначе говоря, вечные образы не случайно названы вечными: они не связаны с закономерностями истории литературы (в этом смысле — имеют внеисторический характер).

Но это не значит, что они никак не связаны с историей литературы, свободны от нее. Поступь литературной истории проявляется в интерпретации вечных образов, что влияет на их функционирование в культуре.

Если соотношение цикличностей применить к образу Гамлета, можно сделать вывод о том, что он должен по-разному рассматриваться применительно к «трехвековой арке» Нового времени (XVII-XIX века) и «трехвековой арке» Новейшего времени (XX-XXII века).

Было бы неверно считать, что отнесение Гамлета к вечным образам неоспоримо. В 1930-е годы в «Литературой энциклопедии» была помещена статья «Гамлет», которую написал И. М. Нусинов, автор известных работ о вечных (или, как он считал, «вековых») образах (См.: Нусинов И. М. Вековые образы. М., 1937; Его же. История литературного героя. М., 1958). Так вот именно И. М. Нусинов в этой статье категорически отрицал возможность отнесения Гамлета к вечным образам. Он писал: «Г[амлет] — синтетический образ нисходящего дворянина XVI в., к-рый, потеряв свою социальную основу, усомнился в вековой правде, но не обрел новой, ибо новая правда — правда класса, вырвавшего у Г[амлета] из-под ног его основу. Натиск этого нового класса заставляет его критически посмотреть на вековую феодальную истину, на истину католической церкви и вслушаться в голоса Бруно, Монтэня, Бэкона. Но «царство человека», к к-рому зовет Бэкон, обозначает конец царства феодала. «Принц Г[амлет]» отворачивается от веры Дж. Бруно, от утверждения радости жизни Монтэня, от упоения силой знания Бэкона, от творческой жертвенности и действенности мысли Возрождения и утверждает философию безволия, пессимистический цинизм, торжество все пожирающего червяка, жажду бегства из «опустелого сада» жизни в небытие». Отсюда вывод ученого: «Образ Г[амлета] детерминирован его действительностью. Стало быть, Г[амлет] для своего времени был только социальным образом. Он стал психологическим типом, «вечным образом», философской категорией, «гамлетизмом» — для последующих веков. Иные исследователи даже утверждали, что автор «Г[амлета]» с самого начала ставил перед собой задачу создать «общечеловеческий тип», «вечный образ». Это верно лишь в том смысле, что класс часто склонен свой исторический опыт возводить в вечную норму, он кризис своего социального быта воспринимает, как кризис бытия. Классу тогда кажется, что не нисходящий аристократ колеблется между старыми феодальными и новыми буржуазными нормами, между догматами религий и данными опыта, между слепой верой и критическим мышлением; не теряющий свое социальное равновесие аристократ готов уйти в небытие, лишь бы не познать катастрофы спуска по социальной лестнице, — а человек всех веков стремится сбросить «бремя жизни», покончить с «бедой», к-рая «так долговечна». Покой смерти манит из безысходности не одного «принца датского». Для всех «живых такой конец достоин желаний жарких». Драма класса рисовалась автору «Г[амлета]», как драма человечества. Но, по существу, он дал не вечную драму человечества, даже не драму всей своей эпохи, а лишь драму определенного класса в определенный отрезок времени. Драма Г[амлета], как уже выяснено, была абсолютно чужда мыслителям-современникам Шекспира, чье мышление детерминировалось бытием буржуазии. Для них, как мы видели, мысль не парализовала действия, а, направляя, стимулировала лишь большую активность. [...] Мир и человек — прекрасны, но не дано ему быть счастливым — таков смысл жалоб Г[амлета]. Потому не дано, что жизнь для нисходящей аристократии стала «смешением ядовитых паров». Впредь не она, а накопляющая буржуазия будет обрабатывать сад жизни. Драма Г[амлета] — драма класса, выбитого из своего векового гнезда. Горе Г[амлета] — горе того, кто у развалин созданного его классом здания не сознает, что здания этого класса больше не дано воздвигнуть, не имеет достаточно силы, чтобы встать в ряды строителей нового класса, и все время переходит от робкой надежды на новое к тоске и отчаянию по утерянному старому. К прошлому возврата нет, в новое включиться сил нехватает. [...] Здесь вскрывается до конца, что Г[амлет] образ классовый, временный, а не общечеловеческий, вечный. Великое дело осуществимо силами молодого класса. Оно не по силам лишь Г[амлету], он «путается, изворачивается, пугается, то подвигается вперед, то отступает назад» (Гёте), в то время как новый класс создает новую «связь времен». Синтезируя кризис английского дворянства на стыке двух социальных формаций — феодальной и капиталистической — Г[амлет] впоследствии мог обрести значение символа для целого ряда социальных групп различных народов, когда они, также очутившись на стыке двух социальных формаций, не могли больше ни продолжать идти дорогой исторически осужденного класса, ни начать строить новое социальное здание. [...] Гамлеты приходят каждый раз, когда класс теряет почву, когда у него не хватает действенной решимости вырвать власть у стареющего класса и когда у лучших представителей погибающего или слабого еще молодого класса, осознавших, что старое осуждено, не хватает силы, чтобы стать на почву класса, идущего на смену, потому они «одиноки и бесплодны». «Гамлетизм» — не вечное свойство ищущего и сомневающегося человеческого духа, а мироощущение класса, из рук к-рого выпал исторический меч. Для него мысль есть мысль о своем бессилии, и поэтому в нем «блекнет румянец сильной воли, когда начнет он размышлять». Стремление видеть в Гамлете извечный «удел живых» является, по меткому слову Гервинуса, «лишь неспособностью идеалистов-мечтателей выносить действительность», которая осудила их на гамлетическое бесплодное рефлектирование».

Это, несомненно, концепция. Но, думается, отрицание «вечного» в Гамлете скорее свидетельствует не о временности образа, а о временности (связи со своим временем) концепции. Не случайно автор говорит о «Вильяме Шекспире», беря его имя в кавычки: он, развивая логику своей концепции, считает, что пьесы Шекспира были написаны кем-либо из английских аристократов. Только при таком допущении его концепция вообще имеет право на существование, если же Шекспир — драматург и актер театра «Глобус», она утрачивает свой главный стержень. Культурный тезаурус, персональный или коллективный, всегда отмечен неполнотой, фрагментарностью, относительной непоследовательностью по сравнению с реальным развитием культуры. Но фрагменты действительности субъективно связываются в единую картину, которая представляется логичной. Мышление тезаурусно. В концепции И. М. Нусинова это наглядно проявилось. Так же тезаурусно и мы воспринимаем его взгляды: что-то (например, утверждение о том, что Шекспир не задумывал образ Гамлета как вечный) вполне приемлемо, что-то (прежде всего, сведение трагедии Гамлета к трагедии класса феодалов, над которым одерживает верх буржуазия) кажется просто наивным.

Во всех других концепциях обнаружится та же тезаурусная ограниченность. Но именно в таком виде и существуют в мировой культуре вечные образы.

Трактовки образа Гамлета. Гамлет — одна из самых загадочных фигур мировой литературы. Вот уже несколько столетий писатели, критики, ученые пытаются разгадать загадку этого образа, ответить на вопрос, почему Гамлет, узнав в начале трагедии правду об убийстве отца, откладывает месть и в конце пьесы убивает короля Клавдия почти случайно. И. В. Гёте видел причину этого парадокса в силе интеллекта и слабости воли Гамлета. Сходную точку зрения развивает В. Г. Белинский, добавляя: «Идея Гамлета: слабость воли, но только вследствие распадения, а не по его природе». И. С. Тургенев в статье «Гамлет и Дон Кихот» отдает предпочтение испанскому идальго, критикуя Гамлета за бездеятельность и бесплодную рефлексию. Напротив, кинорежиссер Г. Козинцев подчеркнул в Гамлете активное начало, увидел в нем непрерывно действующего героя. Одну из самых оригинальных точек зрения высказал выдающийся психолог Л. С. Выготский в «Психологии искусства» (1925). По-новому поняв критику Шекспира в статье Л. Н. Толстого «О Шекспире и о драме», Выготский предположил, что Гамлет не наделен характером, а является функцией действия трагедии. Тем самым психолог подчеркнул, что Шекспир — представитель старой литературы, не знавшей еще характера как способа обрисовки человека в словесном искусстве. Л. Е. Пинский связал образ Гамлета не с развитием сюжета в привычном смысле этого слова, а с магистральным сюжетом «великих трагедий» — открытием героем истинного лица мира, в котором зло более могущественно, чем это представлялось гуманистами. Именно эта способность познать истинное лицо мира делает трагическими героями Гамлета, Отелло, короля Лира, Макбета. Они — титаны, превосходящие обычного зрителя интеллектом, волей, смелостью. Но Гамлет отличается от трех других протагонистов шекспировских трагедий. Когда Отелло душит Дездемону, король Лир решает разделить государство между тремя дочерьми, а потом долю верной Корделии отдает лживым Гонерилье и Регане, Макбет убивает Дункана, руководствуясь предсказаниями ведьм, то они ошибаются, но зрители не ошибаются, потому что действие построено так, чтобы они могли знать истинное положение вещей. Это ставит обычного зрителя выше титанических персонажей: зрители знают то, чего те не знают. Напротив, Гамлет только в первых сценах трагедии знает меньше зрителей. С момента его разговора с Призраком, который слышат, помимо участников, только зрители, нет ничего существенного, чего бы не знал Гамлет, но зато есть нечто такое, чего зрители не знают. Гамлет заканчивает свой знаменитый монолог «Быть или не быть?» ничего не значащей фразой «Но довольно», оставляя зрителей без ответа на самый главный вопрос. В финале, попросив Горацио «рассказать все» оставшимся в живых, Гамлет произносит загадочную фразу: «Дальнейшее — молчанье». Он уносит с собой некую тайну, которую зрителю не дано узнать. Загадка Гамлета, таким образом, не может быть разгадана. Шекспир нашел особый способ выстроить роль главного героя: при таком построении зритель никогда не может почувствовать себя выше героя.

Мотив мести. Сюжет связывает пьесу «Гамлет» с традицией английской «трагедии мести». Гениальность драматурга проявляется в новаторской трактовке проблемы мести — одного из важных мотивов трагедии.

Гамлет совершает трагическое открытие: узнав о смерти отца, поспешном браке матери, услышав рассказ Призрака, он открывает несовершенство мира (это завязка трагедии, после которой действие быстро развивается, Гамлет на глазах взрослеет, превращаясь за несколько месяцев фабульного времени из юноши-студента в 30-летнего человека). Следующее его открытие: «время вывихнуто», зло, преступления, коварство, предательство — нормальное состояние мира («Дания — тюрьма»), поэтому, например, королю Клавдию нет необходимости быть могущественной личностью, спорящей со временем (как Ричарду III в одноименной хронике), напротив, время на его стороне. И еще одно следствие первооткрытия: чтобы исправить мир, победить зло, Гамлет сам вынужден встать на путь зла. Из дальнейшего развития сюжета вытекает, что он прямо или косвенно виновен в смерти Полония, Офелии, Розенкранца, Гильденстерна, Лаэрта, короля, хотя только эта последняя диктуется требованием мести.

Другие мотивы. Подход, обнаруживаемый в развитии Шекспиром мотива мести (персонификация, т. е. привязывание мотива к персонажам, и вариативность) реализован и в других мотивах. Так, мотив зла персонифицирован в короле Клавдии и представлен в вариациях невольного зла (Гамлет, Гертруда, Офелия), зла из мстительных чувств (Лаэрт), зла из услужливости (Полоний, Розенкранц, Гильденстерн, Озрик) и т. д. Мотив любви персонифицирован в женских образах: Офелии и Гертруды. Мотив дружбы представлен Горацио (верная дружба) и Гильденстерном и Розенкранцем (измена друзей). Мотив искусства, мира-театра, связан как с гастролирующими актерами, так и с Гамлетом, представляющимся безумным, Клавдием, играющим роль доброго дяди Гамлета, и т. д. Мотив смерти воплощен в могильщиках, в образе Йорика. Эти и другие мотивы вырастают в целую систему, представляющую собой важный фактор развития сюжета трагедии.

Трактовка финала. Л. С. Выготский видел в двойном убийстве короля (шпагой и ядом) завершение двух разных сюжетных линий, развивающихся через образ Гамлета (этой функции сюжета). Но можно найти и другое объяснение. Гамлет выступает как судьба, которую каждый себе приготовил, готовя его смерть. Герои трагедии погибают, по иронии судьбы: Лаэрт — от шпаги, которую он смазал ядом, чтобы под видом честного и безопасного поединка убить Гамлета; король — от этой же шпаги (по его предложению, она должна быть настоящей, в отличие от шпаги Гамлета) и от яда, который приготовил Король на случай, если Лаэрт не сможет нанести Гамлету смертельный удар. Королева Гертруда по ошибке выпивает яд, как она по ошибке доверилась королю, творившему зло тайно, в то время как Гамлет делает все тайное явным. Фортинбрасу, отказавшемуся от мести за смерть отца, Гамлет завещает корону.

Философское звучание трагедии. У Гамлета философский склад ума: от частного случая он всегда переходит к общим законам мироздания. Семейную драму убийства отца он рассматривает как портрет мира, в котором процветает зло. Легкомыслие матери, столь быстро забывшей об отце и вышедшей замуж за Клавдия, приводит его к обобщению: «О женщины, вам имя — вероломство». Вид черепа Йорика наводит его на мысли о бренности земного. Вся роль Гамлета построена на том, чтобы тайное сделать явным. Но особыми композиционными средствами Шекспир добился того, чтобы сам Гамлет остался вечной загадкой для зрителей и исследователей.

Главная черта художественности «Гамлета» — синтетичность (синтетический сплав ряда сюжетных линий — судеб героев, синтез трагического и комического, возвышенного и низменного, общего и частного, философского и конкретного, мистического и бытового, сценического действия и слова, синтетическая связь с ранними и поздними произведениями Шекспира).

Основные переводы : Шекспир В. Трагедия о Гамлете, принце Датском (подстрочный перевод и комментарии) // Морозов М. М. Избранные статьи и переводы. М. : Гослитиздат, 1954. С. 331-464; Шекспир У. Гамлет. Избранные переводы: Сборник / Сост. А. Н. Горбунов. М., 1985; Пер. М. Лозинского: Шекспир В. Трагедия о Гамлете Принце Датском. М. ; Л. : Academia, 1937; Пер. Б. Л. Пастернака: Шекспир У. Гамлет, принц Датский // Шекспир У. Полн. собр. соч. : В 10 т. М. : Алконост; Лабиринт. 1994. Т. 3.